- Ещё несколько дней назад я бы так и сделал, - не стал в ответ кривить душой витязь. - Ведь это долг всех доблестных воителей - очищать мир от всяческих чудищ, а каждому на роду написано быть тем, кто он есть. Но недавно один мудрый чародей раскрыл мне глаза на истинную доблесть и истинное милосердие и помог мне понять, что правильнее будет не убить тебя, а исцелить.

  - Должно быть, это действительно великий чародей, - молвил потрясённый зверь, - не меньший, чем мой создатель.

  - И он настаивал на встрече с тобой, - сказал витязь. - Не знаю, что именно он для тебя припас, однако же поспешим к нему. Раз ты не чудище, я более над тобой не властен. Отныне не я решаю твою судьбу, а те люди, чьей безопасности ты угрожало и кому причинило столько зла.

  Согласился медный зверь с речами витязя, сочтя их справедливыми, и последовал за ним к чародею. Пришли они в цветущую долину и узрели, что старец к этому времени успел разложить громадный костёр, над которым висел здоровенный котёл. В котле кипел и булькал какой-то химический раствор.

  - Что ж, - проговорило со вздохом медное существо при виде костра и котла, - полагаю, что мудрый чародей приготовил для меня какую-то особую расправу, долгую, мучительную и невыносимую. Если так, то я её заслужило. Какая бы судьба меня ни ждала, я готово встретить её со смирением и кротостью...

  Уж на что доблестный витязь был нетерпим ко всяким мерзким чудищам, но и он почувствовал замешательство, подумав, что чародей собрался расплавить медного зверя в котле. Став свидетелем превращения зверя из чудища в нормальное существо, витязь не желал ему более зла, тем паче ему показалась странной столь рьяная свирепость отшельника, каковой сам же перед тем учил его милосердию.

  - О чародей! - обеспокоенно воскликнул витязь. - Уж не собрался ли ты сварить зверя в этом котле? Если так, то заклинаю тебя отказаться от этого замысла!

  А бывшее чудище добавило:

  - О мудрый старец, увенчанный сединой, я ведь создание МЕДНОЕ и в кипятке не сварюсь. Меня либо в чан с кислотой надо, либо в доменную печь, чтоб уж наверняка...

  Чародей же, стоя на высоком помосте, помешивал в котле кипящую жижу здоровенным черпаком из толстого стекла. От жидкости исходили странные и подозрительные флюиды. Услышав обращённые к нему слова, старец отложил черпак и сошёл с помоста.

  - Меня радует твой искренний порыв человечности, о витязь, - заговорил он, - и твоя готовность к самопожертвованию, о медный зверь. Однако гоните прочь дурные мысли, ибо сегодня никто не умрёт! Довольно смертей и жестокости! Посему, о зверь, без страха и колебаний полезай в котёл и хорошенько в нём прокипятись. Как ты сам сказал, вреда тебе от этого не будет, зато станешь писаным красавцем и век будешь людям взоры радовать. Не наглядятся они на тебя, всем ты придёшься по душе и никто про былые твои злодеяния не вспомнит.

  Доблестный витязь кивнул, что-то припоминая.

  - Клянусь, я о таком что-то слышал. Однажды горбатая лошадка столкнула невзрачного парня в котёл с кипящим молоком и он вылез оттуда сиятельным царевичем. Только в твоём котле не молоко...

  Услыхав подобную ересь, чародей не удержался и плюнул с досады.

  - Тьфу ты! Что за привычка сравнивать с серьёзным научным знанием детские сказки! Какое ещё молоко, какая горбатая лошадка? На заре наполнил я котёл ключевою водой и растворил в ней равные части сульфата калия и сульфата алюминия, селитры и хлористого натрия, в просторечии именуемого повареной солью. Затем засыпал в котёл тончайшей золотой пыли и начал кипятить, чтобы золото в жидкости растворилось. У получившейся смеси оказалась высокая окислительная способность и, задумай я тебя погубить, о зверь, я бы посадил тебя именно в такой раствор, тогда бы тебе ой как худо пришлось, хуже, чем в пещере, но я вовремя нейтрализовал смесь двууглекислым натрием, сиречь содою питьевою, так что лезь и ничего не бойся, потом сам мне спасибо скажешь...

  Не без сомнений забрался медный зверь в котёл и целиком погрузился в кипящую жидкость. Он не до конца поверил словам чародея, но не роптал, ибо его фатализм никуда не делся. Что бы ни ждало его в котле, пусть так и будет - вот как он думал. А вот витязь не находил себе места от волнения. Дабы хоть как-то отвлечь его от эмоций, чародей послал его рубить дрова и поддерживать огонь под котлом круглые сутки. Сам же старец щёлкнул пальцами, сотворил заклинание и котёл накрыла тяжёлая чугунная крышка...

  День и ночь кипятился медный зверь в котле, а когда по знаку чародея вылез наружу и глянул на своё отражение в речной воде, то так и обомлел. И витязь, с ног до головы покрытый копотью, застыл с поленом в руках. Лишь дальновидный чародей прятал хитрую усмешку в густой бороде. Был зверь медным, а стал золотым! Тончайший слой позолоты равномерно покрывал всё его тело, каждую складочку и каждый выступ, от кончика носа и до кончика хвоста.

  - Был ты зверем медным, а ныне нарекаю тебя зверем золотым! - торжественно провозгласил чародей. - Да будешь ты впредь нести людям удачу и счастье! И начать я тебя прошу с этого доблестного витязя. Помоги ему добиться руки прекрасной царевны.

  Растроганный зверь с благодарностью поклонился старцу, а расчувствавшийся витязь смахнул с глаз непрошенную слезу.

  - Коли ты чистосердечно начал следовать идеалам гуманизма, - рёк ему чародей, - ты в первую очередь заслуживаешь личного счастья со своей возлюбленной. Ступай к ней, покажи ей зверя и она не подумает тебя отвергнуть...

  Вот так и воротился доблестный витязь на родину, ведя с собою золотого зверя. Весь народ сбежался поглазеть на этакое диво и даже царевна не удержалась и выбежала ему навстречу. Сиял золотой зверь так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Особым заклинанием чародей поднял целый ворох войлочных трапок, натёр их окисью хрома, иначе говоря пастою ГОИ, и с их помощью отполировал зверя до блеска.

  Как и предсказал чародей, полюбился золотой зверь народу и решил он всем миром простить ему грехи и не вспоминать о былых его злодеяниях, тем более, что зверь публично перед всеми повинился и покаялся. Детвора приучилась играть с ним и приглашать в свои забавы, взрослые позировали на его фоне для художников-портретистов. На торжественных мероприятиях его приглашали в качестве символа и украшения. Иногда, поскольку зверь обладал невиданной силой, его просили помочь поднять что-нибудь, перенести или подвинуть. Краса-царевна полюбила кататься на звере верхом, вместо лошади, и даже дала ему кличку Блестяш.