Около семи часов утра Эллен проснулась в одиночестве. Надев халат и тапочки, она отправилась в кухню, где обнаружила своего мужа сидящим за накрытым к завтраку столом. Ей было непривычно видеть его в джинсах и футболке. Годами Дэвид поднимался раньше всех и к этому времени уже выходил из дома в костюме и галстуке. Эллен сразу поняла, что он не спал всю ночь.

– Доброе утро, милый, – сказала она.

– Дженни еще спит, – пояснил Дэвид. – Кофе на плите.

Эллен ответила не сразу.

– Дэвид, – наконец, сказала она, – все будет хорошо.

Он отвернулся и посмотрел в окно, на задний двор.

– Дэвид, – повторила она, – все будет в порядке. У нас и раньше бывали трудные времена.

– Мне сорок шесть, Эллен, – сказал Дэвид. – Менеджеру под полтинник дорога только в Макдоналдс, больше никуда не возьмут. А у нас ипотека на дом. За твою машину мы уже сколько не платим, а мою вчера отобрали. Увольнительные мне тоже не светят – в том году я отказался подписывать их комплексный договор. Денег у нас нет, и я ума не приложу, где можно занять. Так что это не просто «трудные времена», так плохо еще не бывало.

– И что ты собираешься делать? – спросила Эллен.

– Я не знаю, – ответил Дэвид. – Понятия не имею.

Прошло семь месяцев, Дэвид был совершенно подавлен. Медицинская страховка от его бывшего работодателя истекла, а в магазине стройматериалов, куда он устроился на подработку, Дэвид получал немногим больше минимальной оплаты труда. Эллен и то зарабатывала больше, чем он. Она расклеила написанные от руки объявления по всему городу и теперь пять дней в неделю убирала в чужих домах. Ни единого дня не прошло с тех пор, чтобы Дэвид не отправил свое резюме. Нескончаемый поток отказов приводил его в отчаяние. «По крайней мере, я не опускаю руки и пытаюсь все исправить, – повторял он про себя. – Хуже уже не будет». Но он ошибался.

В то утро брезжил холодный тусклый рассвет. Именно за такие рассветы Дэвид всегда ненавидел зиму. Небо цвета мутной воды, минусовая температура и пронизывающий ветер, словно тысячи ледяных ножей. Залезая в подержанный автомобиль, купленный на занятые у отца деньги, Дэвид выругался в пустоту.

Эта развалюха постоянно напоминала Дэвиду о пережитом им полном провале. Откликнувшись на объявление в газете, он заплатил какому-то старшекласснику девятьсот долларов за эту жестянку, ставшую отныне его постоянным средством передвижения. Это был старенький, потертый двухдверный «Додж-Кольт» серебряного цвета с выкрашенным черной краской правым крылом. Стоп-сигналы перегорели через десять минут после покупки, а печка никогда и не работала вовсе.

Пока Дэвид ехал на работу, содрогаясь от холода, мозг его коченел так же, как и его тело. Сегодня ночью Эллен почти не спала из-за Дженни. У девочки вот уже три дня была температура, и болело горло, и из-за недосыпа все они чувствовали себя неважно. Но Дженни действительно была больна. Она болела уже пятый или шестой раз за эту зиму. Дэвид уже сбился со счета.

Выходя из душа сегодня утром, он услышал, как Эллен кладет трубку.

– Кто это был? – спросил Дэвид.

– Я звонила доктору Риду, – ответила она. – Ее должен посмотреть врач. Парацетамол не помогает.

– Да что же я за отец такой? – воскликнул Дэвид вслух, сворачивая на парковку у магазина «Стройматериалы Маршала». – Что ж я за человек? Что со мной случилось?

Когда Эллен упомянула врача, он взорвался. Где, интересно, она собиралась взять деньги на визит, возопил он, а она, конечно, кричала в ответ, что если надо будет, она их украдет. Это же наша дочь, кричала она. Его что, это больше не волнует? Перед уходом Дэвид заглянул в комнату Дженни, чтобы поцеловать ее на прощание. По лицу девочки катились крупные слезы. Дженни все слышала.

Примерно в десять часов тем утром Дэвид занимался тем, что грузил кровельную плитку в кузов припаркованного у магазина грузовика. Заказ подвернулся как нельзя кстати. Таскать плитку – занятие не из легких, так что было куда выплеснуть свой гнев.

– Пондер! – послышался чей-то голос.

Дэвид поднял голову. Это был мистер Маршалл, хозяин магазина. Пожилой долговязый мужчина с вьющимися седыми волосами и красным носом стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку. Он жестом подозвал Дэвида к себе.

– Тебе звонят, – рявкнул он, когда Дэвид, поравнявшись с ним, шагнул в теплое помещение магазина.

– Твоя жена. Долго не болтай. Я предупреждал тебя о звонках в рабочее время.

– Эллен, – произнес Дэвид, поднимая трубку. – Где ты?

– Я дома, – сказала она. – Мы только что вернулись от врача.

– Что он сказал?

– Дэвид, ей нужна операция.

– Что случилось?

Эллен медлила.

– Милый, доктор Рид сказал, что нужно удалить ей миндалины. Чем скорее, тем лучше. Он говорит, что тянуть нельзя.

– Пондер!

Дэвид обернулся, и увидел недовольное лицо мистера Маршалла.

– Завязывай, сынок, – скомандовал он. – Водитель тебя ждет.

– Дэвид? Ты тут? – спросила Эллен на том конце провода.

– Да, да, я здесь, – ответил он. – Эллен, у нас нет страховки.

– Я уже посмотрела, – ответила она. – Вся операция, включая пребывание в больнице, выйдет нам всего в тысячу долларов.

Дэвид обомлел.

– У нас нет тысячи долларов, – сказал он.

– Кредиткой заплатим.

– Эй, Пондер. Последний раз тебе говорю. Клади трубку, – предупредил хозяин магазина.

Дэвид закрыл ухо рукой, стараясь сосредоточиться на разговоре с женой.

– У нас нет рабочих кредиток, везде уже исчерпан лимит.

Эллен заплакала.

– Значит, придется занять. Дэвид. Дженни больна.

– Милая, я знаю, что Дженни больна, но у нас долг и так уже выше головы. Мы на месяц просрочили с платой за дом, на два – за твою машину. Ни один банк нам ничего не даст. У моих родителей денег уже тоже нет, у твоих тем более, сама знаешь. Им бы самим зиму пережить.

Эллен едва могла говорить сквозь рыдания.

– Ах, Дэвид. Что же нам делать?

– Не волнуйся, – ответил он. – Я достану эти деньги. Может, возьму дополнительные часы. Попрошу аванс. Я найду деньги.

Эллен продолжала плакать, Дэвид ее утешал:

– Милая, прошу, успокойся. Мне нужно идти. Я позабочусь обо всем, обещаю. Я люблю тебя.

Он повесил трубку.

Отвернувшись от стойки с телефоном, Дэвид лицом к лицу столкнулся с мистером Маршаллом.

– Прошу прощения… – начал было он, но старик прервал его.

– Советую тебе все-таки прислушаться к правилам на новой работе, – сказал Маршалл.

Дэвид растерялся.

– Что, простите? – пробормотал он.

– В пятницу приходи за чеком. Я тебя отпускаю.

– Я… Я уволен? – заикаясь, спросил Дэвид. – Вы меня увольняете за то, что я по телефону с женой поговорил?

Маршалл стоял, скрестив руки на груди.

– У меня дочь болеет.

Старик ничего не ответил. Дэвид не верил в происходящее. Он указал на телефон.

– Мне жена позвонила, потому что у нас болеет дочь.

Дэвид на секунду умолк, а затем еще раз повторил, на этот раз почти шепотом:

– У меня дочь болеет.

Беспомощно всплеснув руками и помотав головой, Дэвид повернулся и медленно вышел из магазина.

Подходя к машине, Дэвид пошарил в кармане в поиске ключей и засмеялся. Он вдруг представил, что его старая развалина сейчас возьмет и не заведется. «Мистер Маршалл, – прозвучал у него в голове собственный голос, – у меня машина не заводится. Можно воспользоваться вашим телефоном?» Повернув ключ в замке зажигания, он снова рассмеялся, машина все-таки завелась. «Наверное, я смеюсь потому, что у меня нервный срыв», – размышлял он, выворачивая с парковки. «С другой стороны, если я достаточно вменяем, чтобы распознать сумасшествие, значит ли это, что в целом со мной все в порядке?» Он снова рассмеялся. Смех быстро сменился слезами.

На трассе Дэвид намеренно проехал поворот к дому. Дороги пустые, на часах всего 11:15. Нечего торопиться домой, да еще и с такими невеселыми новостями. «Эллен этого не заслужила, – подумал Дэвид. – А Дженни и вовсе не выбирала меня себе в отцы. Подумать только, всего год назад я был на седьмом небе от счастья, а сегодня нам не на что жить».