— Эээ… Пойдем? — услышал Гарри голос Невилла. Вдруг словно бы тот же самый ветерок донес до его ноздрей тот же самый аромат, а потом скользнул по ступеням вниз, с башни. Гарри отвел глаза от яркой звезды, которую гипнотизировал уже больше часа, и посмотрел, наконец, на площадку. Невилл и Гермиона стояли неподвижно, будто пытаясь что-то вспомнить.

— Да, пойдем, — медленно согласилась Гермиона и сделала шаг к лестнице. Мантия серебрилась на полу в свете звезд.

— СТОЯТЬ! — прошипел Гарри.

Невилл подпрыгнул и навел волшебную палочку на медленно (ноги за два часа изрядно затекли) поднимающегося из тени Гарри.

— Поттер! — злобно прошептал он. — Ты что здесь делаешь?

— Слежу, чтобы вы здесь ничего не забыли. Например, мантию.

Гермиона прижала оба кулачка ко рту, как будто хотела съесть их.

— Гарри… — прошептала она. — Гарри… Я… мы…

— Не переживай, — пожал плечами Гарри, — бывает.

«Особенно если кто-то добрый поможет», — этого он, разумеется, при Невилле говорить не собирался.

— Тут… Тут, под твоей мантией, хватит места для троих! — шепотом воскликнула Гермиона. — Мы же уместились под ней с ящиком, значит, и втроем тоже уместимся!

Невилл, судя по всему, был не в восторге от такой перспективы, но и возразить ничего не мог.

— Нет, — сказал Гарри, — послушайте!

От подножия лестницы доносилось едва слышное шарканье и бормотание Филча.

— Даже если это все и не подстроено — на месте преподавателей я проверил бы, не говорит ли Малфой правду, чисто случайно. И мантия нас не спасет. Ты, Лонгботтом, слишком шумно дышишь, а у тебя, Грейнджер, слишком громкие каблуки. К тому же втроем легче легкого натолкнуться на кого-нибудь в узком коридоре. И ждать здесь тоже нельзя: проверить спальни — первое, что я бы сделал на месте МакГонагалл.

— Тогда б-бери свою мантию и п-проваливай, — окрысился Невилл, — а мы…

— Не-а, — усмехнулся Гарри, — мантию наденете вы. А я сейчас отвлеку засаду. Я же не тащил дракона, так что два года тюрьмы мне не грозит. Пока! — и ссыпался вниз по лестнице.

Филч лучился счастьем всю дорогу, пока вел Гарри на первый этаж в кабинет профессора МакГонагалл. И все четверть часа, которые потребовались декану, чтобы добраться из своей спальни до кабинета, улыбка тоже не сходила с его лица.

— Вот, профессор, — угодливо поклонился ей Филч, — мистер Поттер спускался с Астрономической Башни вскоре после полуночи. Находиться там ученикам во внеурочное время вообще не разрешается, а уж ночью…

— Не ожидала от Вас, мистер Поттер! — ноздри МакГонагалл раздувались, казалось, она сейчас плюнет огнем не хуже Норберта. — Как Вы могли… И что Вы делали на Астрономической Башне ночью? Только не говорите мне, что Вы несли туда…

— Я смотрел на звезды, профессор, — ответил Гарри, глядя ей прямо в глаза, — и я ничего туда не приносил.

— Но… дракон… Вы же не несли на башню никакого дракона?!

— Разве я мог бы унести дракона в одиночку?

— А Вы были один?

— Я всегда один, профессор. С недавних пор.

— Но мисс Грейнджер и мистер Лонгботтом…

Гарри усмехнулся — разумеется, исключительно про себя. Там, в коридоре Драко заложил МакГонагалл только Гермиону. Нет, разумется, он мог сдать Невилла и позже, но Гарри полагал, что обязательство не вредить словом блондинчика все-таки сдерживает. Это, кстати, объясняло, почему Малфой не сдал дракононосцев раньше.

Хотя, с другой стороны, с кем еще мелкой первокурснице можно утащить здоровенный ящик, если Гарри ушел в отрыв, а Рон выведен из строя? Нет, слишком много паранойи тоже нехорошо, слишком много лекарства — яд.

— С тех самых недавних пор я с ними не разговариваю, профессор. Точнее, мы иногда перекидываемся с мисс Грейнджер парой слов, но… нет, ни с мисс Грейнджер, ни с мистером Лонгботтомом я никакого дракона никуда не таскал. Могу поклясться!

 Гарри достал палочку.

— В этом нет нужды. Вы не врете, я это вижу, — МакГонагалл задумалась, — значит, мистер Малфой…

 — Эээ… Профессор, я случайно услышал, что говорил Вам мистер Малфой там, у лестницы. И что Вы ему ответили. Я... эээ… засиделся наверху…

— Ах вот как! — воскликнула МакГонагалл, снова стремясь поджечь его взглядом, правда, на вкус Гарри, немного чересчур злобно пытаясь. — Я думаю, что Вы, мистер Поттер, скормили Драко Малфою идиотскую историю про дракона, рассчитывая, что он посреди ночи выйдет из спальни и наткнется на кого-то из преподавателей. Что ж, Ваш план удался. Я его, как Вы слышали, поймала.

— Да, профессор! — склонил голову Гарри, понимая, что предложенная МакГонагалл версия закроет вопрос с драконом окончательно. А его «Да, профессор» вполне можно отнести и к тому неоспоримому факту, что МакГонагалл Малфоя действительно поймала.

— Я очень разочарована Вами, мистер Поттер! — сухо сказала МакГонагалл, но Гарри заметил, что уголок ее рта предательски подрагивал. — Вы поступили не так, как надлежит истинному гриффиндорцу! Настоящий гриффиндорец скорее выручил бы попавших в беду друзей, а не пытался бы подставить ученика другого факультета!

— Разумеется, профессор! — опустил глаза Гарри. — Мне очень, очень стыдно!

«Разумеется» он решил отнести на счет того, что настоящий гриффиндорец действительно должен выручать из беды друзей, а постыдиться, даже и очень-очень, можно, при желании, и за недостойное поведение белобрысого.

— Тогда для Вас не станет сюрпризом, что Вы будете сурово наказаны, — голос МакГонагалл был холоден, как лед. — Мистер Филч, мистер Поттер поступит в Ваше распоряжение, когда я сочту это нужным. И… — Гарри показалось, что она тяжело вздохнула, — и пятьдесят штрафных баллов с Гриффиндора, мистер Поттер.

«Ого!» — подумал Гарри, но, разумеется, ничего не сказал, а только достал из так и висящей на боку сумки блокнотик и добавил число «50» под длинным столбиком пятерок и десяток. Сумма внизу страницы изменилась на «150». Гарри поднял глаза. Лицо МакГонагалл было совершенно невозмутимым.

— Я надеюсь, — произнесла она, — Ваше наказание будет хорошим уроком для Ваших… для других учеников, и они поостерегутся нарушать правила, хотя бы на ближайшей неделе.

— Да, профессор, — снова повторил Гарри, — я понял. Я могу идти?

— Идите, мистер Поттер!

«И не попадайтесь, точнее — не дайте другим попасться!» — додумал он про себя.

Утром Гарри не помогли даже чары неприметности. Гриффиндорцы быстро вычислили, благодаря кому они потеряли пятьдесят баллов за одну ночь. Они не разговаривали с Гарри — просто злобно смотрели на него. Специально искали его глазами и злобно смотрели. Не разговаривали с ним даже Невилл с Гермионой (Рон все еще лежал в Больничном Крыле). Они, правда, смотрели, скорее, виновато, но подходить все же не решались — тем более что он сам сделал все, чтобы так оно и оставалось. Надо бы было предупредить их, но у Гарри имелись сомнения в том, что они смогут поберечься без посторонней помощи.

А вот слизеринцы подходили, чтобы поблагодарить Гарри за пятьдесят потерянных им очков. Особенно мерзким был, разумеется, Малфой, но его выступление рядом с гриффиндорским столом не задалось, Гарри столь же вежливо поблагодарил его за завоеванное им почетное второе место в соревновании по потере баллов: Слизерин потерял двадцать, десять за ночную прогулку и десять сверху — от щедрот МакГонагалл. Блондинчик заткнулся и отстал.

Хорошо хоть, мантия отца дожидалась его под подушкой его собственной кровати.

На воскресной тренировке Вуд практически не обращал на Гарри внимания, а если обращал, то вкладывал в уже привычное обезличенное «Ловец!» всю злобу, которая только успевала накопиться в его организме.

Сразу после тренировки к Гарри подошли Фред и Джордж.

— Это новый рекорд, знаешь ли, — заметил Фред.

— С нас, конечно, списывали пятьдесят баллов за одну ночь… — подхватил Джордж.

— … Но нас было все-таки двое! — закончили они хором.