— Не устраивает скорость? — Искандер поднял бровь и, не дожидаясь ответа, до предела вдавил педаль газа. Дезмонда вжало в спинку кресла.

— Ладно, убедил! Тормози!

— Не хочу!

Искандера и самого несло. Упоминание о Меолане почему-то вызвало неконтролируемую злость. Это была последняя тема, которую он хотел бы обсуждать с Дезмондом. Спустя столько лет. Но по всему выходило, что того интересовало только одно. И манёвр с поездкой домой он прекрасно разгадал, но не стал протестовать, потому что это давало возможность оттянуть погружение. Наверное, потому и ехал инстинктивно куда медленней, чем мог.

Осознав последнее, Искандер резко затормозил, так что Дезмонда бросило вперёд и он с трудом успел вернуться в вертикальное положение.

— Не делай так! — мрачно попросил он.

— Дезмонд… — машина снова ехала ровно, а сам Искандер вздохнул. — Не знаю, сможешь ли ты меня понять… Но есть вещи, в которые я предпочёл бы не погружаться. Они для меня как зашитая рана или закрытая книга. Попытка вернуться к ним, не приведёт ни к чему хорошему. К ним относятся история Астрея… История последней колонии империи на Земле… И мои отношения с Ноланом.

— Как ты уже заметил, — хмыкнул Дезмонд, — в две из них тебе всё равно придётся погрузиться с головой.

— Давай избежим хотя бы третьей.

Снова наступила тишина, но не прошло и пяти минут, как Искандер поймал себя на том, что губы его растянулись в улыбке.

— Что? — поинтересовался Дезмонд.

— Ничего.

«Я просто рад, что встретился с тобой».

Машина затормозила у комплекса высотных зданий, стоящего немного особняком. Дезмонд вышел первым и, обойдя машину, открыл дверь для Искандера.

— Что это ты делаешь? — поинтересовался тот. Дезмонд ничего не ответил. Молча протянул ему руку. Искандер поколебался, но обнаружил, что улыбка стала шире, и вложил свою ладонь в его ладонь.

— Показываю тебе путь, — пояснил Дезмонд и двинулся по направлению к дверям.

Искандер отметил про себя и охрану, и консьержку — всё то, чего он сам интуитивно избегал.

— Неплохо, — только и озвучил он вслух, оказавшись внутри просторной и стерильно чистой съёмной квартиры, — но необжито, как по мне.

— Хочешь помочь?

Искандер вскинулся, с лёгким удивлением глянул на спутника.

— Ты о чём?

— Ну, может ты хочешь показать мне, как оформляют квартиры на Гее? Какие-нибудь безделушки привезёшь?

— Смысл? — Искандер пожал плечами и отвернулся. Квартира ему нравилась, но он необыкновенно остро ощутил, что, скорее всего, не заглянет сюда второй раз. — Ты же улетишь через пару недель.

— А может, нет?

И снова Искандер с подозрением покосился на Дезмонда.

— У тебя в твоём Ордене разве нету кучи дел? Тех, которые мешали тебе заглянуть к нам всю прошедшую тысячу лет.

Дезмонд помрачнел и промолчал.

— Захвачу кое-что и отправимся к посадочной площадке, — сухо сказал он и скрылся во внутренних дверях.

— Кто бы сомневался, что она находится не здесь… — машинально произнёс вполголоса Искандер. Подошёл к окну и замер, глядя на море — такое же, как в городе, и в то же время совсем другое. Пронзительно яркое, несмотря на по-осеннему серый цвет. Ему снова захотелось улыбаться. Необыкновенно отчётливое чувство затопило сердце — Искандер внезапно понял, что возвращается домой.

========== 14 ==========

— Ты знаешь, что с тобой бывает тяжело? — поинтересовался Дезмонд, выходя из спальни. Он сменил плащ на короткую кожаную куртку, а шёлковую рубашку — на обтягивающую чёрную футболку. Светло-голубые классические джинсы довершили образ.

Искандер нервно хохотнул, обернулся, чтобы ответить, и замер, любуясь на эту картину.

— Скажи мне что-нибудь новенькое, — опомнившись, ответил он, и мысленно выругался, обнаружив в голосе непрошенную хрипотцу.

— Ок, — Дезмонд шагнул к нему и остановился близко-близко, так что Искандер остро ощутил что, в отличие от Нолана, этот мужчина на полголовы выше его ростом. Густой запах одеколона с пряными нотками специй и терпкими — дублёной кожи — заполнил пространство. — Мне на это наплевать.

Едва Дезмонд договорил, озорная улыбка заиграла у него на губах. Искандер стоял, поражённый странным ощущением, что Дезмонд вот-вот наклонится и поцелует его.

Искандер никогда не боялся близости с мужчинами, хоть никогда и не искал её. Он не часто встречал людей, которые бы всерьёз влекли его к себе. Пол и физиология значили для него не так уж много — Искандер в этом смысле (как, впрочем, и во многих других) — слишком высоко задирал планку. Генномодифицированные, выпестованные десятком поколений типажи имперских аристократов для него были нормой. Их потомки, сохранившие толику древней крови — годной подделкой. Простые смертные иногда имели достойную физическую форму, но в большинстве своём казались ему несуразно неухоженными. Но в любом случае, ни первые, ни вторые, ни третьи, не привлекали его, покуда речь шла только о теле. Он видел слишком много тел. Ему хотелось ощутить рядом силу, которая могла бы соперничать с его собственной. И здесь уже не имело значения, смертен ли тот, кто стоит перед ним, есть ли в нём древняя кровь.

За всю свою жизнь Искандер встречал силу, которая притягивала бы его, интриговала, будоражила бы кровь — всего несколько раз. Но настолько остро он ощущал эту глубинную энергию впервые. Казалось, она пульсировала у Дезмонда в крови, заставляла дыхание сбиваться… И впервые в жизни Искандер не был уверен, что сумеет с ней совладать, доведись ему выйти против неё.

Он осторожно отступил на шаг назад.

— Уверен, это поможет нам работать вместе, — криво улыбнувшись, произнёс он. Дышать стало чуточку легче. — Мы идём?

Искандер развернулся по направлению к двери в холл и собирался выйти из квартиры первым, но Дезмонд оказался рядом раньше, чем он успел покинуть комнату. Придержал дверь и над самым ухом произнёс бархатистым голосом, от которого кровь бежала по венам быстрей:

— Да, идём.

Перед мониторами корабля проплывало звёздное небо. Рубка была такой знакомой, что иногда Искандеру казалось, что в мире не существует ничего кроме неё. Он сгорал в этой рубке, чтобы в ней же очнуться ото сна и снова увидеть бой, в котором раз за разом гибли все, кто день изо дня стоял у него за спиной.

Во сне Искандер не помнил имён. Иногда они всплывали в сознании и снова тонули в небытие. Иногда на месте лиц Мелч и других, оставшихся с ним до конца, появлялись лица других — всех тех, кого он успел полюбить за тысячу лет. Всех тех, кто также ушёл вникуда.

Медленно наплывал на черноту космоса сиреневый шар Фаэны.

Трижды в своей жизни Искандер видел гибель планет.

Первой стала Астера — но этого боя он не видел воочию. Второй — Нимея. Планета, где он родился. Планета, которая была его жизнью. Планета, которая стала для него олицетворением прошлого.

Третьим миром, который на памяти Искандера погиб окончательно и безвозвратно, стала Фаэна.

Во сне он знал, что раньше, чем блеснут над огромным шаром первые лучи солнца, планета умрёт. Превратится в тысячу осколков, также как весь огромный мир, в котором Искандер когда-то жил. Во сне он чувствовал, что это будет последний удар, который ему никогда не удастся отбить — но всё равно пытался, снова и снова. Потому что иначе не мог. Потому что никогда и не перед кем не отступал.

Треск сломанных приборов едва нарушал наступившую тишину. Голос второго капитана звучал в наушниках насмешкой над всем, во что Искандер когда-то верил.

К последнему году существования Империи, её флот насчитывал более миллиона кораблей. Больших, малых, лёгкий и тяжёлых… Из всех только два откликнулись на последний зов, только два пришли выполнить последний приказ императора, которому уже нечем было править.

Генс Ларта — его собственный флагман. Совсем недавно — лучший из кораблей, сошедших с верфей Мелло. Теперь — разбитый настолько, что едва держал курс.