Лика опять удивилась точности «попадания», так что даже слёзы передумали вытекать и спрятались в глубине в ожидании нового повода.

– Это я определил по выражению ваших прекрасных глаз, – свои он уже не отводил от дороги, поток был плотный, машину вёл плавно и уверенно. – Теперь об отношениях с мужчинами. – Он помолчал. – Рассказывать?

– Валяйте, – смирившись, произнесла Лика, – уж раз вы читаете меня как открытую книгу, читайте вслух, чтобы я не заскучала.

На этот раз он бросил на неё взгляд, в котором не было и следа улыбки.

– Мужчина в вашей жизни был один и очень давно. Рискну предположить, что он был женат, но на момент вашей встречи и начала интимных отношений вы вряд ли об этом знали. Возможно, ваша с ним история закончилась как раз по причине того, что вам открылась правда.

Лика отвернулась к окну, долго смотрела на едущие в соседнем ряду автомобили.

– Я опять угадал? – тихо спросил он.

Она промолчала.

– Осталось имя.

– Неужели и это можете? – усмехнулась Лика. Напоминание о её давнем романе неожиданно вернуло ей спокойствие.

– Это самое сложное, потому что имя себе не вы давали, а ваши родители, но, если принимать во внимание, что имена оказывают на человека влияние, то на вас явно повлияла буква «л», причём мягкая, то есть в сочетании с гласными «е», «ю», «и»: Лена, Лера, Люба, Лина, Лита, Лика… Лика. Тут, не буду скрывать, мне помог ваш взмах ресницами.

– Странно, что у вас было только четыре жены. При той скорости, с какой вы прочитываете женщин, их должно было быть гораздо больше.

Он рассмеялся.

– У прекрасных дам есть один секрет: они быстро обзаводятся новыми страницами. Хотя лично я был бы рад найти такую «книгу», которую, прочитав, сразу бы хотелось начать перечитывать.

Лика почувствовала на себе его короткий изучающий взгляд.

– Я готов уравнять наши позиции и поделиться информацией о себе. Меня зовут Альберт. Никак не Алик. Первая жена не смогла это усвоить за два года нашего брака, пришлось с ней расстаться.

– Вы не шутите?! Из-за имени?! – не поверила Лика.

– Это показатель, что человек не уважает то, что важно для другого, плохая черта для семейной жизни.

– Согласна. Но можно я извлеку урок из этой информации? Назову вас Аликом, и вы меня высадите возле метро.

– Нельзя. Во-первых, так нечестно. Во-вторых, это не неуважение, а озорство и запрещённый приём, – тут же отреагировал он и ненадолго замолчал, совершая сложный обгонный манёвр.

– Продолжаем разговор, – процитировав Карлсона, снова заговорил он.

– Что значит «профессиональный аналитик»? – вклинилась с вопросом Лика.

– Я биржевой игрок. Анализирую рынки, тенденции, ситуации, происшествия, всего не перечислить, и играю на бирже. В основном успешно. Поэтому каждой моей жене после развода остаётся хорошая недвижимость и солидный счёт. Подумайте над этим, – он бросил на Лику весёлый взгляд.

– Над разводом? – не осталась она в долгу.

– Да, пожалуй, я сморозил глупость, – покаялся Альберт. – Я лишь хотел сказать, что выходить за меня замуж совершенно безопасно и даже выгодно.

– Вы делаете мне предложение стать вашей пятой женой с гарантией обеспеченного будущего? Постоянно жениться – это ваше хобби? – Лике стало смешно.

– Ну вот, вы наконец-то улыбнулись. Лика… Очень красивое имя… На самом деле просто так жизнь сложилась. Я влюблялся, одновременно с признанием в любви делал предложение, почему-то для меня это два неразрывных момента. А потом, так уж выходило, брак исчерпывал себя. Жить без чувств к человеку, которого видишь каждый день, с которым делишь постель, я не умею.

– То есть уходили всегда вы? – Лика отважилась посмотреть на него. До сих пор его образ словно бы расплывался из-за смущения, которое охватывало её, как только она бросала на него взгляд. Как правило, украдкой. Красивое волевое лицо, тёмные волосы, ближе к чёрным, на щеках – щетина, но явно не от небрежности, а тщательно поддерживаемая именно в таком виде.

– Не слишком разочарованы?

Лика смешалась: не поняла, к чему относился вопрос, к его женитьбам или к её разглядыванию, а потому решила перевести разговор.

– И как долго продолжались ваши браки?

– Первый, как я уже говорил, два года, хотя мог закончиться и раньше, я дал ей шанс исправиться, однако только время потерял. Второй длился шесть лет. От этого брака есть сын, ему недавно исполнилось восемнадцать. Мы с ним хорошо ладим, можно сказать, друзья. Третий был опять коротким, три года, а вот последний – аж девять лет. От него у меня семилетняя дочь. Ради неё, собственно, и подзадержался в этом браке… Считаете, что я рассуждаю слишком цинично? – спросил он, поймав на себе задумчивый взгляд.

– Альберт, куда мы едем? – Лика опомнилась, что заслушалась и не заметила, как они очутились уже в центре.

– Ужинать, – не моргнув глазом ответил он.

– В этом виде?! В джинсах и футболках, в которых мы были на кладбище?!

– Я же не сказал, что в ресторан. В ресторан я с удовольствием приглашу вас как-нибудь в другой раз. – На этой фразе Альберт въехал во двор дома, расположенного прямо напротив Третьяковской галереи.

– Приехали, – объявил он.

– Но… это жилой дом, – растерялась Лика.

– Жилой. Я здесь живу. После последнего развода мы поделили недвижимость так: жена выбрала загородный дом, а мне осталась эта квартира.

– Альберт, я к вам не пойду, – воспротивилась Лика. – Спасибо, что подвезли. Станция метро недалеко, эта ветка мне очень удобна. – Она попыталась отстегнуть ремень, но с первой попытки у неё не получилось.

– И не отстегнётесь, пока не скажете «да». Я же не просто так привёз вас к себе. Хочу показать вам один предмет, который вам понравится… И совсем не тот, о котором вы подумали, судя по тому, как загорелись ваши уши.

Лика опять чуть не расплакалась от унижения. Альберт тут же нажал какую-то кнопку, ремень отстегнулся и плавно уехал в своё гнездо, Лика рванула ручку дверцы, и, когда уже была готова поставить ноги на асфальт, сзади раздалось:

– 1856 год, Bechstein, рояль после отличной настройки.

Как Альберт и рассчитывал, Лика замерла, потом робко повернулась к нему.

– Клянусь, вы сможете уйти в любой момент, в какой захотите.

Она колебалась.

– Право, Лика, я не маньяк и не насильник, – додавливал её он. – Я как на духу рассказал вам всю свою жизнь. Что касается ужина, я имел в виду демократичную пиццу с бутылкой очень хорошего красного вина.

– Ну хорошо, – сдалась она. – Я только посмотрю на рояль.

В лифте Альберт нажал на верхнюю кнопку.

– А зачем вам рояль? Вы играете? – спрашивая, Лика непроизвольно устремила взгляд на его руки – с красивыми длинными пальцами и ухоженными ногтями.

– Нет, просто не удержался, когда увидел. Для меня это инвестиция, ну и, безусловно, эстетическое наслаждение.

Альберт открыл дверь. У него был роскошный пентхаус с потрясающим видом из панорамных окон, но взгляд Лики как прилип к стоящему в центре огромного помещения произведению рояльного искусства, так и не отрывался от него. Она двумя движениями скинула кеды, оставшись в трогательных белых носочках, и медленно подошла к инструменту.

– Можно открыть? – спросила она, обернувшись на хозяина.

– Я надеялся, вы на нём сыграете, – серьёзно ответил Альберт.

Он залюбовался тем, как благоговейно подняла она крышку, ласково провела тыльной стороной ладони по чуть желтоватым клавишам, села, на секунду задумавшись, опустила руки, и… случилось волшебство. Во всяком случае так показалось Альберту. Красивейший ноктюрн Шопена, один из его самых любимых, первый из девятого опуса. Он подошёл к роялю, слегка облокотился и слушал, разглядывая исполнительницу. Лика ему нравилась. Самое удивительное, что она не относилась к «его типу» женщин. Он всегда был неравнодушен к блондинкам. Все его четыре жены имели светлые волосы. Лика же была кареглазой шатенкой. Длинные, до середины спины, локоны она носила на прямой пробор, над высоким лбом закручивались непослушные пушистые завитки. Большие глаза были очень выразительными, воистину «зеркала» её души. Он вспомнил, как увидел их первый раз. «Зеркала» в зеркале. Бедная, как же она перепугалась. А ведь, цитируя Карлсона, «дело-то» было вполне «житейское». Но это для замужней женщины, а вот для неё, давным-давно не ложившейся в одну постель с мужчиной, конечно же, было потрясением…