С пронзительным скрипом отворилась дверь и встал на пороге благообразный старец с глубокими морщинами и массивным резным посохом. Одет старец был во что-то серое и неприглядное, вроде хламиды или балахона - как типичный отшельник.
Одного взгляда хватило умудрённому старцу, чтобы понять, кто перед ним.
- Пройди к очагу, доблестный витязь, - пригласил он того в дом, - согрейся, обсохни и подкрепись.
Щёлкнул он пальцами и в холодном очаге тотчас заплясал жаркий огонь, разливая по хибарке блаженное тепло. Развернул старец скатерть-самобранку и в мгновение ока на столе возникли напитки и кушанья. Витязь не заставил упрашивать себя дважды, пододвинул стол к самому очагу и набросился на яства.
Обстановка в домишке, к слову, была столь же неприглядной, как и сама хибара - грубо сколоченные из неструганных досок столы, лавки и полки, сложенный из камней очаг, сундук с обитыми медью углами... На одном из столов дымились и клокотали чаши и склянки с какими-то субстанциями, на жаровне с раскалёнными углями кипел котёл с каким-то варевом, от которого шёл резкий химический запах; полки снизу доверху были завалены пузырьками, баночками, камнями, грязными комками чего-то, тряпицами, увесистыми манускриптами и древними свитками; под потолком были развешаны на верёвках веточки, коренья, пучки трав...
- Что привело тебя ко мне, доблестный витязь? - спросил его отшельник, когда витязь насытился.
Поклонился витязь ему в пояс, поблагодарил за угощение и поведал о своих чувствах к прекрасной царевне и об условии, выдвинутом ею для всех женихов. После чего рассказал о пещере медного чудища и о ядовитых миазмах.
- Не знаешь ли ты случайно какого-нибудь чародея, у которого я мог бы одолжить неуязвимые доспехи и меч-кладенец? - спросил он у старца.
- Что до чародея, - отвечал ему старец, поглаживая густую длинную бороду, - то он сейчас стоит перед тобою, о витязь. А что до всяких острых железок и кованых побрякушек, то я подобными вещами давно не интересуюсь.
Обрадовался было витязь и тут же помрачнел, а старец продолжал:
- Сейчас мне интересны трансмутации и преобразования одних веществ в другие - как сами по себе, так и с помощью магии и заклинаний. Ты только взгляни!
С этими словами чародей взял с полки какой-то невзрачный камень, который следовало бы хорошенько отшлифовать, чтобы сделать приятным на вид.
- Знаешь ли ты, что сие за минерал? Это Al2[Be3(Si6O18)], в просторечии именуемый бериллом. Как думаешь, что будет, если в его кристаллической решётке заменить алюминий на хром? Гляди. Ахалай-махалай, сяськи-масяськи!
Едва чародей прочёл заклинание, как полыхнула ослепительная вспышка, всё заволокло густым дымом. Закашлялся витязь и принялся разгонять дым руками. Глядь - на ладони у чародея уже не бесформенный кусок берилла, а чистейший изумруд, сияющий зеленью в скупых солнечных лучах, пробивавшихся сквозь мутное стекло крохотного оконца.
- А вот гляди, о витязь, что ещё покажу! - Увлечённый своим мастерством, чародей небрежно бросил дорогущий изумруд обратно на полку и взял с неё ещё один камень, вовсе невзрачный и вдобавок грязный.
- Это Al2O3, проще говоря, корунд, абразив, наждак...
В отличие от берилла, иногда используемого в некоторых дамских украшениях, наждак был витязю хорошо знаком. У него в седельной суме имелся такой же брусок, которым он точил своё оружие.
- Сейчас, о витязь, я добавлю в кристаллическую структуру сего минерала молекулы окиси хрома, - сказал чародей и зашептал очередное заклинание: - Энни-бенни-рабба, клинтон-сфинктер-джабба!
Полыхнула новая вспышка, клубы дыма окутали чародея и кусок грязного корунда в его руках превратился в кроваво-алый рубин.
- А теперь, о витязь, я на твоих глазах заменю окись хрома титаном. ABBA, швабра, cadaver!
После ещё одной вспышки и клубов дыма рубин превратился в сапфир насыщенного тёмно-синего оттенка.
- Ну, разве это не поразительно? - возбуждённо воскликнул чародей. Видно было, что он и впрямь увлечён своим искусством.
Хоть и подивился доблестный витязь увиденным чудесам, но всё же молвил со вздохом:
- Велика твоя мудрость, о чародей, да только мне в том мало пользы, разве что ты дашь мне заклятие, чтоб одним махом медное чудище убить...
- О витязь, витязь, - печально сказал в ответ чародей. - Достойно сожаления, что ты и подобные тебе стремитесь сжить со свету того, кто всего менее этого достоин. Пойми, убийство - это не всегда подвиг. Чтобы избавить мир от свирепого чудища, его вовсе не обязательно убивать, прежде всего его нужно понять. Поверь мне, юноша, медный зверь не всегда был таким. Когда-то в стародавние времена его сотворил один могущественный чародей с помощью волшебства, с тех пор никому не доступного. Тот чародей не замыслил выпустить в мир чудовище, наоборот, он был одержим своеобразным чувством прекрасного и потому создал изумительного медного зверя, вовсе не страшного и не свирепого. Долгое время от медного зверя никому не было вреда, он гулял себе по белу свету и никого не трогал - до той поры, пока не поселился в той злополучной пещере... Не стоило ему там жить, ох не стоило... Там существо заболело, от плохого-то самочувствия у него нрав и испортился, да и не только нрав, но и облик.
С этими словами старец вздохнул так тяжко, словно это он, а не медное чудище, невыносимо страдал и болел.
- Вряд ли я смогу описать тебе те муки, которые бедняжка вынужден терпеть. Впору спасать его, а не губить. Вот что было бы с твоей стороны настоящим подвигом! Ты говорил тут о славе... Какую славу, о витязь, ты надеешься добыть, губя несчастного страдальца? И что скажет твоя царевна, когда ты вернёшься к ней с таким "подвигом"? Не увидит ли она чудовище скорее в тебе самом, нежели в поверженном тобою медном звере? Ведь тогда она неизбежно отвернётся от тебя, против вашего с ней брачного союза востанет всё её естество. Помяни моё слово, о витязь, всё именно так и будет. Послушай сейчас меня, я же чародей, я сведущ в тайнах бытия и в скрытых пружинах девичьей души. Юные девы, вроде твоей царевны, создания добрые, нежные, трепетные и романтичные. Они впечатлительны, их привлекает всё возвышенное и утончённое, своего кавалера они хотят видеть не только храбрым, мужественным, решительным и доблестным, но и благородным и милосердным. Если ты швырнёшь к её ногам поверженного зверя, царевна ужаснётся и сочтёт тебя кровожадным палачом, жестокосердным тираном, после чего в её сердце уже не останется для тебя места и ты сможешь взять её лишь силой. Она будет думать про тебя: "Сегодня он ни за что загубил несчастного страдальца, а что же завтра? Вдруг он посмеет поднять руку на меня и превратит всю мою жизнь в нескончаемый кошмар? Нет уж, не бывать ему моим мужем, лучше выйду за кого попало, за кривого и горбатого, только не за него"...
