Знал ли тот, второй, что эта битва станет для него последней? Дезмонд так и не сумел разгадать этот секрет. Однако корабль Искандера погиб.

Так же точно, как Дезмонд не допускал мысли о том, что может погибнуть сам, он не мог окончательно поверить и в то, что мёртв его самый любимый и преданный враг.

В первые десятилетия после основания Ордена у него было слишком много по-настоящему важных дел, чтобы отправиться в эту систему и выяснить, осталось ли на орбите Фаэны хоть что-нибудь — спасательные капсулы, криокамеры и просто обугленные тела.

Однако мысли то и дело возвращались сюда, пока, в конце концов, Дезмонд не решил, что должен прилететь и разобраться сам.

Обычно Дезмонд хорошо пилотировал малые корабли, даже в астероидных поясах. И конечно же он не допускал ни единой мысли о том, что что-то может пойти не так.

По крайней мере до тех пор, пока один из астероидов не зацепил топливный бак и истребитель не стал терять управление.

Дезмонд, конечно же, не допускал и мысли о том, что останется дрейфовать здесь, между холодных космических камней. Потому, применив несколько хитрых манипуляций и лишившись половины кислорода, смог перенаправить истребитель к ближайшей «условно обитаемой» планете.

“Условно обитаемой” означало, что климат и атмосфера на ней годились для жизни человека, но в последний раз, когда её существование регистрировали на картах Ордена, ничего похожего на цивилизацию на эти карты не нанесли.

Дезмонд издал задумчивое «Ух!» — когда лишённый управления истребитель вошёл в атмосферу, и, наблюдая, как стремительно проносятся за бортом белые скопления облаков, принялся судорожно ловить потоки ветра. Теоретически поверхность крыльев была абсолютно недостаточной, чтобы планировать. По опыту Дезмонд знал, что немножко попланировать всё-таки можно — особенно если по пути не врежешься в какую-нибудь гору.

Дезмонду не повезло. Он врезался. Привычно нажав на кнопку катапультирования, он снова взмыл в воздух — но уже без корабля, и ещё какое-то время кубарем летел над склоном, врезаясь в одинокие скалы и упругие ветви деревьев, пока, наконец, окончательно не рухнул на землю.

Дезмонд лежал, глядя в голубое небо, и думал о том, что для счастья ему нужно совсем немного — просто поднять руку и дотянуться до панели связи.

К сожалению, рука не хотела подниматься, а любая попытка шевельнуться вызывала нестерпимую боль во всём теле.

Сколько это продолжалось, Дезмонд не знал. Через некоторое время он всё-таки попытался встать, но стоило опустить вес тела на руку, как та мгновенно подломилась, и с того момента боль уже не стихала, становясь всё сильнее.

Тогда он попробовал подняться на ноги, опираясь на другую руку — и теперь уже подломилась нога.

После третьей попытки Дезмонд отключился. Солнце ярко светило над зеленью земных деревьев, слабый ветерок колыхал их листья и воздух наполнял аромат нагретой травы. Начиналось лето 1256 г по летоисчислению Земли, но Дезмонд об этом ничего не знал.

Иарлэйт о’Доэрти, лорд Изумрудного Кольца — небольшой долины, окружённой пятью холмами, на одном из которых возвышался белокаменный замок с семью башнями — в то утро отправился на охоту.

Он давно уже жил в этом замке в относительном уединении — с тех пор, как его ближайший друг, Меолан о’Рэйли, покинул это место и отправился в столицу. О’Доэрти не нуждался в большом количестве слуг и не слишком любил общаться с новыми людьми. Большую часть времени он проводил в библиотеке или на охоте, и обитатели Изумрудного Кольца были весьма довольны тем, что лорд не суёт носа в их дела.

Так продолжалось до самых недавних пор. Единственной тревогой о’Доэрти оставался отъезд его названного брата и давнего соратника, вместе с которым он, отойдя от битв и устав от сражений, поселился здесь.

О двух лордах о’Доэрти и о’Рэйли в долине ходило немало слухов. Поговаривали, что оба они — колдуны и бессмертные демоны. Но покуда правление их устраивало простых людей, никто не спешил выносить на суд далёкой церкви тот факт, что оба они живут не старея в Белом Шпиле вот уже восемь десятков лет. Помнили здесь и войны, в которых оба лорда не только прославили себя, но и немало защищали местных жителей, тем самым вызвав у них ещё большую заботу и любовь.

Одним словом, обитатели Изумрудного Кольца, тёплого и уютного места на самом западе Британских Островов, давно уже жили в мире и были довольны своей судьбой.

Ситуация изменилась не так давно, когда однажды ночью в ворота Белого Шпиля застучали копья. Иарлэйт, сонный и растерянный, вышел на балкон и спросил слугу, что происходит. Услышав в ответ, что у ворот замка стоят рыцари с опущенными забралами, он подумал было, что это Меолан решил устроить очередной дурацкий сюрприз.

Так ворота были открыты, рыцари с красными крестами на груди вошли во двор и только после этого Иарлэйт узнал, что его так называемый брат и фактический супруг здесь абсолютно не при чём.

Поздно было проклинать себя за доверчивость. В тот же вечер он принял командира отряда в тронном зале и узнал, что рыцари Короны намереваются расквартироваться здесь, чтобы помочь ему поддерживать порядок на вверенной королём земле.

— Если, конечно, вы хотите, чтобы эта земля была вверена вам, а не кому-то ещё, — пояснил командир, которого звали Роберт Глостер.

— Кому, например? — с любопытством поинтересовался Иарлэйт. Уже задавая этот вопрос, он понимал, чего от него хотят. Восемь десятков лет он провёл здесь, на самой окраине обжитых земель. Западнее его долины был один только океан, а что происходило на востоке он не знал и не хотел знать. Иарлэйт о’Доэрти совершил в своей жизни немало подвигов — и здесь, на британской земле, и в землях, о которых здесь никто и вовсе не знал. Он только и делал, что совершал подвиги до тех пор, пока не встретил Меолана и не обнаружил, что можно вообще не держать в руках меча и полностью положиться на того, кто делает это за тебя.

Иарлэйт не испытывал никакого интереса к политике людей, обитавших на востоке, потому что короли сменяли друг друга так часто, что ему с трудом удавалось запоминать их в лицо. Когда-то давно он и сам был близок к некоторым из королей — но именно потому, что он уже пережил это, ему больше не хотелось лезть в их дела. Иарлэйту нравилось Изумрудное Кольцо, девять десятков лет назад дарованное Меолану очередным королём, и больше всего на свете он не хотел ни во что влезать.

«Не хочешь ни во что влезать — влезут в тебя», — пронеслась той ночью в его голове отрезвляющая мысль, но Иарлэйт отогнал её и заменил другой: «Ничего. Меолан вернётся и всё будет хорошо».

Эта мысль — «Меолан вернётся и всё будет хорошо», — продолжала жить в его голове все последующие три месяца, пока солдаты обустраивали в Белом Шпиле свой гарнизон.

Никуда не делась она и в то утро, когда Иарлэйт, бледный от ярости на своих непрошенных защитников, отправлялся на охоту в сторону гор.

Два десятка воинов, которые не выполнили бы ни один его приказ, сопровождали его — как будто опасались, что тот попытается бежать.

Иарлэйт понятия не имел, куда бы он мог сбежать. Его земля и его дом были здесь. И он знал, что Меолан будет искать его именно здесь, а не где-то ещё. Он слишком давно жил в мире, чтобы представить себе, что снова придётся ввязываться в чью-то войну, а Иарлэйт, к тому же, даже не знал — в чью.

Обо всём об этом он думал всё чаще, и всё сильнее давило на него собственное бессилие. Несмотря на ярко светившее солнце, и этим утром сердце его сжимала тоска, и он подумывал уже возвращаться домой, когда увидел вдали, под деревом, скрючившийся от боли человеческий силуэт.

Иарлэйт мгновенно спрыгнул с коня, и тут же два копья преградили ему путь.

Иарлэйт поднял бровь и с ледяной яростью посмотрел на своих спутников.

— Вы меня собираетесь защищать от моих же людей?

— От бунтовщиков, — услужливо ответил один из стражей.

— Прочь, — спокойно произнёс Иарлэйт. — Я допрошу его и сам решу — бунтовщик он или нет.