Вспомнив про оружие, Бретт тщательно прицелился в нечто, собираясь выпустить в него всю обойму.

  - О нет, друг мой, этим ты имаго не убьёшь, - услышал он вдруг позади себя насмешливый голос.

  Резко обернувшись, Бретт увидел человека чуть постарше себя, среднего роста и среднего телосложения, одетого в тысячедолларовый костюм от Армани. Незнакомец протягивал Бретту какую-то штуку, отдалённо похожую на пистолет.

  - Вот, держи это, - сказал он. - Когда скажу, стреляй.

  И поскольку Бретт продолжал безмолвно на него таращиться, он нетерпеливо тряхнул штукой.

  - Сосредоточься, сержант! Бери это и стреляй по моей команде!

  Резкий окрик возымел действие. Бретт рефлекторно схватил непонятное оружие, убрал свой Дезерт Игл и встал в стойку, как на стрельбах. Штуковина напоминала скорее не пистолет, а электродрель и была на пару фунтов тяжелее отцовской пушки 44-го калибра.

  От Терри на земле практически ничего уже не осталось, включая одежду и обувь. Похоже, тварь не делала различий между ними и человеческой плотью. Незнакомец выждал ещё какое-то время и скомандовал:

  - Огонь!

  Бретт нажал на спуск и ничего не произошло - ни выстрела, ни вспышки, ни отдачи. Вернее, почти ничего не произошло. Нечто в черноте задёргалось и буквально оглушило Бретта каким-то неестественным звуком, после чего начало терять форму и плотность, покуда не рассеялось бесследно вместе с клубящейся чернотой. Одновременно с исчезновением твари утихло и пульсирующее чувство в затылке.

  - Предсмертный крик имаго, - пояснил незнакомец. Он был спокоен и собран, словно не произошло ничего из ряда вон выходящего. - Когда они издают такой вопль, это значит ты их убил, доказательством чему, собственно, и служит их последующая дематериализация. Кстати, пушку можешь оставить, она теперь твоя.

  Он посмотрел на Бретта и вдруг хлопнул себя по лбу.

  - Ах да, прошу прощения. Куда подевались мои манеры! - Ловким движением незнакомец извлёк из внутреннего кармана какое-то удостоверение и махнул перед носом у Бретта, словно в темноте можно было что-то разглядеть, после чего представился: - Старший агент Руфус Донахью, отдел "Лямбда". Мы занимаемся... э-э... в общем, ты сам, друг мой, видел, чем мы занимаемся.

  Судя по акценту, он был выходцем из Британии.

  - Эта тварь убила и сожрала Терри, - тихо сказал Бретт, словно только теперь осознав, что пора наконец удивиться.

  - Верно, - согласился агент Донахью. - И не только его. Любой полицейский в этом городе скажет тебе, что каждый год в Штатах пропадает без вести уйма народу, а если посчитать по всему миру, то ещё больше. Какая-то часть этих людей действительно становится жертвой несчастного случая, или стихии, или чьего-то злого умысла, но отнюдь не все. Теперь ты знаешь, что происходит с остальными - то же самое, что и с твоим несчастным кузеном. Кстати, соболезную, друг мой.

  На скулах Бретта заиграли желваки. Его охватила ярость и чувство бессилия.

  - И что вы делаете, а? - со злостью выкрикнул он. - Что вы с этим делаете?

  - Делаем, что можем, - спокойно ответил агент Донахью. - К сожалению, имаго - это не сторонники диктаторов банановых республик, которых можно перестрелять, набрав достаточное количество крепких ребят, навроде тебя. Видеть имаго способны считанные единицы - те, кто получил "травму прозрения".

  Агент Донахью направился к тому месту, где был Терри, подсвечивая себе небольшим карманным фонариком.

  - Главное в такой ситуации, убедить себя в том, что не сходишь с ума, - сказал он. - К сожалению, не у всех это получается настолько же хорошо, как у тебя. Некоторые решают, что спятили, что их головёнка во время ранения пострадала сильнее, чем они думали, и переубедить их в обратном уже невозможно. Они становятся завсегдатаями врачей, рассказывая им истории о монстрах из темноты, пожирающих людей, а врачам только того и надо, чтобы на всю жизнь упечь бедолаг в дурдом.

  - Я в своём рассудке уверен, меня ни в чём убеждать не надо, - отозвался на это Бретт.

  Он внимательно разглядывал землю, ожидая увидеть целое море крови и останков, но потрескавшийся асфальт был совершенно чист.

  - Имаго у нас чистюли, - пояснил агент Донахью. - Когда они заканчивают трапезу, от жертвы в буквальном смысле не остаётся ничего. Ни-че-го. Пригласи сюда поисковых собак и они не почуют ни намёка на запах твоего кузена. Пригласи самых продвинутых криминалистов и они не найдут ни единой молекулы его ДНК. По этой причине мы всегда ждём окончания трапезы, прежде чем прикончить имаго. Умирая, они бесследно исчезают из нашей реальности и заодно избавляют нас от необходимости что-то впоследствии делать с останками жертвы и местом трапезы. Жертве всё равно уже не поможешь, зато не нужно объяснять общественности, кто это регулярно и по всему миру пожирает людей по ночам.

  Признание Руфуса Донахью прозвучало на редкость цинично, но Бретт в своей жизни и не такое слышал.

  Голова шла кругом. Бретт громко и витиевато, по-армейски, выругался.

  - Что я теперь скажу родным Терри? Я ведь даже не успел узнать, что с ним стряслось, почему вся его жизнь пошла на смарку... Он такого не заслужил.

  - Мне очень жаль, друг мой, но ты ведь понимаешь, что какими бы ни были проблемы твоего кузена, они ничто в сравнении с тем, свидетелем чего ты сегодня стал, верно?

  Поразмыслив, Бретт вынужден был согласиться с агентом Донахью.

  - Мы, люди, - продолжал тот, - вообще-то являемся пищей имаго. Этого-то уж точно никто из нас не заслужил. Как ты считаешь? Ни твой кузен Терри, ни кто-либо другой. Однако это так. Такова суровая реальность.

  Смысл этих простых слов ужаснул Бретта, привыкшего ко всякому. Все человеческие разногласия, начиная с обычных бытовых дрязг и заканчивая масштабными мировыми войнами, разом показались ему настолько мелкими и незначительными, что вся его прошлая жизнедеятельность в "Дельте" стала выглядеть пустяковой и ничтожной, бесполезной тратой времени и сил.