Вечером начальник внутренней службы Сергеев пришёл к следователю Дроздову домой. Вынув из-за пазухи пистолет с одним патроном, положил на стол.

– Фёдор Григорьевич, через полчаса за тобой приедут. Политовский не потерпит произвола в милиции. Если не хочешь позора, сам смой его.

Борис Матвеевич повернулся и ушёл.

Дроздов встал, открыл шифоньер и надел офицерский мундир с погонами капитана милиции. Затем тихим шагом вышел в кухню, открыл холодильник, достал початую бутылку водки, вынул стакан из шкафа, потом снова вернулся к себе в комнату; в другой спали жена и дети. Капитан налил себе полный стакан и залпом выпил. Его мысленному взору представился окровавленный Андрей Изотов. Вот они стоят друг напротив друга, парень что-то зловеще шепчет, но слов не разобрать. А где-то уже совсем близко, в вечерней тишине, мчится машина с оперативниками внутренней службы. Изотов продолжает мстительно ухмыляться.

– Врёшь, не возьмёшь! – истошно кричит Дроздов.

Пистолетный выстрел оглушительно разносится по всему дому.

2005/2020 г.

Часть 1

Лора проснулась от прикосновения чьей-то руки. Рядом спал мертвецки пьяный муж Михаил, но, похоже, ему нет до жены никакого дела. Он вчера опять здорово набухался на сороковой день смерти безвременно ушедшего Лориного двоюродного брата Германа.

Поминали в тесном семейном кругу, без панихид и рыданий. Герман при жизни этого не любил и вообще не выносил чьи-то похороны, потому что был большим эгоистом, хотя среди своих считался человеком честным и искренним. Лора, конечно, давно уже не Лора, а Лариса Львовна Герасимова по мужу и Лукьянова в девичестве. Лора она только для узкого семейного круга, или Долорес, как её в шутку величал благоверный, исходя из книги Набокова «Лолита».

Вообще-то абсолютно благоверным его не назовёшь, ведь он младше жены на двенадцать лет, и в свои сорок не прочь приударить за молоденькими девушками. Однако частое потребление алкоголя, курение и слишком скромный заработок по профессии инженера-технолога, плюс к тому же не очень привлекательный вид не располагали к частым похождениям «налево».

Но Лора сама была не без греха, причём грех её был очень серьёзный. Покойный Герман состоял со своей двоюродной сестричкой в интимной связи более двадцати лет. К тому же требовал «этого» довольно часто, и Лора как могла выкручивалась перед своим мужем, наставляя ему рога.

Михаил, конечно, подозревал свою супругу в неверности или, мягче говоря, в женских «проказах», но он и подумать не мог, что его жену уводит её же родственник, который сам нередко приезжал в их дом. Миша любил потолковать с Германом «за жизнь», распить пару бутылок дорогого марочного вина.

Обычно бывало так. Герман приезжал под выходные с дипломатом в виде небольшого чемоданчика, в котором всегда находилось, помимо ценных бумаг, спиртное. Падкий и жадный на алкоголь Лорин супруг принимал гостя радушно. Жена приходила с работы почти всегда вовремя, и вечер пьяной идиллии удавался сам собой. Слабому на вино Мишане, как его называла Лора, хватало всего несколько стопок, чтобы окончательно «приплыть».

Однако Герман отнюдь не дремал, а самым наглым образом уводил подвыпившую Лору у Михаила из-под носа. У самого Германа была жена, двое детей и ещё несколько молодых любовниц на стороне. К тому же он, как человек состоятельный, при жизни приобрёл несколько квартир, две дачи и три дорогих автомобиля с гаражами.

Он задаривал своих женщин дорогими подарками, не забывая при этом заботиться о своей семье. Деньги уходили и вновь приходили, потому что Герман умел их зарабатывать, хотя любил красиво жить и отдыхать. Будучи человеком властным, он требовал к себе внимания и взаимности от каждой своей женщины. Отказать ему было невозможно, – этот человек буквально привлекал женщин своей удачливостью и состоятельностью. Герман по много часов в сутки неутомимо работал, а в конце недели расслаблялся с какой-нибудь из своих любовниц. Самой частой из них была его двоюродная сестра Лариса Герасимова. Он без особого труда мог увезти её от спящего пьяным сном супруга к себе на дачу.

Последний раз они встречались с Лорой два месяца назад. Герман купил букет цветов, флакон дорогих французских духов, коробку конфет, взял несколько бутылок марочного виноградного вина и повёз женщину на дачу. Выпив по бокалу, они легли на кровать, но вместо любовных утех мужчина вдруг отвернулся и тяжело вздохнул. Лора насторожилась:

– Гера, миленький, что с тобой?

– Не спрашивай, – грустно ответил Герман Иванович, – сам не знаю. Такого со мной ещё не было.

Лора испуганно посмотрела на побледневшего брата: его глаза были чужими, помутневшими.

– Ладно. Ну его к чёрту! Может, отпустит, – ответил он, не поворачиваясь к женщине.

– Миленький, всё-таки что с тобой? – не унималась Лора, но Герман не отвечал ей, в один миг вдруг стал чужим и отстранённым.

Может, в последний момент Герман Иванович переживал за свои грехи и боялся представить себе, как пойдёт на Божий суд, живя такой безмерной, насыщенной жизнью. Страх наказания читался в его полных ужаса глазах. Он по-прежнему молчал, а Лора продолжала навязчиво спрашивать и теребить его, но мужчина как будто её не слышал. В этот момент вся жизнь вдруг представилась его мысленному взору.

Родители Германа погибли на фронте, мальчика воспитывала мать Лоры – Лукьянова Прасковья Андреевна. Муж Лукьяновой вернулся с войны инвалидом, без обеих ног, и сразу же запил по-чёрному. Несмотря на множество наград, в конце концов пошёл побираться на улицу, бросив жену с двумя ребятишками. Лукьянова как ломовая лошадь пахала на двух работах, а в это время её муж, жалобно скуля, кое-как передвигаясь на тележке, просил подаяния. Добрые люди сочувствовали ему, подавали мелочь, которую он тут же пропивал.

Лора тоже жалела отца. Тогда многие семьи принимали подобных такими, какие есть, ведь самое главное – они вернулись живыми. Девочка ходила на площадь, где Егор Григорьевич просил подаяния, и молча совала ему свёрток с едой. Вскоре Лукьянову оформили военную пенсию, потом увезли в дом инвалидов, где через несколько лет он умер, окончательно спившись.

Уставшая Прасковья Андреевна приходила с работы и принималась за домашние дела, а к ночи просто валилась с ног. Назавтра её снова ждал тяжёлый труд, и женщина, собравшись, рано утром уходила из дома. Герман в ту пору был уже подростком, учился вполне успешно, а по вечерам подрабатывал подсобным рабочим. Лора тоже помогала, как могла, матери по дому, но в школу ещё не ходила, хотя по возрасту уже должна была переходить во второй класс. Прасковья Андреевна не спешила отдавать девочку в учебное заведение, считая, что выучиться она успеет, а дома дел невпроворот. Дворовые ребята дразнили Лору «неучем», взрослые недолюбливали её, хотя девчонка на тот момент была красивая, с белокурыми волосами, голубоглазая, беззлобная и весёлая.

По сравнению с ней Герман был другим. Будучи сильным и смелым, он умел постоять за себя, но не привык защищать слабых, помогать товарищам в учёбе, думал только о своём будущем.

Девчонки в классе не любили такого эгоистичного парня, зато учителя не скупились на хорошие оценки, щедро награждая Германа за успехи в учёбе. Среди одноклассников он был чужим, ему завидовали, его боялись, злословили за глаза, но втихую вредить не решались.

Был в их классе паренёк намного лучше Германа – Володя Игнатов. Весёлый, красивый и добрый. Девчонки так и липли к нему, да и сам Вовчик был простым и любвеобильным, готовым каждой девушке ответить вниманием. Парни от зависти иногда избивали Игнатова, но тот никогда не мстил им и не жаловался родителям, хотя те были большими начальниками и влиятельными людьми. Их появление всегда ставило на место даже учителей вместе с директором школы. Важные персоны приходили на собрания и гневным тоном прежде всего интересовались, почему их единственный сын приходит домой весь в синяках, с разбитым в кровь лицом. Перепуганная классный руководитель обычно долго извинялась, клятвенно обещала найти виновных и наказать их по всей строгости. Однако Володя, будучи добродушным и не злопамятным, обидчиков не сдавал.