— Ну, конечно! Это же моя записка тебе с приглашением провести вечер за кувшином пива!

— Ага, — поддакнул Кроули. — На берегу Евфрата, на закате солнца.

— Помню, что комары там были зверские, — хохотнул Азирафель. — Постоянно приходилось использовать чудеса, чтобы их отгонять.

На самом деле Азирафель помнил не только кусачих насекомых. Он хорошо помнил, как отражалось в глазах Кроули, тогда еще не скрытых под тёмными стёклами, закатное солнце. Они говорили между собой о невиданном урожае винограда в этом году, рассуждали о справедливости нового свода законов очередного правителя, спорили о том, чья колесница придёт первой в следующем забеге — та, на которую ставил Кроули или та, за которую болел Азирафель.

Но Азирафель не мог отвести взгляд от огромных золотых глаз напротив. И он помнил, какие странные эмоции вызывало в нём желание неотрывно смотреть и смотреть в глаза Кроули. Ведь он был его врагом. Пусть и дружелюбно настроенным, с которым было приятно провести вечер за кувшином ячменного пива и неторопливой беседой. Но всё же Кроули был из противоположного лагеря, из команды «плохих парней», и не должен был вызывать в Азирафеле таких тёплых чувств. Такого непреодолимого стремления слушать его голос, ловить редкие улыбки, любоваться на всполохи закатных огней в змеиных глазах.

Ох, как же он был наивен тогда, в древней Месопотамии, сидя на ступеньках, ведущих к реке, бок о бок с Кроули.

— Хороший был вечер, — тихо проговорил Азирафель, механически поглаживая пальцами глиняную табличку.

— Да, ангел, — эхом откликнулся Кроули. — И знаешь, что самое лучшее?

— Что?

— Что теперь таким вечером может стать каждый… — склонил голову к плечу Кроули.

— Ну, не раньше, чем наступит весна, — неловко рассмеялся Азирафель. — Сейчас сидеть у реки было бы немного неуютно.

Кроули снова хмыкнул, и Азирафель рискнул поднять на него взгляд. В это время из-за снежных туч неожиданно выглянуло солнце и через единственное окно залило своими лучами всю кухню. Глаза Кроули на мгновение вспыхнули, отразив солнечный свет. И Азирафелю на миг послышались плеск волн Евфрата и шуршание тростника. И взгляд демона напротив был точно такой же, как четыре тысячи лет назад. Полный нежности и совсем немного — грусти.

«Да», — подумал Азирафель. «У нас есть теперь все вечера мира».

========== День 13. Мяч для гольфа ==========

Вечером Азирафель уже по сложившейся традиции устроился в кресле у камина с телефоном в руке. Сегодня он первый начал разговор, ради разнообразия.

«Добрый вечер, Кроули. Ты не спишь?».

«Даже если бы спал, я с удовольствием променял бы сон на общение с тобой, ангел», — последовал незамедлительный ответ. Кроули всегда отвечал очень быстро, как будто никогда не расставался с телефоном ни на минуту.

«Надеюсь, не отвлекаю тебя от важных дел?».

«Азирафель, разве может быть что-то важнее…», — сообщение пришло недописанным, и пока Азирафель недоумевал, что это значит, вдогонку за ним последовало ещё одно. «Прости, собирался стереть текст и случайно отправил недописанное. Я хотел сказать, не отвлекаешь».

«Это хорошо. Знаешь, Кроули, я всё думал… вспоминал тот вечер в Месопотамии. И решил, что нам надо обязательно повторить».

«Но ты ведь сам утверждал, что с этим следует подождать до весны?».

«Ты прав, но не обязательно же повторять всё в точности? Я имею в виду реку. Можно приятно провести вечер, например, в ресторане»…

«Я согласен».

«Тогда как насчёт «Ритц»?».

«Завтра?»

Азирафель улыбнулся настойчивости Кроули. И ответил ему:

«Не завтра. Но в ближайшее время. Я тебе позвоню».

«Буду ждать», — написал Кроули. И сразу же прислал ещё одно сообщение. «Ангел, можно снова попросить твоё фото?».

Азирафель хмыкнул и вытянул руку с телефоном. Сделал быстрое селфи. Он ещё не успел снять ни одного предмета гардероба, потому что и сегодня не намеревался ложиться спать. Отправил фотографию Кроули.

«Спасибо, ангел», — ответил он. «Неужели ты и ночью сидишь застёгнутым наглухо?»

Этот вопрос немного смутил Азирафеля, и он перевёл тему на Кроули, чтобы не отвечать: «А ты?».

Вместо ответа ему пришла фотография. Кроули тоже сделал селфи. В кадре было видно лицо с прищуренными от вспышки глазами (должно быть, Кроули сидел в темноте), голые плечи и часть руки, держащей телефон, тоже обнажённой.

Азирафель невольно накрыл экран мобильника ладонью. Всё логично, сейчас ночь. По ночам Кроули обычно привык спать. Ничего удивительного в том, что он раздет и лежит в кровати, не было. Но почему так запылали щёки у самого Азирафеля? Почему мысль о том, что Кроули лежит сейчас в своей постели, без одежды, и спокойно беседует с ним, заставляла сердце биться так часто, а грудь вздыматься от необъяснимого волнения?

«Ангел? Ты не заснул?».

Сообщение от Кроули вернуло его в реальность. Азирафель моргнул, поняв, что довольно долгое время провёл в молчании, уставившись на фотографию Кроули.

«Нет», — написал он. Для более распространенного ответа у него сейчас не нашлось слов. Но Кроули, кажется, истолковал его ответ иначе.

«Я чем-то обидел тебя, Азирафель? Извини, я не хотел. Правда. Не стоило присылать тебе это фото. Прости».

«Нет! Это хорошее фото. Мне очень понравилось. Просто не ожидал, что ты спишь обнаженным».

«Эй, а ты всегда спишь в одежде что ли?».

«В последний раз, когда я ложился спать, я делал это в пижаме», — с достоинством написал Азирафель.

В ответ он получил только одно слово: «Ангел…» и кучу жёлтых рожиц, вместо глаз у которых были нарисованы маленькие красные сердца.

Азирафель окончательно смутился и поспешил закончить разговор, написав Кроули: «Спокойной ночи» и получив такое же сообщение в ответ.

Он отложил в сторону телефон и потянулся к книге. Потом вдруг передумал и снова открыл ту же самую фотографию. «Приятных снов», — подумал он, мысленно обращаясь к Кроули.

Днём тринадцатого декабря в магазине случился небольшой, но неожиданный наплыв посетителей. Видимо, предрождественская лихорадка охватила даже такую узкую нишу, как постоянная клиентура букинистического магазина.

Еле разобравшись с покупателями, Азирафель кинул взгляд на часы. Уже семь вечера. А Кроули так и не появился.

Но он и не обещал, одёрнул сам себя Азирафель. И понял, что за последние недели успел привыкнуть к почти ежедневному присутствию Кроули в его доме.

Азирафель прошёл на второй этаж и остановился перед камином. Стройная линия свертков и коробочек заметно укоротилась. Он сам не заметил, что открыл уже ровно половину подарков. Не без сожаления Азирафель разворачивал свёрток под номером «13». Будет очень жаль, когда адвент-календарь закончится. Он уже привык каждый день погружаться в приятные воспоминания, связанные с Кроули…

Среди бумаги оказался небольшой белый мяч. Азирафель взял его и внимательно осмотрел. Он был бы похож на обычный мяч для гольфа, если бы по всей поверхности его не шли странные бороздки вместо привычных углублений. И тут Азирафель вспомнил.

Погожий июльский день 1956 года он проводил в гольф-клубе за городом. И меньше всего ожидал встретить здесь Кроули…

— Какая неожиданность! Кроули? — воскликнул Азирафель вместо приветствия. Он вдруг понял, что никогда раньше не видел его в одежде для гольфа. На нём были тёмно-бордовая рубашка и серые шорты. Сам Азирафель был одет просто, в белую футболку-поло и бежевые брюки. Но Кроули в его глазах выглядел настолько необычно, что Азирафель даже забыл поинтересоваться, что он здесь делает. Впрочем, что можно было делать на поле для гольфа, одетым для игры и с полной сумкой клюшек, если не играть в гольф?

— Азирафель? — в свою очередь удивился Кроули. — Какой приятный сюрприз. А ты-то здесь что забыл?

Азирафель счёл это замечание довольно оскорбительным.

— Приехал немного размяться, — сухо ответил он. — Видишь ли, я довольно неплохо играю в гольф. Со своей стороны я хотел бы поинтересоваться, чем обязан удовольствию видеть тебя здесь? Никогда бы не подумал, что тебе нравится эта игра.