Каким-то способом Олимпия Петтифорд достала мне антибиотик от инфекции мочеполовой системы и валиум, чтобы помочь мне справиться с симптомами ломки. Я полагаю, добрая женщина украла их прямо из больницы, сделав это с чистой совестью, поскольку рассчитывала на и так ожидаемое прощение Иисуса. Согласно объяснению медсестры выходило, что цистит уже достиг почек, но эти уколы приведут всё в порядок буквально за несколько дней, и ещё она дала мне пузырёк таблеток, которые стоило принимать последующие две недели. Я не помню, сколько времени страдала в агонии ломки, должно быть, всего лишь два-три дня, которые показались мне чуть ли не месяцем.

Я постепенно выходила из этой бездны, и вот я очутилась на поверхности. Я спокойно могла глотать суп и овсянку на молоке, отдыхать и даже иногда спать. Время то и дело подшучивало надо мной, и один час, казалось, длился, точно целая неделя. Вдовы меня купали, стригли ногти и избавили от вшей, также я залечила свои воспалённые от иголок и кабеля раны, сильно повредившие запястья и лодыжки. Мне делали массаж с детским маслом, помогающим избавиться от корочек на царапинах, мне выдали чистую одежду и присматривали, чтобы я не выпрыгнула из окна и не отправилась искать наркотики. Когда в конце концов я смогла вставать и ходить без посторонней помощи, я пошла с женщинами в их церковь — этот окрашенный в небесный цвет сарай, где её члены встречались своим узким составом. Все в основном афроамериканцы, молодых людей там не было, а большинство составляли женщины. Да, я знала, что присутствующие здесь мужчины были вовсе не вдовцами. Джереми и Олимпия Петтифорд, одетые в фиолетовые атласные туники с жёлтыми нашивками, вели службу, на которой благодарили Иисуса от моего имени. Эти голоса! Люди пели всем телом, раскачиваясь, точно пальмы, с поднятыми к небу руками, радостные, такие радостные, что их коллективные песнопения очистили меня изнутри.

Олимпия и Джереми не хотели ничего обо мне выяснять, их не интересовало даже моё имя, было достаточно того, что Фредди привёл меня к двери их дома, и эти люди просто приняли меня к себе. Они догадались, что я от чего-то убежала, и всё же предпочли не знать, от чего именно, на случай если кто-либо станет задавать им компрометирующие вопросы. Олимпия и Джереми ежедневно молились за Фредди, просили Иисуса, чтобы Он очистил своего раба от токсинов, чтобы тот принял как помощь, так и любовь Господа, «но порой Иисус не спешит отвечать, поскольку получает от людей слишком много просьб», — как это объяснили мне. Фредди также не выходил у меня из головы, я боялась, что мой друг попадёт в руки Джо Мартина и Китайца, хотя Олимпия свято верила в его хитрость и потрясающую способность выживать.

Через неделю, когда симптомы болезни исчезли, и я могла оставаться более-менее спокойной уже без валиума, я попросила Олимпию позвонить моей бабушке в Калифорнию, поскольку сама была не способна так поступить. Было семь часов утра, когда Олимпия набрала номер телефона, что я ей дала, и моя Нини сразу же ответила, словно бы все эти шесть месяцев просидела у телефона в ожидании. «Ваша внучка готова вернуться домой, приезжайте за ней».

Ещё через одиннадцать часов крашеный пикап остановился перед домом семьи Петтифорд. Моя Нини надавила пальцем на звонок с настоятельной любовью, и я упала в её объятия на глазах довольных хозяев дома и Майка О’Келли, достающего своё кресло на колёсах с помощью нескольких «Вдов Иисуса». «Дрянная девчонка! Как же ты заставила нас страдать! Что тебе стоило просто позвонить мне и дать нам знать, что ты жива!» — вот каким было приветствие моей Нини по-испански и на повышенных тонах, как она говорит, когда сильно взволнована. Она сразу добавила: «Хотя ты, Майя, и выглядишь паршиво, твоя аура зелёного цвета, цвета исцеления — это уже хороший симптом». Моя бабушка оказалась ниже ростом, чем я помнила — в считанные месяцы Нини как-то вся уменьшилась, а фиолетовые тёмные круги под глазами, прежде такие чувственные, теперь лишь старили её ещё больше. «Я предупредила твоего папу, он сейчас летит из Дубая и завтра будет ждать тебя дома», — сказала она, сжимая мою руку и смотря на меня глазами совы, словно этим препятствовала моему очередному исчезновению, но всё же сдерживала себя, чтобы не засыпать меня вопросами. В скором времени нас позвали к столу: здесь были и жареная курица, и жареная картошка, вкусно приготовленные овощи, жареные оладьи — настоящее господство холестерина лишь ради того, чтобы отпраздновать воссоединение моей семьи.

Поужинав, «Вдовы Иисуса» попрощались и ушли, мы же собрались в небольшой гостиной, куда еле умещалась инвалидная коляска. Олимпия изложила Нини и Майку моё состояние здоровья, а также дала совет отправить меня на программу реабилитации, как только мы приедем в Калифорнию. Всё это Майк, который хорошо разбирается в подобных вещах, уже решил сам, поэтому сдержанно молчал. Чуть погодя я кратко рассказала им о своей жизни с мая, опуская ту ночь с Роем Феджевиком в придорожной гостинице и занятие проституцией, которые точно уничтожили бы мою Нини. Во время моего рассказа о Брэндоне Лимане (лучше всё же сказать «о Хэнке Трэворе»), о фальшивых деньгах, похитивших меня убийцах и обо всём остальном моя бабушка крутилась на стуле, повторяя сквозь зубы своё «дрянная девчонка», при этом голубые глаза Белоснежки блестели, точно огни самолёта. Ему было приятно в кои-то веки оказаться в курсе некоего полицейского дела.

— Подделка денег — очень серьёзное преступление, серьёзнее, чем преднамеренное убийство с предательством, — весело сообщил он нам.

— Так мне сказал и офицер Арана. Будет лучше ему позвонить и признаться во всём, он оставил мне номер своего телефона, — предложила я им.

— До чего же гениальная идея! Прямо-таки достойна моей внучки-ослицы! — воскликнула моя Нини. — Тебе бы понравилось провести двадцать лет в Сан Квентине и окончить дни на электрическом стуле, маленькая глупая девочка? Тогда, давай, беги и расскажи копу, что ты соучастница.

— Успокойся, Нидия. Первым делом нужно уничтожить улики, чтобы твою внучку нельзя было связать с этими деньгами. Далее мы сразу же отвезём её в Калифорнию, не оставив и следа пребывания в Лас-Вегасе, а после, когда она выздоровеет, организуем ей исчезновение. Как тебе мысль?

— Каким образом мы это проделаем? — спросила бабушка.

— Здесь все её знают как Лауру Баррон, за исключением «Вдов Иисуса», не так ли, Майя?

— Вдовы тоже не знают моего настоящего имени, — внесла я ясность.

— Отлично. Давайте вернёмся в Калифорнию на пикапе, что мы взяли в прокат, — решил Майк.

— Хорошо продумано, Майк, — вмешалась моя Нини, у которой тоже загорелись глаза. — Для самолёта Майе потребуется билет на её имя и удостоверение личности — это, несомненно, оставит следы, а на машине мы сможем пересечь страну так, что никто ни о чём не узнает. Мы можем отогнать пикап в Беркли.

Вот таким скорым способом два члена «Преступного Клуба» и организовали мой отъезд из Города Грехов. Было уже поздно, мы устали, и нам нужно было поспать перед реализацией плана. Этой ночью я осталась с Олимпией, Майк с моей бабушкой расположились в ближайшей гостинице. На следующее утро мы присоединились к семье Петтифорд и позавтракали все вместе — мы сидели за столом до последнего, поскольку нам было жаль прощаться с моей благодетельницей. Моя Нини, благодарная и отныне навсегда многим обязанная семье Петтифорд, предложила им безоговорочное гостеприимство в Беркли, «мой дом — ваш дом», но в качестве меры предосторожности Олимпия и Джереми не хотели знать ни фамилии моей семьи, ни адреса. Однако, когда Белоснежка сказал, что сам спасал молодых людей наподобие Фредди и вполне смог бы помочь мальчику, Олимпия согласилась взять его визитку. «Мы станем искать Фредди, пока не найдём его и не приведём к вам, пусть и насильно», — уверила она. Я простилась с этой приятной парой, крепко обнявшись и обещая навестить их ещё раз.

Моя бабушка, Майк и я отправились на разукрашенном фургоне в Бьюти, и по дороге мы обсуждали способ открытия замков. Речь шла вовсе не о динамите под дверь, на что намекала моя Нини, потому что вспышка привлечёт внимание, и потом грубая сила — последнее средство, к которому прибегает хороший детектив. Меня заставили раз десять повторить подробности тех двух путешествий, что я проделала на склад вместе с Брэндоном Лиманом.