«Все-таки порядочная я сволочь…» – подумал он сразу же после этого. С другой стороны, именно это сейчас и нужно, чтобы окончательно и безжалостно уничтожить оставшиеся между ними родственные узы. Да, так и надо.

– Понятно? – повторил Рома и, не дождавшись от мамы ответа, снова повернулся к окну. Пусть мама думает, что ему теперь на все наплевать. На самом деле глубоко внутри себя Рома с искренним состраданием почувствовал, что всем высказанным сегодня он причинил маме сильную душевную боль, и теперь не хотел смотреть ей в глаза, чтобы не расклеиться и не наделать сентиментальных глупостей. «Уходи, мама… – мысленно попросил Рома, сдерживая охватившее его волнение, – пожалуйста, уходи, ты уже ничего здесь не изменишь…»

Или Светлана действительно что-то почувствовала, или, что скорее всего, поняла, что дальнейший разговор между ними невозможен, но дверь в комнату закрылась и Рома снова остался наедине с самим собой и со своей совестью. В последнее время он довольно часто повышал на маму голос, обвинял, что она его не понимает; относится к его жизни с безразличием; что она разлюбила его, но таких слов еще ни разу маме не говорил и теперь, понимая, насколько далеко он сегодня зашел, изо всех сил старался убедить себя, что сделал все именно так, как и хотел.

Так было надо, потому что Рома твердо решил уйти из дома, и закончившаяся подзатыльником ссора с отчимом произошла как нельзя кстати.

«Вот дерьмо! – думал он теперь, шмыгая разбитым носом, внимательно вглядываясь в каждую выныривающую из темноты дождя машину, похожую на маршрутное такси. Но каждый раз его ожидало разочарование, – разве можно так издеваться над человеком?»

Нос болел, будто его сломали. Не повезло, конечно, с подушкой безопасности, не предусмотрел, что та отомстит ему за содеянное. Впрочем, нос-то пройдет, куда денется, а вот машину он хорошо приложил, хорошо… Будет теперь помнить, скотина, как подзатыльники раздавать… Как они там, кстати? Скорее всего, уже обо всем узнали – дурик с охраны наверняка им сообщил…

Черт, ну когда же он отсюда уедет? Сговорились все против него, что ли?

Он ощупал разбитый нос (вдруг снова кровь пошла?) – нет, все в порядке, только дышать тяжело, и ощущения при этом пренеприятные, в носу щиплет, и хочется постоянно чихать, но чихать больно, уже проверил. Подумав, он начал дышать ртом. Сразу стало полегче.

«Ну, давай уже…» – взывал Рома к высшим силам, время от времени глядя по сторонам, готовый в любую минуту нырнуть в темноту и исчезнуть в стене проливного дождя. Вдруг его уже ищут?

И время, время… Он ведь так на поезд опоздает.

И тут наконец-то вдали показалась машина, которая по всем признакам была маршруткой. Рома, забыв об осторожности, вышел на дорогу, замахал руками и взмолился, чтобы она не проехала мимо. Молитва была услышана: маршрутка затормозила, перед ним открылась автоматическая дверь, он забрался внутрь, заплатил деньги, прошел в самый конец пустого полутемного салона, сел на задний ряд и только тогда позволил себе расслабиться и перевести дух.

Итак, первую, самую короткую и довольно сложную часть пути он миновал и сейчас находился в относительной безопасности… Теперь, не привлекая внимания полицейских разбитым носом, нужно спуститься в метро, доехать до Курского вокзала и купить билет на нужный ему поезд.

«А там я заберусь на верхнюю полку, и уже никто не сможет меня достать…» – размышлял Рома, прислонившись лбом к прохладному, украшенному разноцветными бусинками дождя окну маршрутки, навсегда прощаясь с хорошо знакомыми ему домами и улицами. О том, что его могут легко вычислить по паспорту и снять с поезда на любой станции, он еще со вчерашнего дня решил не думать – в каждом, даже самом блестящем, плане обязательно есть слабое звено, но также есть и вероятность, что повезет.

Да и вообще, после того, что он сделал, назад ему хода нет.

Мысль навсегда покинуть родителей впервые посетила Рому около двух недель назад, после очередной стычки с отчимом. В последний год тот стал относиться к пасынку невероятно строго, и Рома никак не мог понять: почему это происходит? Что он делает не так?

В самый разгар той ссоры Рома потерял самообладание и на всю квартиру проорал:

– Да я свалю отсюда при первой возможности! Ноги моей не будет в твоей дебильной квартире!

– Что ты сказал, сопляк? – немедленно повелся на провокацию отчим. Сколько раз он обещал жене, что будет держать себя в руках, но все равно, рано или поздно, Рома выводил его из себя. А сейчас вывел совсем уж не на шутку. – Ну-ка повтори!

– Да что слышал! – усмехнулся Рома. – Могу и повторить…

– Пошел вон, – сказал отчим, чувствуя, как внутри все закипает, сейчас он сорвется и задаст этому гаденышу с наглой мордой по первое число. Однако Рома уходить не торопился, смотрел на отчима презрительным взглядом и будто вызывал того на дальнейшие действия. Но тут совершенно некстати открылась входная дверь и в квартиру зашли мама и младшая сестра.

– Что с вами? – спросила Светлана, поглядев на стоящих друг напротив друга мужа и сына. Муж был красный как перец, а Рома – тот, наоборот, бледен и смотрел на отчима сверху вниз.

– Ничего… – процедил сквозь зубы Рома и пошел в свою комнату. Момент упущен, хотя в знак протеста можно что-нибудь здесь сломать, но и это ни к чему не приведет. Не так давно он со всей силы треснул по стене, разбив в кровь кулак. И что? Мама отвезла его в травмпункт, стену отмыли, а жизнь как была несносной так ей и осталась. Поэтому от причинения ущерба Рома решил воздержаться, зато по дороге на второй этаж, ему пришла в голову блестящая идея – надо сбежать из дома!

«Мама, конечно, будет плакать, а потом вынесет этой толстой скотине мозг, потому что вел он себя со мной неправильно, – Рома с волнующим сердце чувством мстительного удовлетворения начал представлять события, которые начнутся после успеха его дерзкого предприятия, – может быть, они даже поссорятся и разойдутся…» Думать о том, как мама бросает отчима, было особенно приятно, правда, Рома не очень понимал, с кем же тогда останется младшая сестра, к которой он давно уже не питает особо теплых чувств. «Пусть мелкая остается с любимым папочкой и играет ему на пианино, пока у того уши не завянут…» – злорадно мечтал Рома, радуясь, что совсем скоро он больше не увидит вечно недовольную морду своего отчима, запихивающего ему в голову свои идиотские ценности.

– Ты должен хорошо учиться, – раз за разом говорил ему дядя Саша, – а потом поступишь в строительный или экономический институт, закончишь его и придешь работать в мою компанию. И когда-нибудь мой бизнес станет твоим…

«Шел бы ты в задницу со своим бизнесом, – думал в такие моменты Рома, скептически глядя на блестящее круглое и лоснящееся, как хорошо выпеченный блин, лицо отчима. – Чтобы я стал таким же, как и ты? Жди…»

висящая в воздухеМаршрутка, задрожав всем своим существом, остановилась возле одного из подземных переходов, ведущих к станции метро. Рома пробрался через пустой салон, буркнул водителю слова благодарности и снова оказался на улице. Сильный дождь наконец-то закончился, от недавнего стихийного бедствия осталась только висящая в воздухе неподвижная и довольно противная морось, настолько густая, что ближние дома имели неясные очертания, а те, что стояли чуть позади, и вовсе сливались друг с другом в однородную светящуюся квадратами окон массу. Рома наглухо застегнул кожаную куртку и как можно глубже натянул на голову капюшон, чтобы случайно не попасть на глаза кому-нибудь из знакомых или, что еще хуже, очутиться в поле зрения патрульных полицейских. «Надо бы почиститься…» – подумал беглец и осмотрелся вокруг в поисках небольшого магазинчика, торгующего всякой всячиной. В расположенный возле входа в метро большой торговый центр он идти побоялся, и это было абсолютно правильным решением.

Нужный магазинчик нашелся в ста метрах от торгового центра.