Азирафель хотел оставить записку Кроули о том, что он приходил и не застал его дома, очень беспокоится и надеется, что с Кроули всё в порядке. Но его отвлёк шорох, донёсшийся из приоткрытой комнаты. Вот спальню Азирафель осмотреть не догадался.

Он осторожно прошёл к двери, тихо заглянул в неё, на всякий случай подобравшись. Он был готов ко всякому, но не к тому, что увидел там.

В центре комнаты находилась огромная кровать. Портьеры на окнах были очень плотные и не пропускали ни единого лучика света. Но Азирафель всё равно разглядел на кровати худощавое смуглое тело.

Кроули спал. И, видимо, спал уже не первый месяц. Резная спинка его кровати покрылась пылью. И только благодаря тому, что Кроули во сне шевелился и поворачивался с боку на бок (этим, видимо, и объяснялся шорох, который услышал Азирафель), его тело и волосы не успело запорошить пылью.

Кроули был обнажён, он лежал на боку, спиной к Азирафелю. Одеяло сползло с его плеч до самой поясницы, и, похоже, демон во сне чувствовал прохладу. Он сжался в клубок, и при виде его выступающих острых лопаток Азирафель ощутил необъяснимый приступ нежности. Почему-то спящий Кроули показался ему особо уязвимым и беззащитным.

Азирафель, стараясь ступать как можно тише, приблизился к кровати. Осторожно взялся за край одеяла, натянул спящему демону на плечи. И не удержался, пригладил ладонью растрепавшиеся волосы. Кроули, такого мирного, притихшего и уютного, хотелось окружить заботой.

Азирафель ещё раз погладил его, совсем невесомо, теперь уже по виску. Ему так давно хотелось сделать это: прикоснуться к татуировке на лице Кроули. Он легко провёл кончиком пальца по прихотливым завиткам рисунка змеи, как вдруг понял: что-то изменилось. Азирафель поспешно перевёл взгляд на лицо Кроули. Глаза его были открыты. Он проснулся.

Азирафель резко отдёрнул руку, с ног до головы заливаясь жарким стыдным румянцем. Глаза Кроули были после сна слегка мутными, узкие зрачки непривычно расширенными.

Азирафель вдруг сообразил, что каждое оправдание, которое он способен придумать, в любом случае будет выглядеть глупо. Поэтому он резко сорвался с места и выскочил из комнаты и из дома Кроули.

Непонятно, на что он надеялся. Скорее всего на то, что Кроули, не вполне пришедший в себя после долгого сна, забудет об этом эпизоде или вообразит, что ему всё приснилось. Так или иначе, Азирафель сгорал от стыда, пока не добрался до книжного магазина и не заперся там.

Надо сказать, что на следующий день Кроули всё-таки явился к нему с визитом, и по его виду можно было сделать вывод, что он ничего не помнит. Азирафель успокоился и тоже предпочёл забыть об этом неловком эпизоде.

И вот теперь Кроули напомнил ему. Азирафель вновь почувствовал, как жарко запылали его щёки. Один вопрос мучил его. Будь Кроули сейчас далеко, и Азирафель держал в руках телефон, ему ничего не стоило бы задать этот вопрос в сообщении. Лично спросить было гораздо труднее. Но Азирафель решился.

Он повернулся к Кроули.

— Скажи честно. Ты помнишь, что произошло, когда ты проснулся?

Губы Кроули вдруг разошлись в улыбке.

— Всё до мельчайшей детали, — тихо проговорил он.

Азирафель сперва вздрогнул, а потом тоже обезоруживающе улыбнулся.

— Что ж… Видимо, пришла пора попросить прощения за свою вольность. Я виноват, Кроули, не стоило мне… извини…

Кроули вдруг шагнул ближе к нему, и слова извинения застряли у Азирафеля в горле.

— Я совершенно не обижен, ангел. Не был тогда, и тем более, теперь.

— В таком случае… можно мне сделать это ещё раз? — прошептал Азирафель, не сводя взгляда с лица Кроули. — Теперь, когда ты не спишь…

— Ты можешь делать, что угодно, Азирафель, — так же тихо ответил ему Кроули.

И Азирафель, внутренне ужасаясь своей дерзости, осторожно протянул руку и притронулся к правому виску Кроули. Провел пальцем по вытатуированной фигурке змеи. От него не укрылось то, с какой нежностью Кроули прильнул к его руке, и Азирафель прижал к его щеке всю ладонь. Ощущение горячей кожи под пальцами чуть не обожгло его.

Он, почти не дыша, смотрел прямо в глаза Кроули. Они были круглые и выражение их было таким жаждущим, таким голодным, что Азирафелю вновь стало страшно. Он испугался, как и вчера в переписке с Кроули, что зашёл слишком далеко. Что от чего-то большого и нового их отделяет всего один маленький шаг.

И Азирафель не решился его сделать. Напротив, он шагнул назад, отнимая руку от лица Кроули, отводя взгляд в сторону. Он нашел только силы пробормотать: «Спасибо».

И Кроули понял его. Кивнул и ушёл. Правда, выходя из магазина, он остановился на пороге. Обернулся. Спросил:

— Ангел. То, что ты писал мне вчера. Это правда?

Азирафель, который спустился его проводить, приложил ладонь к груди, чтобы хоть немного унять колотившееся сердце.

— Да, — ответил он.

Кроули улыбнулся и надел очки.

— Спасибо. Мне было важно это услышать. Чао, Азирафель.

— Береги себя.

И Кроули ушёл, а Азирафель остался. Сердце его всё ещё колотилось в груди, но теперь он чувствовал себя спокойнее.

========== День 12. Глиняная табличка ==========

Двенадцатого декабря неожиданно выпал снег. Азирафель вышел из магазина и остановился на пороге. Мягкие пушистые снежинки тихо летели с неба, приводя на ум избитое сравнение с перьями. Жаль, что они сразу же таяли, едва касаясь мокрого асфальта.

Таким Азирафеля, стоящим на пороге с мечтательным выражением на запрокинутом к небу лице, и застал Кроули.

— Общаешься с Небесами, ангел? — неожиданно раздался его голос прямо под ухом.

Азирафель вздрогнул.

— Кроули. Я тебя не заметил, когда ты успел подъехать?

— Пришлось оставить «Бентли» за углом. Здесь всё забито. Можно мне войти?

Кроули зябко ежился в своём тонком пиджаке, и Азирафель, спохватившись, посторонился, пропуская его внутрь.

— Налить тебе чего-нибудь горячего? — осведомился он.

— Д-да, — лязгнув зубами, отозвался Кроули.

Они вдвоём прошли в тесную кухоньку Азирафеля. Он быстро поставил чайник.

— Я ещё не открывал сегодняшний сюрприз, — сообщил Азирафель, наконец, поднимая взгляд на Кроули. Почему-то смотреть на него прямо после вчерашнего разговора было очень трудно. И в то же время радостно.

Кроули снял очки, убрал их в карман. Встретил взгляд Азирафеля.

В глазах Кроули плескалось такое неприкрытое восхищение, что Азирафелю немедленно захотелось зажмуриться, чтобы не залиться краской с головы до ног. Никогда раньше взгляд Кроули не казался Азирафелю таким откровенно счастливым.

Он отвёл глаза.

— Побудь здесь, пожалуйста, Кроули. Я пока схожу наверх.

Когда Азирафель вернулся в со свертком с цифрой «12» в руках, Кроули уже сидел с чашкой чая, который успел заварить сам. Рядом с местом Азирафеля дымилась паром чашка, полная какао.

— О, Кроули, благодарю. Ты сегодня необыкновенно мил… — сказал Азирафель и прикусил язык. Он забыл, что обычно демон реагирует на подобные комплименты весьма резко. Однако сейчас Кроули лишь усмехнулся. И указал глазами на сверток в его руке.

Азирафель поспешно сел, глотнул обжигающего какао и развернул подарок.

Внутри оказалась небольшая, с ладонь, глиняная табличка, густо покрытая клинописными значками.

Азирафель ахнул, взглянул на Кроули и изумлённо рассмеялся.

— Быть того не может! — воскликнул он. — Как же ты её сохранил? Это ведь было тысячи лет назад!

Кроули хмыкнул. Азирафель склонился над табличкой, вглядываясь в полузабытые уже знаки, зашевелил губами, пытаясь освежить в памяти правила шумерской письменности.

— Это, кажется, означало «закат» или «вечер», — сосредоточенно водил пальцем по табличке Азирафель. — А это «текучая вода», это я хорошо помню. Вот этот значок почти не разобрать, но в сочетании с соседним, если не ошибаюсь, он означал «ячменный напиток».

Кроули смотрел на него и молча улыбался. Азирафель вдруг хлопнул себя по лбу.