В этом его постоянство.

Теплая вода снимает дрожь с моих мышц, а волосы тяжелеют и тянут голову назад. В кабинке находится набор геля для душа и шампунь. Известное имя с громким названием. Tom Ford «Fucking Fabulous».

Ощущения того, что я буду пахнуть его запахом одновременно будоражат меня и возводят привычную ненависть в абсолют. Мне хочется драть собственную кожу до крови, истошно орать, уничтожая голосовые связки и реветь навзрыд от безысходности, но вместо этого, я молча смываю с себя нашу близость, ласкаю тело пальцами, ощущая странное, обновленное томление под густой пеной.

Даже его поцелуи были другими, хотя целовались мы не так часто, чтобы уверенно утверждать. Подавление никуда не исчезло, но вместе с ним вымещались призрачная боль и страдание. Джеймс терзался какими-то муками, силился их преодолеть и делился ими со мной.

«Давай, малыш…покажи мне себя…»

Я показала, с громким позором и неконтролируемой реакцией на каждое его прикосновение. Предательски выгибалась, принимая в себя до самого основания, позволила матке раскрыться и сжать его член в ответ.

Безумно жадно и прекрасно.

Только сейчас осознаю, что плавно двигаю пальцами по распухшему кусочку плоти между половыми губами.

«Когда ты успел заразить меня безумием?»

Глупо спрашивать саму себя. Мориарти давно травил меня своими токсинами. Умело подводил к необратимому и подталкивал к саморазрушению.

Я пала окончательно и возврата больше нет.

Выключаю воду и на автомате собираюсь, поднимая с пола помятую одежду. Пришлось повозиться с волосами, которые слишком долго высыхали.

Я смотрю на свое отражение в зеркале и вижу Джеймса.

«Только…ты…» — все его слова проходят через меня вместе с воспоминаниями и ощущениями глубоких толчков. Они дают оценить свою особенность над остальными.

Возбуждают до еле терпимого омерзения.

Надев куртку, я неожиданно догадываюсь о причине использования плети. Злодей предположил, что после случившегося, я захочу причинить себе боль, как в отместку за уступки. Он обработал мою тело, подарив слабую надежду на самовнушение для роли несчастной жертвы обстоятельств. Дал якорь для возвращения к прежней жизни и восстановления внутреннего баланса.

«С чего ты решила, что я вообще собираюсь это останавливать?» — верно, ты никогда не остановишься, Джеймс.

С этими мыслями, я покидаю чертоги чудовища, открывая новую страницу своей непростой жизни.

***

Я не отходила от взволнованной тетушки Марты несколько часов. Ей так сильно не понравился факт моего отсутствия прошлой ночью, что пришлось насильно врубить все свое обаяние и приготовить вкусный чай с имбирем.

У пожилой женщины развилась мигрень и поднялось давление, а у меня внутри раздавались проклятия перепачканной совести.

Я нагло врала и крепко обнимала близкого мне человека. Выдумала целую историю про несуществующую подругу, хотя не составило бы труда просто позвонить Молли Хупер и договориться с ней о, якобы, вчерашней встрече.

Молли.

Тихий, робкий соучастник интриг детектива и злодея-консультанта. Именно она не смогла нести дальше непомерный груз вины и обязательств, а лишняя рюмка крепкого алкоголя в баре, где я еще работала, развязала язык. Конечно, она не все выложила, но со слезами просила прощения, повторяя одну весомую для меня фразу.

«Я не могла иначе, ведь он попросил меня помочь…»

Воспоминания о патологоанатоме немилосердно подводили и собирали все мои мысли вокруг одной единственной причины. Одного далекого, но дорогого сердцу образа.

Шерлок Холмс.

Мой невозмутимый, живой гений. Настоящий герой, пожелавший скрыться в неизвестности, после последней встречи с Мориарти. Я с самого начала сомневалась и не верила в его смерть. Интуиция упорно не соглашалась с заключением криминалистов и даже, когда на опущенный в могилу гроб падали ошметки влажной земли, я продолжала отрицать.

Женское сердце удивительная штука. Его можно так легко ранить, задеть, остановить и обмануть, но оно будет подсказывать, чувствовать и ждать.

Я совсем не разозлилась на детектива-социопата, когда мне открылась завеса грандиозного плана. Напротив, вздохнула с облегчением, шепча себе:

— Живой…

Мориарти сказал, что вернет его в Лондон через неделю и я знаю, что он все исполнит точно в срок. Это было не обещание, а услуга, за которую я заплатила только аванс.

О полной оплате я стараюсь не думать, отсчитывая каждый пройденный час. Я почти не сплю, ежеминутно анализируя и представляя себе встречу с тем, ради кого пошла на предательство. У меня просто не было выбора.

Я планирую утопить себя в одиночестве, предпочтя затворничество и редкие вылазки на работу в качестве певицы. Уставший разум перебирает мозаику разных событий, возвращая меня к началу переломного момента.

Все началось со звонков и сообщений.

Майкрофт Холмс, старший брат детектива и неизменный «Снеговик» на службе ее Величества. Он перекрыл все ходы и пути. Даже чуть не лишил меня работы, устроив круглосуточную слежку за Джоном и тетей. Он часто звонил доктору и они постоянно спорили. Ватсон требовал от него ответов, но тот был совершенно непоколебим и только я ощущала своим раненым сердцем нараставшую тревогу.

Я понимала, что все эти действия несли некий смысл, потому что наши жизни, каким-то непостижимым образом, оказались под угрозой, с которой не могли справиться британские спецслужбы.

Шерлок был жив, однако что-то пошло не так. Продуманный до мелочей план рухнул, как карточный домик. Я подозревала, что в этот раз он мог не справиться, даже вместе с братом.

— Ваша поездка на родину откладывается, по причине незаконченного дела, связанного с пособниками мистера Мориарти. — увертливо излагал Майкрофт Холмс.

Через месяц, после похорон детектива, он заявился на Бейкер-Стрит, с трудом изображая из себя заинтересованного гостя.

Тогда чиновник впервые отказался от чашки чая, чем изрядно удивил меня. Я старалась вести свое собственное наблюдение за ним, чтобы хоть как-то понять и выстроить несколько предположений.

Отдельного внимания заслужил регулярный, строгий взгляд на экран рабочего blackberry. Холмс старший всегда говорил медленно, не упуская возможности забрызгать слушателя ядом.

И я до сих пор не могу понять, почему Джеймс назвал его Снеговиком, он же натуральная рептилия.

В тот день, чиновник говорил более резко, вернее подбирал слова не столь деликатно. Покрасневшие белки глаз выдавали усталость, а монотонно крутящийся зонт в руке передавал нервозность хозяина аксессуара.

Майкрофт Холмс испытывал волнение, но не подавал вида. В этом прослеживалась родственная связь с Шерлоком. Тем же вечером, я пришла к выводу, что должна что-то предпринять. Но на ум приходили абсолютно нелепые идеи, среди которых одна выделялась особенно ярко.

Я не сводила глаз с телефона, точно зная, что мистер британское правительство не подсунул в него жучок. Парадокс ситуации заключался в том, что спасти моего дедуктивного принца могло только чудовище. У меня еще тогда возникли предположения, что Мориарти воспользуется своим преимуществом и поставит мне невыполнимое условие, но я отважилась пойти на это.

Мои дрожавшие пальцы очень медленно печатали сообщение, словно окунались в густую, вязкую жижу чего-то мерзкого.

«Мне нужна консультация, Джеймс.»— отправила специально с другой сим-карты.

Стандартное предложение, не требовавшее приветствия, но сразу подразумевавшее возможность переговоров.

Я с замиранием сердца ждала ответа, и он пришел через пару минут.

«Пути назад нет…» — подумала я в тот момент, роняя горькие слезы.

Вот и сейчас, спустя пять дней, после той роковой ночи, я продолжаю бродить ночами по дому. От теплого молока в желудке развивается непонятная тяжесть, а сердце стучит вместе с уходящими секундами. Уже какую ночь подряд, я поднимаюсь наверх по лестнице и тихо открываю дверь знакомой комнаты. Меня манит ее пыль и запах, жуткий смайлик на стене с дырками от пуль, а еще помятая охотничья шляпа.