И они вышли из дома, на лестнице девушка просто висела на левой руке наставницы. Они пошли к своей обители, а Эльга всю дорогу крепко держалась за руку Мары, боясь упасть на неровной земле.

– Дядя, а ведь знахарка слепая, – заметил Садок, смотря вслед уходящим женщинам – видишь как идет, как ногами ступает, только на Избранную надеется.

– Точно. Но сюда шла сама, своими ногами. Сам видел. Видать устала она Садок, с тобой намучилась.

В ответ юноша лишь покачал головой, и его коса закачалась на затылке. Что будет завтра? Кто знает.

***

– Ничего не говори, Пижма. – сразу пресекла охи послушницы Мара, – ты принесла клятву, так держи ее.

Девушка смотрела на Эльгу, ее лицо, невидящие глаза, просящую полуулыбку на синих губах, и то как обычно улыбчивая девушка держится за руку наставницы. Она не могла ничего сказать, просто не было сил смотреть на это. Если это дар, то что же тогда проклятие???

– Сходи к Пряхам, скажи, что я хочу прийти с Эльгой, – приказала Мара Пижме, просто окаменевшей, увидев целительицу, – да не стой ты столбом.

– Хорошо, – очнулась послушница, и пошла, да почти побежала в обитель Прях.

Мара шла с девушкой по тропинке совсем медленно, стараясь идти по ровной земле, обходя камни. Девушка всё равно два раза сильно споткнулась, разбила колено о камни и разревелась от обиды, сидя на земле. Слезы из глаз катились рекой, она не могла ничего сказать, только причитала, и не желала подниматься. Наставница долго успокаивала ее, как маленькую, и насилу смогла поднять и потащить в обитель, домой. Все говорила без конца, какая же она умная и красивая . Да она и была сейчас маленькой и уязвимой, с сильно болевшей ногой, да еще и слепой сейчас. Недалеко от горы их встретила Пижма, спешащая к ним.

– Пряхи ждут, Мара, – сказала она, не отрывая глаз от зарёванного лица целительницы.

– Пойдем к Затворницам, нас уже ждут, Эльга, – мягко и тихо сказала Наставница.

– Хорошо, только в плаще жарко, – закапризничала она, – и нога болит. Да и не вижу я сейчас.

– Не могла я позволить тебе в избе отлежаться, прости, – ответила наставница, – скоро отдохнешь.

Они прошли вдвоем мимо радужных колонн, по пути к покоям Затворниц. Обитая бронзой дверь, заскрипев, открылась, и послушница пропустила их внутрь. Мара провела незрячую внутрь, и усадила ее на лавку. Покои этих женщин не сильно отличались от покоев Семерых, те же лавки, покрытые шкурами, те же лари для одежды и имущества, ничего невероятного, такого ожидаемого злесь. Сейчас они сидели напротив них, трое ведуний и признанных гадательниц, признанных Хранительниц. Они смотрели на Эльгу не отрывая глаз, и не говоря ни слова. Но вот, переглянувшись, они наконец, решились.

– Здравствуй, Избранная, чья слава теперь будет известна не только в Гандвике, но и Лукоморье, и Обдории. Мы о тебе, Эльга, – медленно изрекли свою мысль Пряхи. – и ты через неделю пройдешь посвящение. Тянуть бессмысленно. Ты сильнее всех здесь, а при Посвящении обретешь и силу, которая тебе нужна, силу, что бы разум не потерять. Не хочешь ведь быть юродивой?

– Нет, не хочу, Пряха, – ответила глухим голосом девушка.

– Мара, ты заставишь молчать мореходов о излечении. – сказали в один голос хозяйки горы.

– А ты Эльга, поведай нам о двух найденных мечах, но прежде ты раскинешь кости предназначения. На свою судьбу, – добавила затворница.

– Я не же вижу ничего пока, – удивилась послушница, – как я буду кости судьбы. И знаки я не увижу.

– Брать кости- глаза не нужны. Судьба- сама слепая, и кости тянут, не смотря внутрь.

– Я готова, – и Эльга вздохнула, решив, что спорить нельзя, и сжала губы, готовясь к неизбежному.

Пряхи встали, и сняли с поставца серебряный ларец на ножках, в виде когтей орла, а из него, подняв крышку, вынули кожаный мешочек с загремевшими костями. Затворницы переглянулись, и одна из Прях поднялась и отдала другой заветный кожаный мешочек с костями, а та, взяв его двумя руками, протянула его незрячей.

– Он перед тобой, протяни руки и возьми, – сказала Пряха Эльге, – Встряхни. Тяни три раза по одной, и клади на стол. Поняла? – рассказывала женщина, – Мара, ни звука.– приговорила старшая из Затворниц.

У Эльги и так сегодня был непростой день, она ослепла, пускай и на время и устала очень. Встав, она покачнулась, и лишь наставница успела поймать за руку ее падающее тело. Голова кружилась, и не хватало воздуха, ей нечем было дышать. Она встряхнула мешок, как ей приказали, и через силу, нащупав горловину кожаного мешка, она запустила туда правую руку, пошевелив пальцами внутри. Кости задребезжали, и Эльга, вспомнив всех богов, вытянула одну, положив на стол, затем, вздохнув, ещё одну, и , уже выдохнув, положила и последнюю. И так она вынимала три раза по три кости, всего девять, не больше, и не меньше.

Мара смотрела во все глаза. Первая, вторая и третья… как же хорошо, что Эльга сейчас не видит…Но наставница все равно посмотрела вбок на послушницу, стоявшей прямо, как палка, рядом со столом, пытаясь услышать, что происходит. Наставница сама еле устояла на ногах, увидев знаки на костях, и успела только схватится за столешницу.

– Что там? – слабым голосом спросила Эльга, – чего вы молчите?

– Много свершений тебя ждет, и слава бессмертная, – ответили Пряхи, показывая Маре мудрами, что бы молчала, та лишь качала головой в ответ, не соглашаясь.

– С этим закончили. Избранная, так как ты получила мечи? – опять начала допрос Пряха.

– Дактили дали, – девушка ответила честно, или почти честно.

– В пещере рядом с бухтой?– спросила одна из них, а другие привстали, буравя глазами послушницу.

– Так и есть, – отвечала она.

– А кроме этих мечей?– нетерпеливо сказали хозяйки горы, – было что-то еще?

– Нет, не было. – твердо проговорила Эльга, – только это. И рядом был холм из камней, могильный, может быть могильный.

Пряхи опять пристально смотрели на послушницу. Но она их не видела и хорошо, что не видела. Не видела этого желания, такого азарта вытянуть из нее эту тайну . Ведь за это время она привыкла держать себя в руках и быть твердой. Пряхи сами напряженно дышали и перемигивались, побаивались, теперь побаивались, доставать этот секрет из нее.

– Пока у Скарапеи не побываешь, у нас будешь жить. Мара , предупреди послушниц, что девушка у нас жить будет.

– А как же Садок? – спросила Мара, усмехаясь про себя, – должен он поблагодарить за то, что спасла она его. Кормщик Катвар благодарит очень.

– Хорошо, сразу после обеда пусть к нам идет, не медлит. – твердо сказали Пряхи, – И ларь свой пусть возьмет тоже, не забудет. Возвращаться- плохая примета.

Мара вывела Эльгу из покоев Прях, и та еле переставляла ноги.

– За что мне так, Мара, – все причитала она, – все у меня не так…

– Не кручинься, утро вечера мудренее. А чего не так? Юноше жизнь спасла, Затворницы тебе дозволяют испытание пройти. Выспишься, а там и мир будет другим казаться. Так понятно, потащила я тебя сюда, да саму ведь приневолили.

– Наверное, так и есть, – согласилась девушка, – спать пошли…

***

Ночь прошла, как целый год. Эльга открыла один глаз, и чуть подняла меховое одеяло, осматривая покои. Лавки других послушниц были застелены меховыми покрывалами, но спящих или хотя бы сонных подруг здесь не было. Она откинула одеяло, и быстро оделась. Всего и делов-вязаное платье да меховая безрукавка, да валяные короткие сапоги. Прохладно ведь. Подумала и про завтрак, и есть так захотелось… Взяла бронзовое зеркало- посмотрелась, все хорошо, и не слепая, как подумалось девушке.

Девушка вошла в горницу, где все послушницы как раз сели за стол, завтракать. Гата и Пижма смотрели на нее с таким страхом, так что Эльге и есть сразу расхотелось, а было желание бежать прочь без оглядки, и она повернулась, что бы уйти.

– Садись к нам, – закричали ей Ута и Нара, показывая на место между собой, – вот и миска твоя. Рыбы клади себе и располагайся. Хлеб свежий испекли.