За спиной снова послышалось ругательство.
– Кто ты, черт побери, такая?
Глава 4
А вот этот вопрос…
Ледяной ужас сковал душу.
Мила, не обращая внимания на боль между ног, перевернулась на спину.
Вовремя.
Система умного дома отозвалась мгновенно, и свет вспыхнул.
Девушка поморщилась. Для Милы он показался слишком ярким, хотя на самом деле был приглушен.
Но достаточен, чтобы всё рассмотреть.
Вернее, всех.
А ещё точнее – друг друга.
Мила, судорожно вспомнила, что на кровати где-то было покрывало. Точно. Вот оно. Она схватила его и натянула повыше.
– Ты не… Артур.
Ничего нелепее она на данный момент сказать не могла.
Мужчина обнаженный, не стесняющейся своей наготы, хищно усмехнулся.
– Нет. Я точно не Артур.
Он посмотрел ей прямо в лицо.
– И ты не работаешь в агентстве.
А это уже обвинение.
Хуже было другое.
Его взгляд.
И её осознание.
Господи, пусть он её не узнает…
Пожалуйста…
Пожалуйста…
Она-то его узнала.
Не могла не узнать.
По тому, как мужчина вслед за усмешкой прищурил глаза. И её надежды рушились, как карточный домик.
– Определенно не работаешь, Милослава.
Мужчина выпрямился в полный рост и прошёл к бару. Мила зажмурилась, чтобы не видеть его накаченных, крепких ягодиц.
– Думаю, и ты меня узнала. Не правда ли?
– Да…
Выдавила глухо, голос подвел её.
Лучше бы не узнавала.
– Тогда у меня вопрос: что ты делаешь в моей постели, Мила? И кто, твою мать, этот Артур?
Зря она тогда не обратила внимания на интонацию, с которой был задан вопрос.
Ох, зря…
Она уже тогда многое узнала бы про Глеба Алашеева.
Пока же Мила косо смотрела на него и не могла поверить в происходящее. Так же смутно отметила, что он уже успел снять презерватив. А куда его дел?
Господи, какие глупые и нелепые вопросы…
И вся ситуация.
Удушливо страшная.
Абсолютно не укладывающаяся в голове.
– Я, кажется, спросил про Артура.
Оооо, теперь этот голос не казался ей просто холодным или властным.
Он резал без ножа.
Справедливости ради – было за что…
Мила с запозданием осознавала весь масштаб свалившейся на неё катастрофы.
Это даже не катастрофа…
Это конец.
Её личный.
Она переспала с тем, чье имя в её семье и даже в семье Тойских произносили с шепотом. Марк, правда, с восхищением.
Марк! Черт…
Как же так…
Почему…
Мила ничего не понимала.
Она, продолжая находиться в ступоре, не в силах прийти в себя, поднесла руку к горлу, сжала его, попутно пытаясь прокашляться. Даже боль между бедер отступила на второй план.
То, что происходило здесь и сейчас – это её апокалипсис.
Смотреть на Алашеева она не могла.
Насмотрелась, кажется…
– Вижу, от тебя ничего связного я не получу. Ок. Давай так, Милослава. Сейчас ты встанешь и снова сходишь в душ. Помоешься. Приведешь себя в порядок. Подумаешь.
Каждое его слово кирпичами опускались на её плечи.
Что там говорили про Глеба?
Ох, лучше не вспоминать… Иначе она не то, что говорить, двигаться не сможет.
А надо.
До ванной – так точно.
На мужчину она не смотрела. Но судя по звукам, одеваться он не спешил.
– А потом выходишь ко мне. И мы разговариваем. Предупреждаю один раз, Милослава: станешь дурковать – будут последствия.
Если он рассчитывал подобными словами успокоить её, то добился противоположного эффекта.
Тут впору было засмеяться над своей наивностью. Никто её, глупую, успокаивать не будет. Напротив, ей предстоит разбор полетов.
И полет безоблачный определенно не будет.
– Сумку свою мне сюда. Хотя я сам заберу. Ни звонков, ни связи. Сначала разговор со мной. К двери рыпаться тоже не советую. Мила… Я вообще тебе не советую меня злить. Потому что… Сама понимаешь, в какой ситуации ты оказалась. Теперь всё – марш в ванну! Жду в гостиной.
Мила по окончанию его речи вздрогнула, глотая слезы.
Мамочки… Ни мыслей, ни каких-либо оправдательных слов. Лишь удушливый страх, что пронзал насквозь.
Надо встать с кровати. И дойти до ванной. Там она сможет укрыться от мужчины хотя бы ненадолго.
– Десять минут тебе даю. Не выходишь – иду за тобой.
Жестко говорил. Бескомпромиссно.
Он ещё и мысли её считывает… Прекрасно, лучше придумать нельзя.
Вцепившись в покрывало мертвой хваткой, Мила кое-как, морщась от саднящей боли, спустила ноги на пол.
Теперь надо сделать шаг и не упасть, не свалиться кулем.
Сделала и не упала.
ГЛЕБ
– Ты, щенок! – он рычал, сдерживаясь из последних сил. – Быстро ко мне. Адрес, думаю, говорить не надо.
– Еду, Глеб. Минут сорок и…
– Тридцать! – рявкнул и швырнул телефон.
Глеба потряхивало.
Докатился…
Всё ещё не утруждая себя одеждой, прошел к бару, взял вискарь, стакан, плеснул на дно и выпил, не поморщившись.
Он шкуру сдерет с этого щенка! Ушлепок малолетний!
Хорошо разыграл партию! Браво!
А он повелся!
Видимо, совсем мозги поплыли.
Глеб посмотрел в сторону ванной. За дверью, за которой, осторожно ступая босыми ножками, скрылась Милослава.
От неё поплыл ведь…
Когда?
Да какая, мать вашу, разница!
Главное – она в его квартире. В ванной. Моется после того, как он её поимел.
Бери больше, Глеб!
Лишил девственности.
Млять!
Ещё налил.
Выпил.
Всё, хватит. Иначе будет перебор, и сорвется не только на Марке, но и на Веснушке.
И одеться что ли надо.
Зловещая ухмылка снова исказило лицо Глеба. Он посмотрел на не совсем опавший член. Да, ему мало!
Чертовски мало!
Если бы он знал, кто у него находится в постели, поигрался бы немного дольше. О чем он вообще?! Если бы он знал, кого трахнет через пятнадцать-двадцать минут после того, как девушка вошла в квартиру, всё было бы иначе.
Взял бы?..
Однозначно.
Вот, сученыш Тойских!
Подстроил.
– Глеб, ты сегодня вечером как? Снова скучать? В клуб или дома?
Глеб посмотрел на племенника тяжелым взглядом.
– Есть предложение?
– Да. У меня есть хорошая девочка. Не потрепанная. Могу прислать. В агентство только вчера устроилась. Но зря она это, конечно. Ей бы кого на постоянную основу.
Он что-то ещё говорил, а у Глеба перед глазами другая девочка стояла. Чей аромат до сих пор чувствовался в носу.
Марк как-то неудобно повернулся, сдвинул корпус, подался вперед, и нотки женского парфюма ворвались в сознание Алашеева.
Взрыв.
Глеб плохо разбирался в женском парфюме, для него была лишь одна характеристика: нравится или нет. Этот запах ему не то, что нравился. Он оказался его слабостью. Тонкой нитью, связывающий его и ту, о которой уже думал черте сколько времени и ради обладания которой собирается пойти против своих же принципов и установленных им правил. Глеб мгновенно напрягся, а внутри груди развернулась настоящая бездна, и возникло яростное желание двинуть Марку в челюсть. За что? Да просто так. Потому что на нем был ЕЁ запах!
И никакие доводы разума не помогали. Чувствуя, что звереет, нет, сатанеет, что его выворачивает наизнанку от потребности убрать этот запах с себя, стереть, уничтожить до поры до времени, он попытался вернуться к разговору.
– Девочку жалко. Неопытная совсем. Парень бросил, вот и дуркует малость. Нахер в агентство устроилась?
– Присылай.
Неопытная – фактор, сыгравший главную роль.
Алашеева не то, что тянуло на девственниц.
Его тянуло на одну конкретную. Но так как пока она была недоступна, он возьмет другую.
Слабая замена, которой он воспользуется крайний раз.
Скоро всё сдвинется с мертвой точки, и кардинально изменится расстановка сил.
