There are few forces left in a soldier
Poured a glass of water from the faucet.
In the kitchen of old is the silence.
I walked like granddaughter, Jeanne, fast,
She carries him declining.
The water swirls in a glass
And splashing over she takes the peak
Jeanne should have cleaned this splash
Because the floor has track of leak.
But she reached the door that was closed,
That room where her grandfather dwells,
It is necessary for one step to unclose
Right now, she will make it well.
The mother is not yet home and she is continuing care
She comes exactly six, give her out,
Grandfather gets from her all headache
Jeanne to them does not recount.
The door creaked then opened to pass
And Jeanne is looking at the glass,
The water whirling but almost intact
And grandfather is sitting mighty bust.
She leads him to the bed to intent
Give him tablets a glass and care
There are more forces to the vet
From that war a lot of ache.
Осталось мало сил в солдате
Cтакан воды налит из крана.
На старой кухне тишина.
Походкой быстрой внучка Жанна
Несёт его, как плясуна.
Вода болтается в стакане
И плещется через края.
Придется убираться Жанне,
Ведь на полу уж колея.
Вот Жанна у закрытой двери
Той комнаты, где дед живёт.
Открыть – один лишь шаг в барьере,
Сейчас она его пройдет.
Ведь мамы нет ещё с работы,
Она приходит ровно в шесть.
Пока о дедушке заботы
У Жанны их – не перечесть.
Дверь скрипнула, потом открылась…
И Жанна смотрит на стакан —
Он цел почти, вода кружилась…
И дед сидит – могучий стан.
Она ведёт его к кровати,
Даёт таблетки и стакан.
Осталось мало сил в солдате,
От той войны и её ран.
Something I said?
Jerry Seinfeld, Collection «I killed», Crown Publisher, NY 2006.
In his twenties he began his job line,
Like everyone without knowing how his jokes will be taken by the hall.
The role does of unimportant interiors inside
And the main thing was that he took in story hold.
The comedy of stand-up was an art of the new, untried,
And who was enterprising tried himself in stress
Of many, somebody then became a right side,
Sometimes their work ended badly among the guests.
He appeared on the stage peering at the faces
And jotted down jokes pertinent wide.
He heard someone loudly in the hall intense.
Trying to be funnier than him… who is he villain?
He stopped speech to make people seed:
He is prevented from continuing sustained,
To pay attention to the beast,
Mute reproach on the faces can’t restrain.
He did not respect the hall, and what to do with lack of fame.
He should please all ladies and gentlemen
The glass above his head whistles by way
Smashed to smithereens, become insolvent.
Hall froze, looking at both, in wild distress
And he stood on the stage not from fear but in peeve,
Sitting on the armchair this one threatened mercilessness
All thoughts staged with ephebe.
Then the master of ceremony entered the stage.
He approached him and took his hand
He whispered that it was better to leave the place,
In his face the ephebe saw fear of a suffering stand.
In place of the volume sat a huge outlaw
And who could prevent him from listening to spoof?
Mafiosi were afraid of every aureole
And this was a weak place for move up.
P.S. And many things he managed to tell in clubs…
Что-то сказал?
Jerry Seinfeld, Collection “I killed,” Crown Publisher, NY 2006.
Он в двадцать начинал свою карьеру
Как все – не зная, примет шутки ли тот зал,
Где роль неважную играли интерьеры,
А главным было, что он рассказал.
Комедия (стэнд-ап) искусством была новым.
Кто предприимчив был, тот пробовал себя,
Из многих кто-то стал потом правофланговым,
Порой был труд чреват, ему грубя.
Он выступил на сцену, глядя в лица,
Стреляя метко шутками повсюду.
Услышал – в зале кто-то веселится,
Тягаясь в юморе с ним – что за ублюдок?
Прервалась речь, чтоб дать понять народу:
Мешает выступление продолжать
Весь этот шум – взгляните на урода,
Немой укор не может помешать.
Он зал не уважал, при недостатке славы
Он вынужден был развлекать гостей,
Над головою свистнул стакан – предмет расправы,
Разбился вдребезги – нрав показал злодей.
Зал замер, глядя на обоих в диком страхе.
И он застыл на сцене – не от страха, в гневе.
А в кресле сидел тот, кто грозил расправой —
Все мысли устоять теснились у эфеба.
Тогда ведущий поднялся на сцену
И, подойдя к нему, он взял того за руку.
Шепнул ему, чтоб покидал арену —
В его лице эфеб увидел страха муку.
В том кресле развалился мафиози
И кто ему мог помешать послушать шутки?
Боялись мафиози в каждом ореоле
И было это слабым местом для раскрутки.
P.S. А много ль успевал он им в клубах рассказать…
