Ёшино вспомнил тот недавнишний, двусмысленный звонок, который предопределил их судьбу. События того дня красочно стояли перед глазами — и вот он вновь содрогается от того, что его друзья задают один и тот же вопрос. Ёшино посмотрел на себя со стороны и понял, что не смог тогда скрыть волнения. Не удивительно, что Тори все неправильно понял.

«Вот почему он пришел тогда ко мне...»

Только сейчас до Ёшино дошло, как сильно он заблуждался. Тори посмотрел на крайне изумленного друга и моментально отвел взгляд в сторону реки.

— Я выбирал такую профессию, чтобы всегда находиться рядом с тобой. Когда я стал твоим редактором, счастье переполняло меня. Однако я понимал, что ты гетеро, поэтому мне пришлось много лет скрывать свою любовь.

— Чт..что? Это же...

Ёшино удивился до глубины души и медленно осел на землю. Хатори так долго молчал и работал редактором только ради него...

— Но я ничего не замечал...

— Я сделал все, чтобы ты не узнал, — хоть внешне Хатори и выглядел равнодушным, но непрерывная игра в прятки, должно быть, разрывала его душу на части. Ему приходилось держать себя в руках, а ведь утаивать правду не так-то и просто.

« Целых 20 лет я зависел от его доброты, но был так слеп...»

Чувство вины захлестнуло Ёшино. Какой же он после этого автор сёдзе-манги, раз не видит дальше собственного носа.

— А, эх...ну, что же... хочешь сказать, что я был твоим наваждением? — пытаясь немного сгладить неловкую ситуацию, Ёшино задал вопрос невпопад.

Он тихо рассмеялся своей "шутке", однако вопреки всем его ожиданиям, за ней тут же последовал серьезный ответ:

— Был…всегда.

— ...

От смущения лицо Ёшино залилось краской, сердце выскакивало из груди.

Тьма отвоевала большую часть бархатных небес, изгнав солнце, окрасившее горизонт пурпурным мерцанием.

— Чт...что это ты такое говоришь? И мне даже ничего не... — пожаловался Ёшино, чтобы не выдать своего волнения.

Он надеялся, что в сумерках Хатори не заметит его пылающие щеки.

Хатори косо усмехнулся и произнес с толикой самоиронии:

— Хуже не бывает: парень, которого ты 28 лет считал другом, оказывается, сохнет по тебе. И каково это? Отвратительно, не так ли?

— Вовсе не отвратительно.

« А? Да. По сути, мне даже не противно...»

Несмотря на то, что мужчина изнасиловал Ёшино, у него не было ощущения брезгливости при воспоминании о поцелуях Тори. Осознав это, Ёшино накренил голову к плечу:

— Знаешь, я правда не считаю...

— Не заморачивайся. Забей на мою любовь. Прошу извини за то, что использовал тебя тогда. Столь ужасный поступок совершенно непростителен, но мне действительно очень жаль, — низко поклонившись, искренне произнес Хатори.

С тех самых пор, как Хатори стал выше, Ёшино не думал, что настанет день, когда он будет смотреть на друга сверху вниз, а не наоборот.

— Находясь рядом, я больше не могу сдерживаться. Боюсь вновь причинить тебе боль... Мне лучше держаться от тебя подальше, — в поддержку своих слов Хатори тут же отстранился от Ёшино и вытянулся на откосе у берега реки. Ёшино взбесила попытка Тори отдалиться, и парень уперто лег подле друга, почти касаясь его плеча.

— Тори, ты — беспросветный эгоист!

— Прости. Клянусь больше никогда не терять контроль над собой, — ответил он с горечью в голосе на критическое замечание и отвернулся от Ёшино. Почти в тот же миг небеса вспыхнули миллионами огней. Раскатистый звук пронзил ночное пространство, глаза Ёшино засияли от восторга. Пришло время красочных фейерверков.

— Красиво-то как.

— Да.

Сколько воды утекло с того дня, как они с Хатори вот так любовались фейерверками. Не отводя глаз от искристого салюта, Ёшино скороговоркой выпалил:

— ...Люблю-тебя-Тори.

— Ага, как друга детства, — мгновенно ответил Тори, так что Ёшино не нашелся, что ответить.

— Молчи, все и так понятно, я уже давно смирился (потерял всякую надежду), — в этих словах снова послышался тот же тихий смешок и сердце Ёшино защемило.

— Это не так. Серьезно... Я люблю тебя, кажется... Знаешь, мне сложно разобраться в своих чувствах ведь мы всегда были неразлучны, и я привык к тебе.

Он не мог различить любовь это или всего лишь дружба; оставить все как есть или дать отношениям перейти на новый этап...

Лихорадочно прокручивая в голове все варианты, он отчаялся найти выход. Впервые в жизни он сам не знал, чего хотел.

«Я все-таки близорукий дурак...»

В их отношениях все было предельно ясно: белый оставался белым, черный – черным. Иного не дано – серого не существовало. Вот почему продолжительное время Ёшино видел в Хатори только товарища. Он воспринимал все как должное и не задумывался, насколько они близки.

— Да, мы очень близки. Близкие, но не как члены семьи. Намного ближе, — проницательно изрек Хатори. Ёшино вздрогнул.

«Блин, он видит меня насквозь... А я дурак целых 20 лет не замечал его чувств...»

—... Прости. Я сейчас, наверное, должен сказать что-то типа: "Ох, я тоже только тебя одного любила!!!", мы поцелуемся, будем жить долго и счастливо и умрем в один день.