Те, кто ест гусениц, не принадлежат к их виду. Не так обидно стать жертвой или добычей природного хищника - таков естественный порядок вещей, с которым мы можем примириться. Когда в джунглях на тебя нападает дикий тигр, ты чувствуешь страх и обречённость, но не обиду, ибо чего же обижаться на голодного зверя, которому ты попался в лапы? Тебя одолевает нежелание умирать, а не чувство несправедливости.

  Имаго же полностью выпадают из этой схемы. Ни один человек с "травмой прозрения" ни разу не видел, чтобы имаго поедали рыб, лягушек, крокодилов, лошадей, кальмаров или кенгуру. Иногда, очень-очень редко, они с какой-то целью убивают и непостижимым образом мгновенно обескровливают домашний скот. Гипотез на этот счёт две: либо у имаго такая забава, типа нашей корриды, либо, раз они всё-таки разумны, они проводят какие-то свои опыты и эксперименты, суть которых нам не ясна. Полоумные сторонники теории заговора винят во всём инопланетян или сказочную чупакабру, но, увы, это не инопланетяне и не чупакабра. Это всего лишь имаго, монстры из ночных кошмаров.

  Один из наших мыслителей, чрезмерно отягощённый оптимизмом или же начитавшийся комиксов про вампиров, высказал гипотезу о том, что имаго, дескать, собирают кровь домашнего скота, чтобы исследовать его свойства и понять, можно ли им перейти на животных. Якобы им самим неприятно, что они вынуждены есть людей, вот они и подыскивают нам замену.

  - Красивая идея, - сказал Бретт.

  - Красивая, - невесело усмехнулся Руфус Донахью. - Только абсолютно беспочвенная. Гораздо логичнее предположить, что кровь - это некое дополнение к рациону. Как, допустим, мы поливаем блюда соусом или позволяем себе перед основным блюдом аперитив.

  - Раз я теперь полноправный агент, значит у меня есть доступ ко всем архивам отдела? - осторожно начал Бретт.

  Напарник понял его мысль.

  - Да, конечно, теперь ты сам можешь ознакомиться со всеми материалами и убедиться во всём лично, Фома ты неверующий. Наш отдел тщательно и скрупулёзно фиксирует каждый бит информации, какую мы узнаём об имаго и то, как мы её узнаём. Отделом накоплена уже солидная база данных, но, увы, вопросов остаётся всё ещё очень и очень много.

  Он немного посидел с закрытыми глазами, а затем внимательно уставился на Бретта:

  - Тебе ещё не надоела утрированная аналогия с гусеницами? Потому что мне она чертовски нравится.

  - Я это заметил.

  - Есть ведь разновидности гусениц с ядовитыми шипами, причём их яд настолько силён, что мгновенно убивает любое хищное насекомое и даже может убить птицу или насекомоядного грызуна. Гусеницы получили эти шипы в ходе долгой биологической эволюции, а нам техногенная эволюция дала в руки излучатели Теслы.

  У всего живого есть одна общая черта - оно смертно. Имаго - не исключение. Если бы бабочка вдруг сбесилась и напала на личинку собственного же вида, шипастую гусеницу, она бы погибла. Вот так и имаго погибают от наших излучателей Теслы. Не только высшие формы способны губить низшие, но и наоборот. Одномерный электрический импульс достаточной мощности и правильно приложенный способен сварить двухмерную жидкость клеточной мембраны или убить трёхмерное живое существо. Особенности двумерной мембраны одноклеточного паразита трипаносомы делают невозможным создание против него лекарства, в результате чего ежегодно умирают тысячи трёхмерных живых существ. Вот так же и мы, трёхмерные люди, убиваем из излучателей 4-мерных имаго. Более простые губят более сложных.

  И это тоже вроде как закон природы. Всем хочется кушать, но никто не обязан при этом быть пассивной едой. Если хочешь меня съесть - попробуй, но знай, что я при этом имею полное моральное право сопротивляться всеми доступными мне средствами.

  Бретт покачал головой.

  - Я сейчас подумал, что если бы вдруг данную тему предали огласке, то наверняка нашлись бы те, кто стал бы протестовать против убийства имаго. Они бы заявляли, что это аморально или ещё что-нибудь в таком духе.

  Пытаясь как-то переварить ужасную правду, Бретт не подозревал, что это ещё не всё.

  - Друг мой, поверь, то, что мы делаем, - это единственное решение данной проблемы, - в очередной раз повторил Руфус Донахью. - Никто не в силах сделать так, чтобы имаго насовсем перестали есть людей. Для этого необходимо истребить всех имаго поголовно, а мы понятия не имеем об их численности. Но до той поры, пока существует хоть сколько-нибудь имаго, где-то кого-то будут есть.

  Когда речь идёт о насекомых, достаточно вмешаться в их ДНК и повредить гены, отвечающие за окукливание. Тогда из куколки уже не выйдет взрослое насекомое. Беда в том, что у человека пока не нашли гены, отвечающие за переход во взрослую форму, ведь мы же не можем сравнить наш геном с геномом имаго.

  Можно было бы просто не хоронить мёртвых, а, допустим, кремировать их, сжигать дотла. Кстати, возможно обряд трупосожжения тоже не возник на пустом месте... Вот только миллионы людей во всём мире, особенно помешанных на религии, этого не поймут. Если запретить трупозахоронение, придётся как-то это обосновать, иначе будет непонятно и люди восприимут это как ущемление их религиозных чувств. А если продолжать хоронить трупы, будут продолжать появляться имаго.

  Руфус Донахью тяжело вздохнул, как человек, который в разговоре подошёл к самому неприятному моменту, который лучше было бы не затрагивать.

  - К сожалению, друг мой, тотальное истребление имаго невозможно по ещё одной причине. Невозможно, кстати, как и твоя остроумная идея искусственно вызывать в мозгах добровольцев аналог "травмы прозрения". Есть тут один нюанс...

  В моём утрированном примере с насекомыми остаётся очевидным, что потомство производят взрослые особи. И это, пожалуй, единственный момент, когда аналогия с людьми перестаёт работать. Мы зачинаем детей при участии имаго, так сказать втроём. Пока ещё точно не установлено, какую именно роль в нашем спаривании играют имаго, однако без их участия зачатие невозможно.

  Ты наверняка слышал о парочках, которые на протяжении ряда лет никак не могут завести ребёнка, чего только не пробуют. Потом они расстаются, каждый находит себе другого партнёра и на тебе! У обоих рождаются чудесные детишки. Обычно это объясняют какой-то специфической формой бесплодия, или отговариваются какой-то невразумительной "несовместимостью", или просто разводят руками - дескать, вам не повезло. Но на самом деле отгадка проста и одновременно ужасна: во всех неудачных попытках зачать ребёнка рядом с несчастной парой не было имаго. Никто не знает, почему в ряде случаев имаго начисто игнорируют совокупляющиеся пары.