Гермиона не знала, что сказать, и просто приняла информацию к сведению. Если Гарри считает, что справляется, значит, так и есть. У неё нет оснований не доверять его решениям.

К ужину они все же выползли, и даже Рон с Лавгудами подтянулись, а вот Олливандер остался в постели, он был серьезно истощен и не мог сидеть за столом. Разговор велся легкий, все они, безусловно, всеми силами старались не скатиться в мрачность и уныние. Билл поведал им о «Поттеровском дозоре» — секретной передаче сопротивления, и даже подсказал, как можно найти волну. Также выяснилось, что Люпин все же помирился с женой, это согрело ей сердце. Не трудно было заметить, что и Гарри от такой новости отчетливо повеселел. Все было относительно хорошо.

Но все равно Гермиона сидела как на иголках. Поттер уже попросил Добби подкинуть её до Гриммо, но лишний раз тревожить и пренебрегать гостеприимством Уизли не хотелось, так что она честно пыталась вести себя вежливо. Вообще Гарри хотел пойти вместе с ней, но потом, видно, понаблюдав, какие взгляды бросает Рон на Луну, провел аналогии и передумал, решив отправиться спать (и мечтать о Джинни) сразу после ужина. Гермиона не знала, радоваться этому или огорчаться. Вдруг ей потребуется помощь?

Подсознание тут же нарисовало бессознательного Снейпа (представить было не сложно, она же видела его в таком состоянии только вчера), которого она безуспешно пытается втащить на третий этаж Мобиликорпусом и ещё дополнительно роняет с лестницы. Гермиона поморщилась.

— Все хорошо? — взволновано спросила Флёр.

Хозяева действительно переживали за гостей. И внимательно за ними следили.

— Да, просто тяжелый день, — Гермиона попыталась беззаботно улыбнуться. — Я, пожалуй, лягу пораньше.

Луна совершенно спокойно отнеслась к её ночной отлучке — только кивнула и пожелала счастливого пути. Другого Гермиона от Лавгуд и не ожидала. Гарри наложил Муффлиато, чтобы звук перемещения домовика не привлек внимание всего дома.

Гриммо встретил её темнотой и тишиной. Они опять оказались на кухне, видимо, домовику было просто привычнее трансгрессировать туда. Кикимера не было ни видно, ни слышно. Ужасные сцены в её голове начали обрастать подробностями. Она отпустила Добби и стрелой взлетела наверх, врываясь в свою спальню, надеясь застать Северуса в постели.

И он был там. Он, его распахнутый на груди халат, свежие аккуратные бинты на шее и початая бутылка, по всей видимости, огневиски на полу у кровати. Её кровати. Снейп спал, хотя, скорее, лежал в отключке, и от него отчетливо пахло алкоголем.

— Да ты издеваешься! — вспыхнула Гермиона. — Я тут уже чуть с ума не сошла, а он!

— Очень рад видеть тебя в добром здравии, Гермиона, — ровно, но несколько заторможенно отозвался Снейп и приоткрыл тяжелые веки. — Я тоже за тебя переживал.

Она смутилась. В самом деле, Северус-то ничего не знал. Даже то, выжила она или нет, к примеру. Впрочем, характер свой Гермиона унять все равно не смогла:

— И вы решили, что напиться — отличное решение?

— И вот мы снова на «вы», — саркастично протянул Снейп и сложил руки на животе, все ещё расслабленно лежа на подушках. — Простите, что в очередной раз разочаровал вас, мисс Грейнджер. Но, к сожалению, в этом проклятом доме не было больше никаких обезболивающих средств, кроме огневиски.

— О, — он опять её осадил. — Я оставила некоторые зелья…

Но ничего обезболивающего у неё не было в принципе, насколько Гермиона помнила.

— Поблагодарим же Блохастого за прощальный подарок, — Северус усмехнулся. — И местного эльфа за то, что умеет припрятывать вещи.

— Кикимера, — на автомате поправила его она. — А он… нормально к вам отнесся? Не говорил что-нибудь?..

— Говорить он может все, что ему заблагорассудится, — равнодушно отозвался Снейп. — Если бы меня волновало, что обо мне говорят… Главное, что мы договорились.

— Каким образом? — Гермиона нахмурилась.

— Шкатулка.

— В смысле?

— Шкатулка, которую вы, мисс Грейнджер, украли у Наземникуса, которую он, в свою очередь, вынес из этого дома. Кикимер, — Северус фыркнул, — был крайне рад получить её обратно.

Она забыла про неё уже сто лет назад. Её значимость померкла на фоне медальона почти сразу, а потом стало уж совсем не до наследства Блэков.

— Вы подкупили эльфа?

— Можно сказать и так. Впрочем, там не было ничего важного. И опасного. Цацки матери Пса.

Если фамильные украшения снова оказались в доме, то у Кикимера действительно был повод для радости. И лояльности. Да и у Гарри, формально, никто ничего не отнимал, даже наоборот, все вернули назад. Снейп был в своем репертуаре.

Гермиона вздохнула. Жаль, что в шкатулке не обнаружился какой-нибудь древний и очень полезный артефакт. Это было бы очень кстати.

— Болит?

— Сейчас — нет. Но это мои единственные стоящие внимания новости. А у вас как дела?

В процессе пересказа, она села на край кровати, просто для удобства. Северус рассматривал её лицо, почти не комментируя, но выглядя при этом… радостным? Довольным?

— Так вы отрубили этой твари голову?

— Ну, я бы это так не назвала. Скорее отпилила, при чем не с первого удара.

— Жаль меня там не было.

— Вы бы все равно ничего не увидели, я же сделала это в эпизоде.

— Действительно, — его пальцы коснулись её колена, как и днем.

На сей раз Гермиона его не одернула, и сама остановила взгляд на груди, совершенно обычной, ни разу не накачанной. Атмосфера резко стала даже какой-то интимной, хотя вещи, что они обсуждали, никак этому не способствовали.

— Хвост мертв.

Сообщать подробности ей было неприятно, но она хотела узнать побольше о чарах, при помощи которых Воландеморт создал серебряную руку. Снейп сдержанно поделился с ней своими предположениями. Естественно, Темный лорд секретами магии во всеуслышание не делился.

— Очень рад слышать, что он наконец сдох.

— Жестоко.

— Но справедливо. Можете не лить по нему слезы, мисс Грейнджер. Он заслужил такой конец.

— Многие могут сказать точно так же и о вас.

— И они тоже будут правы.

Гермиона закатила глаза.

— К слову, с Роном, Лавгудами и Олливандером все, относительно, в порядке. Если вам интересно.

— Интересно.

— Чтобы вы были таким покладистым и доброжелательным, вас достаточно просто напоить?

— Я не уважаю алкоголь и обычно им не злоупотребляю. Это мешает концентрации, — ну конечно! Легилименция и окклюменция, куда же без них.

— Это хорошо, наверное. Хотя вы совершенно не умеете расслабляться. Все время… думаете.

— Кто бы говорил.

— Я хотя бы пытаюсь держать равновесие.

— Скорее срываетесь.

— А вы нет?

— В моей жизни много стресса. Иногда я устаю.

— Как и все мы.

Снейп усмехнулся. Гермиона фыркнула. Сравнила она их лихо, конечно. Даже если у них были одни цели, то пути их достижения (сроки и уровень нагрузки) несколько различались. Большую часть времени.

— Остался только один крестраж, — гораздо мягче продолжила она.

— И одна маленькая надпроблема.

— Он же не может мучить вас круглосуточно?

— Наверное, нет. Для этого нужно, по крайней мере, сознательное намерение.

Рука Снейпа переместилась выше по её бедру.

— Вы ранены и пьяны, а я все ещё зла на вас.

— Зачем же вы тогда поцеловали меня сегодня?

— Все ещё надеюсь выяснить степень вашего неравнодушия ко мне.

— С такой нежной привязанностью к четким формулировкам вам стоит пойти в юристы, мисс Грейнджер.

— Спасибо за совет, подумаю об этом, когда все закончится.

— А о личной жизни, значит, предпочитаете думать прямо в процессе?

— Это нельзя отложить на потом.

— Но не обесценит ли мое состояние все слова, что я могу сказать сейчас?

— А вы попробуйте.

Он поймал её руку и пригласил наклониться ближе, касаясь губами виска. От горячего шепота прямо на ухо стало щекотно. Сердце предательски застучало, и Гермиона провела ладонью по обнаженной груди. Его пальцы тоже осмелели, и она раздвинула ноги тут же, приглашая его продолжить. Привкус огневиски на языке её нисколько не смутил. Впрочем, Снейп не был бы собой, если бы ничего не выкинул.