Ставлю на тумбочку специальный спрей для быстрого заживления ран. Женщина уже лежит на боку, прикрытая лишь наполовину. Яркий водопад ее волос прекрасно сочетается с красной простыней.

«Моя королева.»

Машина будет ждать ее на рассвете. Предполагаю, что проснется она где-то через шесть часов, в довольно скверном настроении.

Улыбаюсь.

Еще бы.

Только плохие девочки остаются на ночь у своих парней.

Жаль я не смогу посмотреть на нее утром в живую. Когда она стыдливо будет торопиться, на ходу пряча свое тело. Я бы не только посмотрел, но и проводил до душа, где, не снимая своей одежды и обуви, заботливо от трахал вновь.

Нужно проконтролировать ее прием у гинеколога, который должен состояться через восемь дней.

«Сегодня у тебя третий день овуляции детка и скорее всего эта ночь не пройдет без последствий.» Никогда не выделял детей из общей массы. Для меня они такие же отдельные личности, но с довольно интересным мышлением и меньшей заурядностью, как я утверждал ранее.

Подхожу ближе к ней и осторожно касаюсь плеча. Кожа теплая и мягкая. Она что-то бормочет во сне с недовольством. Мысли о родительстве казались мне всегда странными и в чем-то слишком личными. (не знаю почему)

Но сейчас образ Джимбо-младшего в голове вызывает целый шквал эмоций.

Одновременный трепет и такая уверенность, что это правильная затея.Поворачиваюсь к окну, за которым сиял жизнью город знаменитого детектива. Ухмыляюсь, примеряя свой блестящий облик мистера «секса»

«Сколь прекрасно и опасно наследие Короля…»

Комментарий к Действие

Дорогие читатели, данный фф является другой сюжетной линией моего фф по Шерлоку Холмсу. Здесь я писала впервые от первого лица и также с телефона. К критике отношусь нормально, но являюсь натурой чувствительной, поэтому прошу ругать “по-нежнее”))) приятного чтения и спасибо за указание ошибок.

========== Игры Разума ==========

От автора: Александра, это для тебя.

Музыка: Halsey «Control» (Lyrics)

Мария

Мрак, плотно окутавший мое сознание, постепенно рассеивается. Силюсь поднять веки, но они кажутся неестественно тяжелыми, словно воспалены после бесчисленных рыданий.

Я еще слишком медленно и глубоко вдыхаю воздух, пребывая в странном, коматозном состоянии, однако, стоило повернуться на спину, как саднящая боль моментально прошибает нервные окончания через воспаленную кожу.

Веки еще сильнее закрывают глаза, зубы скрипят, порождая слабый свист резкого вдоха.

Мой разум наконец начинает работать, причем так внезапно и объемно, что создается впечатление легкого движения извилин под костями черепа. Крохотные импульсы достигают отдела, отвечающего за память и я наконец открываю глаза.

Слишком широко, с болью и пощипыванием на слизистой.

В большой комнате еще темно, так как плотные шторы задернуты. Я не могу пошевелиться из-за сумбура в голове. Мои губы раскрыты, но с них не сходит громкий, отчаянный вопль, который принес бы мне облегчение.

Я уверена в этом, ведь крик позволит притупить начальное воздействие шока. Физическая боль ничто по сравнению с тем, что скручивается во мне между ребер, проникает в желудок и сотрясает кишки. Вместе с воображаемым грызлом, похожим на паразита из фильма «Чужой», мое тело не покидает усталость с приятной ломотой в мышцах. Наибольшая концентрация распространяется по пояснице и остается в промежности, где неприятно потягивает кожу от семенной жидкости.

Вязкой, преисполненной одной единственной целью.

Его.

— Santo cielo!*— на костях образуются пружины, которые резко поднимают корпус моего тела.

Я внимательно осматриваю алые простыни, на которых позволила свершиться невозможному. Левая рука рефлекторно хватает за горло, мешая воздуху проникнуть в легкие. Самого себя невозможно задушить без посторонней помощи, хотя веревка и мыло легко решают проблему одиночного линчевания.

Моя память весьма коварна. Вначале она предоставила подробные действия, которые Джеймс проводил надо мной в окровавленной постели, а уже потом в дело пошли слова, точнее условие, договор, сделка.

Необратимое падение Марии Росси, как приверженки добропорядочного течения жизни.

Возведенные моралью стены, давали мне когда-то весомую опору и призрачную уверенность в тех или иных поступках. Я старалась изо всех сил поддерживать в себе это.

«Но кровь на руках никогда не смыть…»

Я убила человека. Не просто в состоянии аффекта, не с целью обычной самозащиты.

Я желала этого и вкусила. Мой нос запомнил запах грязи, мужского пота и железистой крови, которую я пустила благодаря пилочке для ногтей.

«Уговор! Уговор, черт возьми! Думай об уговоре!» — закрываю глаза, комкаю пальцами гладкое покрывало и собираюсь с остатками сил.

Не полностью, с категоричным отрицанием и выросшим в размерах грызлом.

— Ты не мог потребовать…этого. Такая порывистость не в твоем случае…— говорю сама с собой. Это вполне нормально, для потерянной личности, вроде меня.

Саморазрушение на лицо, влекущее за собой раннюю деменцию.

Мои глаза еще раз обводят шелковое ложе, на котором оживший злодей-консультант совершил нечто…вне своей концепции. Будто подтвердил еще одно доказательство несуществующей теоремы.

«Мы займемся любовью…» — шепчет его голос в моей голове.

Закрываю уши похолодевшими ладонями, содрогаясь от неровного дыхания, но ни черта не помогает.

Джеймса можно было бы уличить во лжи или обвинить в неспособности правильно трактовать столь высокое, прекрасное состояние, как я делала ранее. Однако все говорит само за себя.

Он подавлял меня и всегда так делал, но этой ночью…

Словно отключил в себе психопатический механизм. Показал две свои сути и продемонстрировал эмоциональную уязвимость. Да, его язык и пальцы весьма гибкие и двигались в стабильно пролонгированном ритме.

Нежно, страстно и одновременно беспощадно.

Рефлекторно сжимаю вместе ноги и морщусь от ощущения засохшего семени на бедрах. Не могу контролировать жар на своих щеках и легкий укол где-то внизу.

— Ублюдок. — слишком жалобно и ничтожно проговариваю в пустоту.— Ты сотворил из отступления преступление!— хочу усмехнуться такой аллегории, но лицевые мышцы окаменели под грузом внутренних терзаний.

Мориарти имел полное право выставить свои условия, а мне повезло узнать о том, что он не прострелил себе башку по-настоящему.

За время его отсутствия, мне дважды приходили пустые сообщения с неизвестного номера, и я была уверена, что это он. Продуманность его поступков поражает и ужасает до приступа тошноты.

Резко встаю на ноги и зажимаю рот ладонью. Позывы к рвоте совсем не удивляют, я же в шоке. Складываюсь пополам над унитазом и конвульсивно дергаюсь, избавляя пищевод от разбавленной горечи.

Джеймс мог бы просто поиздеваться надо мной, унизить, убить, содрать кожу живьем или заставить принять участие в каком-то глупом телешоу для детишек. Попрыгать пасхальным зайцем, потребовать что-то вроде анекдота, наблюдать за тем, как я съедаю целое ведро мятного мороженого, да просто трахнуть в задницу в конце концов!

Жестко, грязно, хаотично. Чтобы оставаться тем, кто он есть и кем всегда был.

Но нет. Джеймс переступил через себя, через свою скуку, постоянное лицезрение и напоминание заурядности с неконтролируемыми приступами гнева.

Он ласкал меня так…просто, без хитрых уловок и чувственно, желая разделить то святое, что называют таинством возлюбленных.

— Нет. Как ты смог…?— смотрю на потолок, оснащенный светильниками необычной формы. Возле душевой кабины висит белое, махровое полотенце.

Мое тело упорно намекает мне, что следует принять душ и я покорно соглашаюсь.

Мориарти действительно хотел. Меня и моего удовольствия, открывал свою страсть и…такую же заурядность. Я впервые оцениваю его, как мужчину, а не психопата. В гендерном плане, он являлся типичным самцом с определенным набором физических данных. Можно было найти малейшие отголоски его неискренности и фальши, но я знаю, что Джим Мориарти никогда не обманет.