Глаза моей малышки широко раскрываются, но зубы удерживают громкий стон. Я внутри. В ней, и пусть все катится в пропасть.

Так хорошо, так несказанно горячо и тесно.

Отрываюсь от женских губ и толкаю женское тело на себя. Нетерпеливо сжимаю плоть ее обнаженной груди. Она стала чуть больше и чувствительнее. Я знаю это, поэтому несколько раз вытягиваю сосок пальцами.

Мария опять охает, царапает ногтями мою кожу, пытается выгнуть спину. Не позволяю ей этого, сильнее надавливая рукой на шею.

Мне нужен ее взгляд, чтобы лицезреть через него хрупкую душу, которую стремлюсь заполучить.

— Вряд ли я умру от скуки…с таким…призом.— мое полу-рычание сопровождается резкими, глубокими толчками.

Пульсация ее тела усиливается, я сбиваюсь с ритма, начиная дрожать. Меняюсь в лице и конвульсивно дергаюсь от удовольствия. Реальность размывается туманом, в котором ее тихие стоны звучат с мягким эхо.

Так кончать просто нельзя. Мое сердце пропускает пару ударов, а член превращается в шланг, испуская под давлением густое, живительное семя.

Закрываю глаза, крича нечто бессвязное. Освобождение отдает легкой болью в висках. Я наконец опустошен. Качественно, правильно и к сожалению быстро. Остается только перевести дыхание и продолжить.

«Я заполню тебя основательно.» — мой разум любит сквернословить.

Убираю руку с ее шеи и мягко прикасаюсь костяшками к щеке. Сам не знаю зачем, но мне хочется так сделать. Мария не двигается и почти не дышит. Ее кожа разрумянилась, а губы задрожали. Эмоции на лице слишком быстро меняются. Женская ладонь по-прежнему покоится на моей груди, впитывая громкие удары сердца.

— Не надо.— еле слышно шепчет, с волнением и трепетом, пытаясь разглядеть в моих глазах малейший проблеск света.

Прищуриваюсь, заполняю легкие воздухом, действую. Быстро сбрасываю ее на диван, оказываясь сверху. Мне неудобно из-за рубашки и расстегнутых брюк. Голова Марии приподнимается, а руки хватаются за мягкий подлокотник дивана.

Мне пришлось разрушить нашу связь, чтобы спустить штаны и наконец сбросить светлую рубашку.

Она опять пытается развернуться, отдалиться от меня, но я хватаю ее за правую ногу и тяну на себя, критично разглядывая живот. В ее положении необходимо соблюдать сноровку, вместе с осторожностью.

— Не надо. — повторяет молодая женщина с ноткой мольбы в голосе. Ей явно неудобно лежать на спине.

Развязываю пояс халата и раскрываю шелковую ткань. Быстро сканирую уже знакомое мне тело, которое подверглось некоторым изменениям.

— Еще как надо, малыш. — поворачиваю ее на бок, приподнимаю правую ногу, которую удерживаю под коленкой.

Направляю себя и опять неторопливо проникаю, но в этот раз ощутимо ударяю в конце, слегка надавив лобковой костью на ее горячую промежность. Поза не слишком удобная для меня и требует больше терпения, но я знаю, какое действие оказывает мой член сейчас.

Головка достает до углубления, ощутимо задевает то самое место, где находится сгусток нервных окончаний.

«Ты обязана прокричать мое имя.»— я властный собственник и не стесняюсь этого.

— Не…— Мария раскрывает губы и закрывает глаза, стараясь справиться с возбуждением. Ее ногти впиваются мне в руку, пока я продолжаю беспощадно таранить столь чувствительное тело. — Пож-жалуйста…— жалобно бормочет, сильно закусив нижнюю губу.

«Сдерживаться бесполезно…Я знаю, что тебе нужно.»— крепче сжимаю правую ногу и не меняю темп проникновений. Чувствую первые отголоски сокращений упругих мышц ее лона.

— Пожалуйста, что, Мария?— мне удается произнести свой вопрос ровным голосом и даже усмехнуться, наблюдая за противостоянием молодой женщины. Впервые произношу ее первое имя, минуя библейскую Магдалину. Мне нравится это короткое, ласковое созвучие согласных с гласными.

Она резко раскрывает глаза и смотрит на меня с удивлением, но ногти не убирает, расцарапав кожу почти до крови. Следующий толчок встречает приглушенным воем в маленький кулачок, а я опять усмехаюсь.

— Как ты сделал эт-то…?— вновь закрывает рот рукой и упрямо мотает головой в разные стороны.

Этот вопрос явно не имеет ничего общего с тем, чем мы сейчас занимаемся. Я хмурюсь от подозрений, не одобряя лишнюю болтовню.

— Безымянные…— выстанывает, опять хватается двумя руками за подлокотник дивана.

Резко замедляюсь и наклоняю голову набок. Облизываю свои губы, радуясь, что она проследила взглядом за этим жестом.

— Так-так-так…— в этот раз не справляюсь со своим прерывистым дыханием, а член просит продолжения наступления в горячий тыл противника. Теперь я точно уверен, что любопытство является главным женским пороком. — Снеговик решил поделиться с тобой информацией. — знаю, что это мог сделать только старший Холмс, потому что младшему основательно промыли мозги весьма жесткой наркотой.

Я был восхищен, застав его в столь пугающем состоянии. Меня поразили такие ужасающе-прекрасные перемены с телом детектива. Кровавые узоры тянулись от шеи до самой поясницы, огибали живот, как демонический красный дракон или огненно-черная змея.

Шерлок походил на пса из преисподней, которому были подвластны любые замки и тайны. Главы закрытого Борёкудан* славились своим упрямством и жадностью. Они не желали так просто отдавать столь великолепный экземпляр для воплощения своих идей. Поэтому мне пришлось постараться их умаслить и заключить сделку по обмену на более интересный образец.

Мне повезло, заранее определить судьбу датской Амфибии, которая угрожала взлому преступной сети злодея-консультанта.

«Они уже готовят длинные иглы с редким токсином, специально для твоих рыбьих глазок, Чарльз.»

— Не стоит говорить о запретном. — слегка наклоняюсь и смотрю ей в глаза. — Иначе безжалостные ёсси* найдут тебя. — предупреждаю самым мрачным тоном, на который способен. Выпрямляю спину и выдыхаю со стоном. Женское тело начинает сильно сжимать меня.

— Но я не…— Мария откидывает голову назад, начиная дрожать. С губ срываются нарастающие, короткие стоны.

«Еще немного.»

— Ты обошлась мне… Слишком дорого…— спонтанно проговариваю нечто забавное и смелое. Двигаюсь более резко, громко выдыхая ей в ответ. Такое откровение ускоряет новую кульминацию.

— Джеймс…— мое имя тонет вместе с ее голосом. Мария хватается за мою руку, теряясь в удовольствии. Капельки пота блестят на переносице и красивой груди.

Она так сладко и обреченно стонет, вызывая в моей груди воодушевляющий порыв.

— Моя королева.— шепчу, делая контрольные выпады в сокращающееся лоно.

Совместный оргазм слишком губителен для нас. Сердца захлебываются от такого количества эмоций и смертельных откровений.

Тяжело, с ощущениями чего-то неизбежного, катастрофичного, рокового.

Отпускаю женскую ногу и падаю вниз, успев опереться на руки. Меня трясет от колоссальности, а на ее глазах блестят слезы. Дышим друг на друга, смотрим и переживаем.

Ее ладонь лениво прикасается к моему лицу. Губы и язык не слушаются.

— Джеймс…— опять критично ласково, с призывом к обязательствам.

«Я твой, детка. Абсолютно.»— тянусь к прохладным губам, отваживаюсь провести пальцами по животу.

Совсем не помню, как мы переместились в спальню на кровать. Мой разум не захотел запоминать и анализировать эту бесполезную информацию. Кажется, я перенес Марию на руках, как новоиспеченный жених. Или просто требовательно потянул за руку. Неважно.

Снимаю халат с ее тела, а потом избавляюсь от брюк. Ставлю «невесту» на колени, спиной к себе. Она хватается руками за деревянное изголовье кровати, пока я тяну за косу вверх.

Помимо тяжелого, хриплого дыхания, тишину прохладной ночи нарушают влажные звуки нашей близости. Я разгоняюсь и жестко двигаюсь, как всегда предпочитаю в сексе. На этот раз обойдемся без нежностей.

«Любовь такое разностороннее наказание.»

Мария выгибается с тихими стонами, прижимает голову к груди и пытается удержаться за мою шею, царапая ноготками.

«Кричи, детка…Для меня!»