– Жарко здесь что ли? – посмотрела скучающим взглядом на девушку, – натопили сильно. Пора нам в покои возвращаться.

Девушка ничего не ответила, только отвернулась к стене, и поправила височные кольца.

– Пойдем, Мара.

– Соболей не забудь, награду свою. И мед.

– Я все не донесу, – прошептала девушка, окидывая взглядом горницу.

– Помогу я, ладно. Салазки возьмём. Тем более, скоро искус твой.

Они собрали дары, и покинув резной терем , сложили рядом. Мара пошла в лабаз, где хранился весь скарб, и привезла оттуда салазки и ремни. Наставница споро работала, закрепила груз ремнями, а Эльга ей помогала. Наконец, груз привязан накрепко к салазкам, и они потащили к своей пещере.

У всхода стояли Ута и Пижма, разговаривали, а увидев Эльгу и Мару, волокущих салазки, подбежали к ним, и взявшись за веревки, потащили салазки с подарками к пещере, потом помогли поднять весь скарб наверх.

Послушницы, все шестеро, их ждали , рассевшись за столом. Мара стала ставить на пол дары мореходов. Девушки смотрели на все это восхищенными глазами, ведь никто из них, не смотря на возраст, еще не заслужил подобного. Эльга переглянулась с Марой, и отдала из ларца каждой по паре шкурок, на воротник для шубы. Отложила и долю для Мары и Прях, оставив себе три шкурки.

– А себе?– спросила непонимающая Пижма.

– Мне хватит, – ответила целительница.

***

Прошла еще неделя, и после бани Мара повела Эльгу в чистой одежде к Пряхам за напутствием, а затем и на искус. Опять знакомый ход в горе привел Избранных к разноцветным столбам , а между ними ждала их и заветная дверь.

– Вот и ты пришла, – сказала одна из Безымянных, вставая перед гостьей, – готова ли ты принять судьбу? Ведь Змей или червь, и есть сама судьба. Он и вечно молодой и вечно старый, для него нет времени, ибо он и сам это время. Тебя проводит сама Мара, и ты познаешь истину, и познаешь себя.

–А он добрый или злой,– в волнении спросила девушка, – как он все понимает?

– Не злой он. Но не понимает, и разницы не чувствует между добром и злом. Любопытный очень. Кровь не любит, – Затворница все мучительно вспоминала, загибая пальцы, – Можешь у него попросить что хочешь, как искус пройдешь.

– Прямо все? – глаза у девушки заблестели.

– И он даст, – усмехнулась другая Пряха, – но не так, как ты рассчитывала. Он за тебя подумает, и за тебя решит, как тебе будет лучше, только по его пониманию. О же ведь и будущее ведает, – усмехнулась женщина.– Так что будь осторожна. Мы ждем тебя, возвращайся.

Они вышли из покоев Затворниц, и не проронили ни слова каждая из них, прежде чем они дошли до самой тайной пещеры. Мара открыла дверь, приглашая Эльгу зайти внутрь .

– Наставница, а факел? – смотря в черноту, не понимая, попросила девушка.

– Ты должна будешь выбирать с сердцем, запомни. А свет там не нужен, свети и в тебе горит, как факел. Ты должна найти тайное место сама, силой своих чувств. И помни- он под шкурой овечьей золотой, там его убежище.

Эльга вошла во тьму и Мара закрыла за ней дверь в пещеру. Девушка постояла, слушала шаги. Шагов, их не было, послушница подумала, что наставница осталась ее ждать.

Девушка сложила руки на животе, и закрыла глаза, пытаясь обрести спокойствие, ведь её сердце почему-то билось страшно. Она набрала в легкие побольше воздуха и не торопясь выдохнула, и так несколько раз. Вот, почувствовала наконец, что сердце бьется ровно, и начала свой путь по подземелью. Шаг, другой, третий… Пол был гладкий, как будто отшлифованный, и идти по нему было легко. Вокруг же была словно черная мгла. Она шла осторожно, ощупывая коридоры руками. Шаг еще шаг, вот и развилка. Она закрыла глаза, стараясь не думать, и пошла вправо. Потом- влево… Так она выбирала, пока не уткнулась стену, и она была ослепительно белой, будто светящейся. Проведя по стене рукой, она уткнулась в большую меховую шкуру, и отодвинула ее. Пальцы нащупали нечто… непонятное, громадное, холодное. Это было округлое, движущееся под руками… Она попыталась спросить, но словно ее сердце покрылось коркой льда и лёд же сковал её губы…

– Не так…– прошелестело в ее голове, – спрашивай с умом…

– Ты…– начала испытуемая, не зная, с его начать.

– Да, это я, – сказало существо, будто выдохнуло мысль в голову девушки, – то , что ты искала…

– Я должна…

– Узнать… Спросить… рассказать? Да, ты должна познать…– говорило оно уже быстрее.

– Как это?– не понимала Эльга.

– Узнать, кто ты…– говорил не говоря червь, – ответь мне, кто ты?

– Я- Эльга, проходящая искус, целительница…

– Нет, не то… думай…

Она еще назвала Пифону немало важного про себя, но он отвечал, что нет, не то. Ей надо думать. Думать сердцем, думать чувствами. Она уже тяжело дышала, уставая больше и больше.

– Я…несовершенна…

– Да… и?

– Я- человек! – она словно выдохнула, сказав эти слова вслух по наитию, и этот звук отозвался эхом в пещере.

– Верно… Теперь ты сможешь быть настоящий Избранной, истинно знающей. А чего хочешь?

Эльга вспомнила о словах Мары слишком поздно, тогда , когда уже высказала желание.

– Хочу помогать людям, – ответила она, думая тогда, что в этом нет плохого.

– Будешь помогать. Иди.

Она же словно заледенела, услышав это, и подумала, не сказала ли лишнего.

Она пошла той же дорогой, но уже теперь могла видеть в кромешной тьме, ощущая разницу между угольно-черным и серо-черным, и пепельным. Все было перед ней в таких серо-черных цветах, но шла она уверенно к выходу. Звук ее шагов будто отражался в ее голове, и даже самый тихий шорох казался громче горного обвала. Она просто стала считать каждый свой шаг, даже не осознавая этого. Вот и дверь, изнутри тоже обитая чеканной медью с цветочными узорами.

–Прошла триста двадцать девять шагов, – сказала она вслух, и повернула голову назад, рассматривая сужающуюся черноту пещеры.

Взялась за ручку, чуть надавила и распахнула ее . Эльга сделав три шага, вышла из пещеры, и рядом стояла в темноте Мара, подобная мраморной статуе, тихая и безмолвная.

– Пойдем, – тихо сказала девушка, и осторожно взяла за руку наставницу.

– Пойдем, – сказала та еще тише, – пить хочется.

Они выбрались наружу, и само солнце радовалось им, ласково гладило своими лучами. Стояли и щурились, после темного царства. У Мары были совсем сухие губы, и глаза, обведены темными кругами, будто за несколько часов произошло что-то плохое. Девушка отвела глаза, словно и не заметила ничего, не желая спрашивать. Вздохнув, она повела Мару в покои Избранных. За столом сидели шестеро послушниц, вскочивших при их появлении.

– Так долго? – спросила Пижма, недоверчиво разглядывая вошедших, – разве так бывает? А где вы были?

– Пить… Меду дайте, – ссохшимися губами еле произнесла Мара.

– Где были? – засмеялась Эльга, но в ответ другие девушки лишь посмотрели на неё, как на юродивую.

Ута и Нара, да и Тина и Власта и Гата, смотрели на них широко раскрытыми глазами, будто пришедших обратно с Ледяной тропы, подвигая корчагу к ним с медом, и два ковша. Наставница плеснула в ковш Эльге, а остальное выпила прямо из горшка. Мара пила так жадно, глотая мёд, будто это был последний мед в ее жизни, и не могла напиться. Наконец, опорожнив корчагу, и посмотрев на всех заблестевшими глазами, вымолвила:

– Я спать. Устала. Проснусь, нам с Эльгой баню топите.

Она тяжело встала, опираясь а столешницу, и отправилась спать в свой закуток, прикрыв занавесь. Остальные, боясь шуметь, сели рядом с прошедшей искус ведуньей.

– Что так долго, Эльга, – спросила Пижма, в нетерпении опираясь ладонями на стол.

– Пару часов была, – не понимая , ответила девушка, – что, разве долго?

– Ты что!– зашипела, как змея, Гата, – целая же неделя прошла…Мы уже думали, больше не вернетесь.

– Да вы!! Не может быть…– вскочила Эльга, разбив колено о стол, и тут же зашипела от боли.

– Осторожней, – сказала Власта.

– Больно как, – стала растирать ногу избранная, – не знала я… так долго… Вот чего она так пить хотела, – и кивнула в сторону покоев Мары, – Я то ведь думала, что часа два прошло.