— Нет. Ничего уже не вернуть. Ход сделан. И все об этом знают.

Кроули вдруг откинулся на спинку стула, высоко задирая подбородок вверх. Этот жест очень напомнил Азирафелю движение, к которому прибегают, когда хотят загнать назад непрошенные слёзы. Он почувствовал сильное волнение за Кроули.

— Глупая пешка, — сквозь зубы процедил Кроули, пялясь в потолок. — Ненавижу пешки. Никчёмные фигуры, пушечное мясо. Их можно посылать на задания, запугивать слонами и ладьями, обещать вечные кары от ферзя в случае провала. И при этом пешка должна молиться о том, чтобы ни разу не оказаться на одной линии с королём…

— Кроули… — тихо произнёс Азирафель. — Я сделал ход. Теперь твоя очередь.

Но Кроули неожиданно подскочил со своего места и одним движением руки снёс все фигуры. Шахматы посыпались им под ноги, а Кроули молча уставился в пол. Его пальцы тряслись, как отчётливо разглядел Азирафель.

Он наклонился, поднял с пола одну фигурку. Подошёл к Кроули.

— Послушай. Я знаю, ты очень расстроен. Извини меня. Я не хотел быть причиной…

Кроули дёрнул головой.

— Это не из-за тебя, Азирафель. Не стоит. Это мне следует просить прощения за… бардак. — Он кивнул на рассыпанные шахматы.

— Кроули, я только хотел напомнить тебе, — сказал Азирафель, подходя ещё ближе. — Пешка, конечно, слаба в одиночку. Но если на доске будет, допустим, две пешки, вдвоём они уже смогут дать отпор врагам.

Азирафель протянул руку и вложил в ладонь Кроули подобранную фигуру. Кроули поглядел на неё: это была чёрная пешка. Потом перевёл взгляд на Азирафеля.

— Ангел, ты сейчас говоришь о шахматах? — прошептал Кроули.

— Разумеется, мой дорогой, — проговорил Азирафель. — К тому же, не стоит забывать, что пешка, если сумеет дойти до края поля, сможет как следует натянуть нос любой вражеской фигуре. И ничего ей за это не будет.

— И это тоже о шахматах?

— Очевидно, — кивнул Азирафель.

В тот вечер они так и не стали доигрывать партию. Кроули помог Азирафелю собрать фигурки с пола, попрощался с ним и быстро ушёл. А при следующей встрече уже улыбался и язвил, и вёл себя как обычно.

Азирафель погладил пальцем пешку. Похоже, обе фигурки, и чёрная, и белая, одновременно добрались до края доски. Что им теперь предстоит, интересно? И нет, сейчас Азирафель точно имел в виду не шахматы.

========== День 11. Блокнот ==========

В ночь с десятого на одиннадцатое декабря Азирафель, по своему обыкновению, не спал. Сначала они долго переписывались с Кроули.

Сообщение от него пришло первым, со стандартным «Спокойной ночи, ангел». На что Азирафель ответил, что он, скорее всего, сегодня спать не будет, а вместо этого поработает над реставрацией старой рукописи. Но Кроули предложил немного поболтать, и их «немного» затянулось надолго.

В начале всё было вполне безобидно. Шуточки, невинные диалоги. Но где-то через час такого лёгкого обмена фразами, от Кроули вдруг пришло странное сообщение.

«Скажи, только честно, Азирафель. Я тебе не надоел?».

«Нет, конечно! Как ты мог такое подумать. Мы очень мило беседуем» — незамедлительно ответил ему Азирафель.

«Я не про эту беседу. А вообще…», — было в следующем сообщении от Кроули.

И тут Азирафель задумался. Он не знал, что ответить. Он мог приняться горячо убеждать Кроули, что он его единственный друг, и общение с ним всегда огромная радость для Азирафеля. Но в том и была опасность этих текстовых сообщений. Без эмоций, отражающихся на лице, Кроули мог бы воспринять этот ответ слишком сухим и холодным.

Потому что в слово «друг» Азирафель вкладывал нечто большее, чего нельзя было выразить в словах. То, что он мог сказать взглядом, кивком головы, осторожным касанием ладони. Сейчас же, когда в его распоряжении были только буквы (к многочисленным пиктограммам Азирафель так и не привык и не хотел ими пользоваться), его задача сильно усложнялась.

Он так долго обдумывал свой ответ, как бы написать так, чтобы выразить свои подлинные чувства и ничем не задеть Кроули, что его собеседник, похоже, не выдержал.

«Это был глупый вопрос. Извини. Не стоило спрашивать. Я спать, ангел».

Азирафелю пришлось действовать быстро.

«Нет, постой, Кроули. Не уходи».

И, почти не задумываясь над своими словами, он застучал пальцем по виртуальным кнопкам.

«Ты никогда не мог бы мне надоесть, Кроули. Наверное, я напрасно не говорил тебе об этом раньше, но обстоятельства… Теперь я могу сказать, что всегда ценил твою дружбу, и твою доброту, и твою близость. Пожалуйста, никогда не думай, что я могу тебя отвергнуть. Ты мне намного ближе, чем просто друг. Ты — самое дорогое существо для меня во всей вселенной».

Написал и отправил, не перечитывая. И сам испугался. Он держал в трясущихся пальцах телефон и ждал ответа.

Кроули ответил не сразу. Было видно, что он долго набирал текст, затем стирал его и печатал снова. Наконец, он ответил, и его сообщение содержало всего одну фразу:

«Можно мне приехать, ангел?».

Азирафель почувствовал, как сердце его часто заколотилось. Что он наделал…

«Уже поздно, Кроули. Приезжай завтра? Откроем твой подарок вместе», — быстро написал Азирафель и чуть не зажмурился от иррационального ужаса. Он был совершенно не готов к такому повороту событий.

«Ок», — коротко написал Кроули, и Азирафель чуть не заломил руки в отчаянии. Всё-таки обидел его.

Утром Кроули приехал как раз к завтраку. Азирафель от неловкости не знал, куда девать руки, пока разливал чай по чашкам. Кроули снял очки, но даже без них казался почему-то спокойным. Азирафель говорил о погоде, и делал вид, что не помнит о вчерашнем обмене сообщениями.

Но ведь ничего особенного и не произошло? Он просто признался, что ценит Кроули больше, чем друга. И испугался повторить это в лицо Кроули, когда тот захотел приехать. И, судя по спокойному лицу Кроули, он тоже не придал особого значения ночному разговору… Или нет?

Азирафель, чтобы скрыть смущение, предложил Кроули подняться в гостиную с камином на втором этаже.

Стоя перед камином, он взял коробочку с номером «11», открыл её. С удивлением достал оттуда небольшую записную книжку, с листами, скрепленными пружиной. Азирафель раскрыл блокнот. Он был абсолютно чистым, лишь на первой странице простым карандашом было выведено рукой Азирафеля одно только слово. А точнее, имя: Кроули.

— О, — произнёс Азирафель. — А я-то гадал, где я забыл его. Теперь вспомнил, — немного смутившись, добавил он. И, почесав кончик носа, мельком глянул на Кроули.

Он смотрел на Азирафеля, совершенно не мигая.

— Ты забыл его у меня, — проговорил он, наконец.

— Да, да. В 1882 году.

— В восемьдесят третьем, ангел, — уточнил Кроули.

Азирафель помнил. Кроули тогда снова перестал появляться на горизонте несколько месяцев подряд. Азирафель три раза посылал ему письма, но он не отвечал. Азирафель забеспокоился. Ему постепенно передалась паника, которая не отпускала Кроули с того дня, когда он впервые заикнулся о святой воде. Поэтому Азирафель, не выдержав всё нарастающего беспокойства, отправился к нему домой.

Он пересек небольшой палисадник и оказался у входной двери. Позвонил. Подождал некоторое время, но никто ему не открыл. Тогда Азирафель потерял терпение и толкнул дверь. Она оказалась не заперта. Он вошёл в холл, окликнул Кроули. Потом заглянул налево в гостиную, направо в кабинет. Хозяина нигде не было, и, видимо, уже давно. На мебели лежал слой пыли, давно не мытые окна закоптились от смога.

Азирафель поднялся на второй этаж и попал в оранжерею. Растения не выглядели жухлыми, но Азирафель не слишком хорошо разбирался в них. Возможно этим кустам и не требовался частый полив?

— Кроули? Ты дома? — крикнул он.

Вокруг царила тишина. Азирафель вздохнул. Видимо, Кроули не появлялся дома уже долгое время. Он полез в карман сюртука и вытащил небольшой блокнот и карандаш. Положил на столик с безделушками, стоящий у стены. Откинул первую страницу и начал писать.