Азирафель предложил Кроули пройтись к вишневым деревьям, возможно там им повезёт. Но оказалось, что в это время года именно эти деревья и привлекали пристальное внимание большинства туристов. Под вишнями было не протолкнуться от желающих сфотографироваться или просто посидеть под опадающими розовыми лепестками.

Кроули, в очередной раз заправив за ухо раздуваемые ветром волосы, указал в сторону Примроуз-хилл.

— Поднимемся на холм, ангел. Может, там будет меньше народу?

Азирафель кивнул. Они направились к северной части парка, и всю дорогу Азирафеля преследовало навязчивое желание протянуть руку к Кроули и убрать из его волос запутавшиеся в них розовые лепестки цветов японских вишен. Он старательно отводил глаза от собеседника, но невозможно было всегда смотреть в сторону. Поэтому Азирафель то и дело возвращался к Кроули и невольно прикипал взглядом к нежным розовым пятнышкам в его ярко-рыжей шевелюре.

— Слышал, что случилось вчера в Южном Кенсингтоне, Азирафель? — спросил Кроули, пока они поднимались на холм. Посетителей в этой части парка, в самом деле, было намного меньше.

— Ты про шахтерскую забастовку напротив Альберт-холла? — спросил Азирафель, с трудом отводя взгляд от волос Кроули. — Это ужасно. Из-за неё театр был закрыт. Мне пришлось пропустить ежегодный променадный концерт! — Азирафель просто кипел от праведного возмущения.

Кроули покосился на него.

— Нет, я говорю про нападение на посольство с захватом заложников, — сказал он.

— О. Ты об этом, — с запинкой ответил Азирафель. — Но я считал, что это ваших рук дело, — в голосе его сквозило сомнение.

Кроули покачал головой.

— Нет, наша сторона в этот раз не при чём. Это люди устроили сами.

— Будем надеяться, всё обойдётся, — проговорил Азирафель. — В конце концов, зачем Британии премьер-министр, если не решать проблемы?

Они уже преодолели подъём и оказались на вершине смотровой площадки. Ветер здесь разыгрался просто нешуточно, зато нашлось множество свободных скамеек. Азирафель предложил присесть на ближайшую. Они любовались видом на город, открывавшийся с их места, и беседовали. Азирафель продолжать рассуждать об Альберт-холле, жалея о пропущенном концерте. Он упомянул и о скандале, связанном с перестройкой большого зала.

— При этом рабочие демонтируют наследственные места! — воскликнул он с возмущением. — А место, принадлежащее семье Фелл, между прочим, передаётся из поколения в поколение уже двести лет.

Кроули, который безуспешно боролся с ветром, дующим в спину и ежесекундно забрасывающим волосы ему в лицо, усмехнулся.

— Семья Фелл? Ангел, это даже звучит смешно.

— Зато экономит средства, — ответил Азирафель с достоинством. — Ты не представляешь, что они сделали с законным местом леди Сеймур, Кроули. Когда она отказалась подписывать контракт на передачу своего места в демонтаж для проведения хоккейного матча, рабочие сохранили его, но подвесили кресло прямо над ледовой ареной, потому что именно там оно и должно было стоять. На высоте пятнадцати метров! Неслыханная дерзость!

Кроули откинулся на спинку скамьи и громко расхохотался, но быстро оборвал смех, потому что ему пришлось отплевываться от кончиков волос, тут же залетевших в рот. Азирафель не выдержал.

— Ах, дорогой. Позволь помочь тебе, — всплеснул он руками.

И, не давая Кроули даже минуты на размышление, Азирафель быстро сотворил в руке длинную узкую ленту. Немного привстав, он быстро связал растрепанные рыжие волосы в хвост.

— Прости за некоторую вольность, Кроули, — заявил Азирафель, снова довольно усаживаясь рядом, — но я был вынужден. Не мог больше смотреть на твои мучения.

Кроули выглядел абсолютно растерянным. Он уставился на Азирафеля под тёмными очками, приоткрыв рот. Похоже, до этого момента он даже не замечал абсолютно никаких неудобств от треплющего его волосы ветра.

Он поднял руку и осторожно ощупал завязанную на хвосте ленту и поморщился.

— Делать бант — это уже лишнее, Азирафель, — произнёс он негромко. Однако, даже не попытался развязать его и отпустил руку.

Азирафель пожал плечами. Они посидели ещё немного, болтая о том, о сём, а потом разошлись в разные стороны.

И сейчас Азирафель, сидя на своём диване с той же клетчатой лентой в руке, что сорок лет назад повязал на волосы Кроули, качал головой и отчаянно краснел, стыдясь себя прошлого.

Потому что помнил, как отреагировал Кроули на внезапное вторжение в его личное пространство. Но тогда он не придал этому значения. Зато сейчас Азирафель ясно понимал, почему Кроули внезапно затих и замер, когда руки Азирафеля коснулись его волос. Он и сам помнил, что ему было приятно погрузить пальцы в эти рыжие, спутанные ветром пряди, провести по ним, собирая в пучок, аккуратно выпутать, наконец, из волос застрявшие лепестки вишневых цветов, ненароком задевая кончиками ногтей кожу на голове. Азирафель почти застонал, как стонал сам, когда пару дней назад Кроули делал ему массаж головы. Он знал, как пронзают тело острые иглы удовольствия от подобных прикосновений. И если у Азирафеля два дня назад была возможность потом… горячо отблагодарить Кроули за доставленные ему приятные минуты, то у Кроули из 1980-го года не было ни единого шанса…

«Боже, какой ты самовлюблённый и эгоистичный кретин, херувим Азирафель, страж Восточных врат», — нелестно припечатал он самого себя.

Если Кроули сохранил эту ленту, значит, он запомнил этот эпизод, значит, он его чем-то взволновал. И Азирафель просто не мог оставить всё, как есть. Он отложил в сторону ленту и спустился на первый этаж, попутно захватив из спальни мягкую расческу. Он не выпустит Кроули из своих рук до тех пор, пока лично не расчешет и не пригладит каждый рыжий волосок на его голове. А потом… пусть решает Кроули, чем они займутся потом.

========== День 22. Ангел ==========

Утром двадцать второго декабря Азирафель проснулся один в своей постели. Всего одну неполную неделю он встречал рассветы в обнимку с Кроули, а уже привык к такому положению дел, будто всю жизнь они спали на одной кровати.

Просыпаться без Кроули было… неправильно. Азирафель ясно видел, что вторая подушка ещё хранила след от его головы, а место подле него не успело остыть. Значит, Кроули ушёл совсем недавно. Почему же Азирафель ничего не заметил?

В этот момент с первого этажа донёсся звон колокольчика, хлопок входной двери, звуки возни, а потом, перекрывая всё это, послышалась отчётливая и громкая брань Кроули. Азирафель до этой минуты и не знал, что можно осуждающе морщиться и радостно улыбаться одновременно.

Он поспешно набросил на плечи халат и спустился вниз.

Кроули обнаружился на пороге магазина. Он был взмокшим от усердия, а очки его сползли на самый кончик носа и угрожали свалиться в любую минуту. Кроули никак не мог пронести в узкий проход между двумя этажерками с выставочными книгами пышную зелёную ёлку без риска развалить шаткие конструкции.

Азирафель всплеснул руками.

— Кроули! Откуда ты её взял! — воскликнул он.

Кроули прекратил свои бесплодные попытки и резко взглянул на Азирафеля, только сейчас заметив его.

— Ангел, ты уже встал, — разочарованно произнёс он. — Я рассчитывал устроить тебе сюрприз.

Азирафель подошел к нему, разглядывая ёлку.

— Ты уже устроил. Впредь я бы попросил тебя не выражаться теми словами, которые я услышал даже со второго этажа.

— Хорошо, — покорно согласился Кроули. — Впредь буду выражаться другими словами.

Азирафель открыл рот от возмущения, но Кроули опередил его.

— Азирафель, раз уж ты здесь, не мог бы ты мне помочь?

Через полчаса ёлка уже была установлена в центре зала и надежно закреплена. Высотой она была по плечо Азирафелю, выглядела очень торжественно и благоухала хвоей на весь магазин. Азирафель и Кроули удовлетворенно рассматривали её со всех сторон, пока Азирафель не заметил:

— Чего-то не хватает…

Кроули поддакнул ему:

— Это точно. Интересно, чего?