— Я ошибаюсь, — задумчиво сказала миссис Бересфорд, — или адрес, написанный на конверте, заканчивался словами «Чулан под лестницей?»
— Нет, мадам! — ответил Гарри. — Всё так и было.
— Не так официально, малыш, — улыбнулась миссис Бересфорд, — на самом деле, поскольку мы были вместе в одном бою, ты можешь называть меня «Таппенс», несмотря на разницу в возрасте. Но я вот о чем: тут они прокололись. Этот адрес — доказательство того, что волшебники знают, в каких условиях живет Гарри. И, видимо, они предвидели реакцию этого борова.
— Ты хочешь сказать, что эти засранцы провоцируют Дурслей на то, чтобы те устроили Гарри неделю ада? И только потом спасут и покажут свои занимательные штучки? — подняла бровь мисс Стрит. — Что же, такое как раз в духе этого старого козла.
— Крепись, боец! — усмехнулся МакФергюссон и взлохматил волосы Гарри. — Я думаю, известный тебе плюгавый старикашка постарается подстраховать тебя, да и сами чертовы волшебники не дадут случиться ничему по-настоящему дурному.
Гарри понял, что под «плюгавым старикашкой» шотландец имел в виду бывшего начальника Шарлин, майора Бутройда. Майора Гарри не то чтобы любил, но уважал, хотя и относился к нему с изрядным недоверием.
— Ну что ж, — заметила миссис Кейн, — слава Богу, что мы примерно знаем, что нам следует делать. Миссис-пока-еще-Бересфорд, — обратилась она к Таппенс, — ты не возражаешь, если я на время похищу твоего жениха, да и Делле тоже стоит насладиться хорошей погодой? Мы будем на веранде.
Миссис Бересфорд с неохотой выпустила руку Дерека. Сначала Гарри было немного странно, что эти двое стариков ведут себя, как влюбленная парочка старшеклассников, но потом он привык и больше не удивлялся этому.
Когда две пожилых леди и один столь же пожилой джентльмен покинули комнату, Гарри подлил миссис Бересфорд еще чаю. Ему было понятно, что сейчас миссис Бересфорд — называть ее по имени было бы слишком неестественно, — скажет ему что-то важное. Но Таппенс молчала.
— Миссис Бересфорд? — наконец, окликнул ее Гарри спустя пять минут. — Что случилось?
Таппенс молчала.
— Что-то совсем плохое? — спросил Гарри еще пару минут спустя.
— Да, — пожилая леди оторвала, наконец, глаза от чашки, из которой не сделала ни глотка за все это время, — возьми. Прочитай это внимательно.
Она достала из своей безразмерной сумки, в которой раньше носила револьвер, тоненькую книжечку и протянула Гарри.
В книжке было всего два десятка страниц, но написана она была таким витиеватым слогом, что Гарри понадобилось почти полчаса, чтобы понять смысл того, что в ней написано.
— Я… Я сейчас на седьмой странице? — спросил он миссис Бересфорд, сдерживая внезапно накатившие слезы.
Таппенс молчала. Гарри вспомнил, как он прятал задуманные им числа от психологов с жужжащим «полиграфом», и создал внутри своей головы Маленького-Несчастного-Гарри, предоставив ему возможность рыдать где-то там, в глубине головы.
— На шестой, — хриплым голосом сказала миссис Бересфорд, — седьмая описывает ту неделю, которую тебе приготовили.
Гарри кивнул.
— Откуда это у Вас? — спросил он уже спокойным голосом. Трюк, которому он научился у Саманты-и-Шарлин, работал прекрасно.
— Это перевод с арабского. Методичка по подготовке… тех, с кем полиции Ее Величества, к сожалению, все чаще приходится иметь дело.
— Я знаю, — сказал Гарри, — дядя вечерами смотрит новости, и я… тоже смотрю, если меня не запирают в чулане. А если запирают, то все равно слышу. Но неужели Дамблдор тоже читал эту методичку? Из того, что я слышал, он не очень разбирается в нашей жизни.
— Эта методика — не методичка, а методика, которую она описывает — очень старая. На самом деле, ей около тысячи лет. А может быть и больше. Здесь она просто описана понятным языком.
— Ясно, — сказал Гарри; если этот язык миссис Бересфорд назвала понятным, то каков же должен быть непонятный? — То есть он скорее всего нашел ее в старых книгах. Тогда… Скажите, миссис Бересфорд, а остальные это знают? Миссис Кейн, мисс Стрит… Дерек… Майор?
— Разумеется знают, — вздохнула пожилая леди, — причем давно. Я догадалась об этом еще осенью, а потом долго проверяла, не ошибка ли это. Знаешь… Мне просто не хотелось верить. А потом я нашла в участке эту методичку и поделилась с остальными. Еще весной. Но… мы долго не решались рассказать тебе об этом. Ты сам понимаешь, почему.
Гарри кивнул. Он на самом деле понимал.
— А майор… — продолжила Таппенс, — майор выступал за то, чтобы вообще уберечь тебя от этого знания. Но мы — все мы — решили, что тогда станем слишком похожи на мистера директора. А это, знаешь ли, не то, чего бы нам хотелось.
Гарри кивнул. Он был благодарен. Он справится.
— Мы откладывали это разговор до последнего, — миссис Бересфорд, наконец, подняла на Гарри глаза, — но теперь тянуть уже нельзя. Конечно, между твоим Днем Рождения и началом учебы целый месяц, и на этот месяц Директор почти наверняка отправит тебя обратно, чтобы ты лучше почувствовал разницу между чудесным волшебным миром и ужасным домом твоих родственников. Но мы можем и ошибиться. Поэтому я рассказала тебе об этом сейчас.
— Спасибо, миссис Бересфорд. Это… Не то чтобы это здорово, совсем нет. Но спасибо.
— Ты просто обязан выжить, Гарри, — прошептала старая — да, уже старая, а не пожилая — леди, — мы сделали все, что могли. Ты обязан выжить и победить.
— Я постараюсь… И… Я справлюсь. Я правда-правда справлюсь! Ведь вы, вы все так хорошо меня научили! И… вы же победили… И тех, и этих! Значит, я тоже смогу!
Миссис Кейн предложила Гарри просто посидеть у нее дома и успокоиться. Но Гарри не согласился. Когда гости ушли, он как следует убрался в доме, сбегал в магазин и привел в порядок сад.
Во-первых, если он уже не вернется в Литтл-Уингинг, лучше, если он оставит миссис Кейн как можно меньше работы.
Во-вторых, так он не вызовет подозрений у волшебников, которые могли наблюдать за ним, хотя емкостные датчики, расставленные майором Бутройдом вокруг дома и на близлежащих улицах, не фиксировали никаких невидимок, а мисс Фигг, которую все единогласно считали шпионом Дамблдора, недавно сломала ногу, а потом еще и пострадала от столкновения с новеньким спортивным велосипедом Дадли. Велосипед, к слову, полностью пришел в негодность.
В-третьих, так ему было легче успокоить рыдавшего на задворках его сознания Маленького Несчастного Гарри, которому (теперь он это не чувствовал, а точно знал) скоро придется стать еще более несчастным.
Удивительно, но, когда он пришел домой, его встретили улыбки дяди и тети. Правда, улыбки были несколько искусственными. Но, по крайней мере, это были не обычные крики.
— Э-э-э… Гарри, — встретил его дядя Вернон, — насчет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали… Ты слишком вырос, чтобы и дальше жить здесь… Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли.
Дядя щеголял пластырем на лбу, а Дадли сидел за столом с видимым напряжением.
— Зачем? — спросил Гарри.
— Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и тащи его наверх, немедленно!
— Я не хочу, чтобы он там спал!.. Мне нужна эта комната!.. Пусть он убирается оттуда!.. — пробурчал Дадли, но, невиданное дело, дядя и тетя проигнорировали его неудовольствие.
Гарри лежал на нормальной кровати, которая была, разумеется, хуже, чем кровать в больнице, но все же это была нормальная кровать. Сломанные игрушки Дадли, погнутое весом севшего на него кузена духовое ружье — все это он вынес на помойку в тот же вечер. И кузен не сказал ни слова, лишь сверлил его ненавидящим взглядом. Гарри оставил в комнате только книги — они были совсем как новенькие, видимо, кузен ни разу не касался их. Собственные книжки Гарри ухитрился спрятать под мешковатой одеждой и вынести из чулана, так, что теперь они были надежно спрятаны между книг Дадли на самом виду.
На другое утро за завтраком все сидели какие-то очень притихшие. А Дадли вообще пребывал в состоянии шока: видимо, весь день вчера он скандалил по поводу спальни, но не получил желаемого. Дядя Вернон и тетя Петунья обменивались мрачными взглядами.
