Любопытно.
Мы с ней столько раз общались и знакомы довольно давно, но она каждый раз краснеет, как нетронутая девственница, стоит мне все назвать своими именами.
И мне это нравится…
Я хочу увидеть насколько дальше проходит краска смущения на этом, маленьком теле.
— В деньгах ты не нуждаешься, но я могу предоставить тебе то, что нужно… —смело смотрит на меня, даже с вызовом.
«Ох, какой у тебя сейчас взгляд, детка.» — Мне любопытно, что такое она посчитала нужным для меня, кроме своей голой попки.
Касаюсь рукой подбородка, изображая скуку.
— Майкрофт Холмс. — Произносит почти шепотом, а мне пришлось вовремя скрыть свое удивление.
Конечно Снеговичок довольно интересен и полон своих «тараканов», от которых придет в ужас старушка королева, но она еще не достигла того уровня.
Неужели готова предать одного из Холмсов, чтобы спасти другого? Меня это неимоверно злит. Хочется вытащить пистолет и устроить вечеринку.
— Интересно, но нет. У нас со Снеговиком свои договоренности. — Складываю ручки в молитвенной позе, как детектив.
О, ее глазки готовы разорвать меня в клочья.
Прекрасно.
— Я…могу убить кого-то для тебя. — Она бледнеет, становясь больше похожей на жертву.
«Черт, детка! Ты умеешь завести с полоборота.»
Мне уже становится неудобно сидеть. Член натянул ткань брюк так, что стало больно.
— Убей для меня Шерлока Холмса. — Произношу с издевкой и со злостью смотрю на нее.
— Просто спаси его и я… — резко встает с места, испытывая то самое отчаяние и нервозность.
— Я не знаю, что тебе еще нужно.
Эти слова приводят меня почти в ярость. Мы столько раз играли с ней, я подпустил ее слишком близко и вообще позволил жить и трахаться с дубиной-детективом.
— Прекрати прикидываться дурой! — Уже кричу, резко поднимаясь с удобного кресла. Мне плевать на эрекцию в штанах, которая сейчас более чем заметна. Я приближаюсь к молодой женщине почти вплотную, зная, что сейчас она не может бороться, просто не в праве. — Ты прекрасно знаешь, что мне нужно. — Наклоняюсь и говорю это ей в ушко, желая грубо завалить на пол.
Смотрю, как она перестает дышать, словно сжимаясь и становясь еще более маленькой.
— Ты говорил, что это отступление. — В ее шепоте угадываются нотки ненависти.
— Это было отступлением, а сейчас… — Убираю непослушный завиток за ухо. — Пусть будет авансом перед сложной работой.
После моих слов она резко отходит назад на два шага. В ее глазах сейчас больше зеленого, а дышать приходится ртом от волнения.
«Как я тебя понимаю, малыш.»
Столько времени я боролся с этим, даже не решаясь направить дуло пистолета тебе в висок и нажать наконец на курок.
Шерок был прав. Мне по нраву эта боль из-за нее и сейчас, я хочу получить награду за свои страдания.
— Простой секс не может стоит так дорого. — Вот сейчас ее мелодичный голос обрел уверенность. Она быстро учится, становясь не только осторожной в словах, но и в действиях.
— А кто сказал, что он будет простым. — Опускаю руки в карманы брюк и хмыкаю.
Для улыбок и игры сейчас не та ситуация.
— Ты правильно предположила, что обычная возможность трахнуть тебя меня не удовлетворит. — Подхожу к своей замершей в страхе лани, забирая у нее рюкзачок. — Мы займемся любовью.
Готов изобразить Фредди Меркьюри, наблюдая за ее широко распахнутыми глазами.
— Кажется это так называется.То, чем вы занимались с детективом.
Она бледнеет еще сильнее, прижимая ладошку к губам.
— Нет, как ты…?
— Какая разница! — меня уже утомило это напоминание о ее драгоценном Шерлоке.
Да, я установил не одну камеру в его квартире, а потом тупо смотрел с какой страстью и нежностью она отдавалась девственнику. Жаль я не видел происходящего в спальне, но вид ее тела на столе и ласковый шепот заставляли заниматься мастурбацией не один раз.
А ведь тогда, в камере, я почти потерял голову от ярости и проклятого вожделения.
Скорее всего я бы трахнул ее своей рукой до конца, если бы не своевременное освобождение Холмса.
Снимаю быстрым движением куртку с ее плеч. Под ней оказалась белая футболка Levis и хлопковое белье.
— Я хочу получить то, что ты дала ему. — Мои пальцы ловко бросают шпильки на пол, освобождая ее волосы.
Она смотрит на меня своими большими, теплыми глазами, в которых скрывается моя смерть, моя ничтожность и слабость. Женское тело дрожит, а по щекам стекают две капли слез.
«Такова цена, малыш, за спасение твоего возлюбленного.»
— Идем. — беру ее похудевшую ручку и веду в другую комнату.
Сам ощущаю свое нетерпение и беспокойство. Сколько раз я представлял это себе и каждый раз по-разному.
Открываю дверь, показывая «сюрприз» в виде огромной кровати с кроваво-красным постельным бельем. На стене горит один ночник, создавая приглушенный свет. Вместо лепестков роз, (как многие представили бы), на тумбочке лежит небольшая плеть.
Да, мне нравится иногда шлепать хороших девочек. Никогда не считал себя нежным любовником, наверно потому, что слишком хорошо знал женское тело и на какие зоны нужно больше воздействия.
— Нет. — Она резко вырывает руку из моего захвата и отходит назад. — Я н-не смогу… Джеймс. — Прижимает руки к груди, пятясь в страхе.
Резко наступаю на нее, зажимая у стены.
Она в ловушке и даже не пытается обороняться.
— А как же Шерлок, малыш? Неужели ты позволишь ему погибнуть, когда у тебя есть такая прекрасная возможность спасти его? — Грубо хватаю ее за тонкую шею, не желая прерывать контакт наших глаз.
— Я не смогу притворяться, что это он! — ее глаза полны слез, а губы пересохли.
— А мне не нужно притворство.— Наклоняю голову, соприкасаясь с ее кончиком носа. — Ты будешь ласкать и смотреть на меня так же, как делала это с ним. И тогда, твой дорогой детектив через неделю будет уже в Лондоне.
Я бы мог и быстрее управиться, но хочу, чтобы кучеряшка еще помучился. Она замирает в моих руках и ее глаза наполняются болью.
Интересно, осознает ли эта женщина сколь красива сейчас? Нет, не простой, внешней красотой, а своей эмоциональной борьбой, когда жертвуешь или переступаешь через вечные принципы такой скучной морали.
Возникает молчание. Гробовое и слишком тяжелое.
— Хорошо. — Произносит мой малыш шепотом.
Я закрываю глаза и громко выдыхаю. Ради Шерлока. Ради мать его Холмса, она готова лечь под его врага. Мужчины, которого ненавидит всей своей сутью. Отпускаю ее и отхожу в сторону большого окна. Оно зашторено наполовину, пропуская мерцание огней ненавистного мне Лондона.
Я всегда смотрю на город свысока. Отсюда все кажется таким, еще более мелочным.
— Раздевайся, я хочу увидеть твое тело. — Слышу, как она начинает копошиться. Про себя считаю дроби, умножая и складывая их.
Терпеть не могу бездействие, даже на столь короткий срок. Поворачиваюсь и с раздражением цокаю.
— По-твоему это, я должен снимать за тебя? — Показываю на белый бюстгальтер и трусики.
Она ведь уже была голой передо мной. Тогда я захотел посмотреть на ее реакцию и мне не особо понравилось. Моя Магдалина была в обморочном состоянии, словно стояла перед монстром из фильма «Чужие». Я тогда даже не так сильно возбудился, как предполагал.
Она сняла последний, хлопковый бастион со своей промежности. Обняла себя руками, не смотря в мою сторону.Я вижу ее румянец, переходящий на шею и немного на грудь.
Подхожу ближе. Хоть это и не самое яркое воспоминание, но я детально помню каждую родинку и шрам на теле этой женщины.
Даже могу нарисовать рисунок и линии синих вен, проходящих через тонкую кожу.
Отмечаю все изменения. Она стала меньше на два размера и более пластична за счет своих тренировок. Однако обьемы мало чем изменились.
Ее тело было тем, что называют «с мясом». Истинно женское, с грудью третьего размера и округлыми бедрами. В сочетании с тонкой талией и маленьким ростом, оно пробуждало мужское начало в каждом, у кого в штанах был член.
