И каждый из нас зарабатывал как умел. Самый незатейливый и надежный способ – это ловля куропаток. Просто берешь молочную бутылку, горсть квашеной капусты и идешь ловить.

Вот так же делал и Генка Шишкин, пока ему на пути не повстречался страшный Фисюк. Это случилось после затяжной пурги, когда наст[5], то есть корка на снегу, крепчает и толстеет. Идеальное время для ловли. От Генкиного дома до школы – километра полтора узенькой тропки, и вдоль нее он бутылкой наделал десяток вертикальных норок и накрошил туда капусты.

Глупые куропатки обычно забирались в узкое отверстие и дальше ни вперед, ни назад. Так и замерзали в ловушках. Генка делал это «сто тысяч раз» и теперь, после сильной пурги, ожидал большого урожая. Потом можно будет сдать улов в лесхоз, где за каждую куропатку давали 10 копеек, и стать богачом.

Идет Генка из школы, мечтает о капитале и вдруг видит – навстречу идет Фисюк. Пьянчуга из пьянчуг, которых здесь, на северах, называют бичами и за людей не считают. Они нигде не работают. Напьются, залезут в теплотрассу и спят там в обнимку с трубой и крысами. Питаются же чем бог послал, то есть на помойках. Итак, идет Фисюк и время от времени наклоняется к Генкиным ловушкам. И выдергивает оттуда куропаток.

Генка рассвирепел – по неписаному закону севера из чужой ловушки достать добычу не может никто, даже родители. Это же честно заработанные куропатки! И он бросился на Фисюка:

«Отдай, гад!»

А тот, здоровый, вонючий, пнул Генку с тропки и дальше потопал. Зря он это сделал. Месть Генки Шишкина была жестокой и быстрой.

В тот же вечер Фисюк напился и залез в теплотрассу. А Генка, взяв фонарик и газету «Известия», отправился мстить. Морщась от вони, почти наощупь он отыскал Фисюка в тесной берлоге из стекловаты и старых мешков. Затем, чуть не задохнувшись, он стянул с бича валенки и последним усилием размотал драные портянки. И вот настал миг расплаты.

Генка решил сделать обидчику «велосипед». Это когда между пальцами ног спящему вставляются полоски бумаги и поджигаются. Жертва этой экзекуции почти сразу начинает сучить ногами – так, словно крутит педали. И Фисюк стал делать тоже самое. Пламя, конечно, сразу погасло, но он с перепугу закричал и вдруг двинулся вглубь деревянного короба.

На севере тепло гонят по трубам, которые обматывают стекловатой и укрывают дощатым коробом, поверх которого люди ходят как по тротуару. Как Фисюк передвигался там – уму непостижимо: зазор между досками и трубой сантиметров 30, но бичара лез вперед и вперед, пока не пролез весь пролет теплотрассы до следующей будки. А это метров сто, если не больше.

Поверху шли пешеходы и с недоумением прислушивались к вою и матеркам из-под заснеженного настила. После этой истории теплотрассу у нас в городке стали называть метрополитеном имени Генки Шишкина.

А Фисюк после этого пошел в кочегарку работать. И тепло, и выпить можно на заработанные деньги. Вот так Генка победил безработицу в нашем городе.

Геометрию у нас вела тогда Антонина Харлампиевна, женщина незаурядная и обаятельная. Страстная натура. Она любила математику и полярных летчиков. В дневные часы она отдавала всю свою пылкость и страсть алгебре и геометрии, а по вечерам делала тоже самое с пилотами малой авиации. И все ее любили. Дети за острый ум и индивидуальный подход, родители за то, что их чада щелкали задачки, как орехи, а летчики за то, что нам, детям, было неведомо.

Но не подумайте плохого, просто математика была величиной постоянной, а летчики нет. Они прилетали и улетали. А замуж всем хочется, так по крайней мере говорила моя мама.

Итак, 6-й класс, урок геометрии, тема – «Свойства окружности». Антонина лихими движениями деревянного циркуля рисует круги на доске, безжалостно рубит их диаметрами пополам и наконец выписывает мелом букву «пи».

«Это число еще в древности называли магическим, – проникновенно начинает учительница, – и равнялось оно…». Здесь Антонина Харлампиевна перевела дыхание и продолжила:

«Только, дети, не надо смеяться! Три целых четырнадцать сотых».

И пишет число на доске. Весь класс разом загоготал. Дело в том, что у нас на севере число 3.14 действительно было магическим и его знали все, включая бродячих собак. Столько стоила водка в городских магазинах. На Большой земле цена была другая, а у нас, с северной наценкой, ровно 3 рубля 14 копеек. И все бытовые расходы были кратны этой величине – нарубить поленницу дров, привезти глыбу льда для воды или прокопать снежный тоннель до туалета на улице. За все платили водкой или патронами для мелкокалиберной винтовки. Но водкой лучше, потому что патроны нужны только на охоте, а водка всегда.

Ну, это отступление, а дальше началось то, что у Генки Шишкина из нашего класса испепелило весь разум. Оказывается, число «пи» бесконечно! Раньше любое число можно было сосчитать – например, количество штакетин в заборе или щенков у сучки Пальмы, а теперь вот бесконечность, и все.

Ну никак в лопоухой и веснушчатой голове Шишкина такое не могло уместиться, как бы ни хотело. Ошалевший Генка после школы молча брел домой, придавленный мистическим числом и парой двоек по русскому. Да что там двойки! Двойки можно исправить, а вот бесконечность – это да!

И Генка решил найти консультанта. А как и где найти специалиста в нашем городке, где одни плотогоны да рыбаки?

Как где, да летчики же прилетели!

И Генка побежал к аэродрому. Он начинался сразу же за его домом, да и заканчивался там же. Укатанный кусок тундры, шест с ветровым колпаком да бревенчатый барак с печными трубами – вот и все летное хозяйство.

Генка вбежал в гостиницу – так важно назывался барак – в тот момент, когда летчики разливали водку по стаканам. Занимался этим штурман Володин, который был у нас второй раз и считался за своего.

«Володин! – закричал Генка с порога. – Что такое число „пи“?»

Штурман чуть не поперхнулся:

«Это кто же тебя таким словам научил?»

Генка взахлеб рассказал про урок, и летчики переглянулись.

«Ну, Шишкин, смотри. Видишь, бутылка, – летчик встряхнул водку под носом у Генки, – и сто́ит она, как ты знаешь, три четырнадцать. И если разлить ее по стаканам, сколько будет стоить разлитая водка?»

Генка не задумываясь сказал сколько, то есть три рубля четырнадцать копеек.

«А вот теперь смотри, Шишкин. Я бутылку опять в стакан переворачиваю, и капли падают. Правильно?»

Штурман ловко перевернул пустую бутылку и сцедил несколько капель в каждый стакан.

«А теперь сколько стоит водка в стаканах? Дороже?»

Генка аж вспотел от страшной догадки и только потрясенно произнес:

«Дороже!»

Штурман же в свою очередь крякнул от гордости:

«И вот так можно выжимать до бесконечности! Вот что такое число „пи“!»

Летчики чокнулись, выпили, и тут Володин попросил Генку передать нашей математичке записку.

«Тут примерчик один, ей решить будет просто».

И пишет на листке формулу:

«2 пи плюс 1 ш плюс 1 к =20:00».

И если Генка принесет правильный ответ, то ему будет разрешено залезть в пилотскую кабину.

Генка аж задохнулся от радости и на следующий день рванул как пришпоренный в школу и шмыг в учительскую!

«Антонина Харлампиевна, вот вам задачка от штурмана Володина! Только решите правильно, а то он меня в кабину не пустит!»

Математичка вся покраснела, смутилась, но записку взяла.

«Тут у твоего друга в задаче избыточные условия, а надо вот так».

Берет и зачеркивает 2 «пи». И отдает записку.

Генка расстроился и после школы шел к аэродрому, жалобно шоркая ногами. К его удивлению, штурман Володин сказал, что это самый правильный в мире ответ, и пустил Шишкина в кабину. А вечером, ровно в восемь часов, Генка увидел, как штурман, весь при параде, держа в руках шампанское и коробку конфет, прошествовал в домик к математичке.

А потом началась пурга. Она клокотала две недели, а за ней наступило затишье. Генка вышел во двор и увидел, как улетает самолет штурмана Володина. А по весне и Антонина улетела, и геометрию у нас стала вести другая училка.