— Я читала о наговорах, Хагрид! И я могу понять, когда кто-то пытается что-то или кого-то проклясть с их помощью! Для того чтобы наложить проклятие, нужен зрительный контакт, а Снейп не сводил с Гарри глаз, даже не моргнул ни разу. И что-то шептал. Я наблюдала за ним в бинокль, в твой бинокль, между прочим, и потом видела, когда к нему подкралась!
— А я вам говорю: неправда это! — выпалил разгорячившийся Хагрид. — Не знаю, что там с метлой Гарри стряслось, но Снейп бы в жизни такое не вытворил, чтобы ученика попробовать убить! И вообще, вы, все четверо, слушайте сюда: вы тут лезете в дела, которые вас не касаются вовсе, да! Вы лучше про Пушка забудьте и про то, что он охраняет, тоже забудьте. Эта штука только Дамблдора касается да Николаса Фламеля…
— Ага! — довольно воскликнул Гарри. — Значит, тут замешан некто по имени Николас Фламель, верно?
— Зря я вам это сказал, — расстроился Хагрид. Судя по его виду, великан жутко разозлился на самого себя. Но изменить уже ничего не мог.
Когда они уже скрипели ботинками по тропинке, ведущей к замку, Гарри задумчиво спросил:
— Интересно, а вот заклинание «Эванеско» — оно может удалить следы черной магии?
— Нет, — уверенно сказал Невилл, — у меня бабушка часто его использует. У нас, ну, с-слуг нет, мы же не очень богатые, доход только с теплиц идет. Так что она с-сама. Оно только, если прольешь что, удаляет, ну и всякое такое. А следы магические — они далеко не после каждого заклинания остаются. Но зато очень плохо снимаются.
Гарри рассказал про встречу со слизеринцами и Снейпом. Гермиона охнула.
— Ж-жаль, но они п-правы. С-своей кровью действительно л-лучше не разбрасываться, — сказал Невилл, — д-даже капелькой. И в-волосами тоже, ну и все это.
Гарри подумал, что каждый раз штрафы Снейпа, помимо того, что оскорбляют его, заставляют его о чем-то задуматься и куда-то направляют ход его мыслей. Но тогда почему Снейп пытался его убить? Или он знал о том, что Гарри может использовать «это», как тогда, с Невиллом, и падение с высоты ему не так уж опасно?
— Хочу рассказать вам кое-что, — сказал он, остановившись и рассказал об «этом», начиная с «Охоты на Гарри».
— Так вот почему ты так здорово летаешь! — воскликнул Рон, а Гермиона охнула, но как-то погрустнела.
— Ты все равно молодец, и ты меня в самом деле спасла. Я же не уверен, что у меня получилось бы! — успокоил ее Гарри.
Невилл кивнул, но посмотрел на него как-то странно.
— Вы же никому не расскажете об «этом»? — вдруг обеспокоился Гарри. Все кивнули. Только Невилл выглядел озабоченным.
Метла уже ждала его в гостиной. Как сказал Вуд, и Флитвик, и присоединившаяся к проверке профессор МакГонагалл решили, что метла была в полном порядке: нужно было только обновить полировку.
====== Подарки на Рождество ======
После матча жизнь пошла своим чередом. Гарри, как и обещал, показал Гермионе и Шимусу «Редукто». Разумеется, по секрету, в том числе и друг от друга. Маленький ирландец очень обрадовался, хотя у него пока ничего не получалось: перышки у него, как обычно, вспыхивали и сгорали, а не разлетались в пыль. У Гермионы дела шли еще хуже: перо лишь чуть вздрагивало, когда бледный лучик заклинания попадал в него.
— Не переживай, — говорил ей Гарри, — наверное, тебе просто не хватает сил. Профессор Флитвик говорил же, что энергии для этого заклинания нужно намного больше, чем для «Левиосы»!
— Но у тебя же получилось! Значит, тебе сил хватает?
— Зато ты умнее, — успокаивал ее Гарри, и Гермиона действительно успокаивалась.
Рону он дал полетать на «Нимбусе». Рыжик был счастлив, а мисс Грейнджер превратила их полетушки в эксперимент. Рон и Гарри по очереди мотались вверх-вниз, а она засекала время по своим наручным часикам.
— Подъем у тебя на тридцать процентов быстрее, чем у Рона, — говорила она, — а вот спуск — всего на пятнадцать. Наверное, это потому, что ты легче. А на виражах разницы нет совсем. И знаешь… Мне кажется, что это твое преимущество постепенно растет. Но это пока в пределах погрешности измерений, так что я не уверена.
Невилл при этом обычно сидел рядом с ней, причем взгляд у него был какой-то странный. Гарри пытался спросить его, в чем дело, но Невилл только замыкался и уходил в себя, да так, что, когда один из этих разговоров пришелся на утро пятницы, на уроке зельеварения опять умудрился взорвать котел, и они снова получили «Тролля» вместо уже обычного «Слабо».
Приближалось Рождество. В середине декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а Черное озеро совсем замерзло. В тот же день близнецы Уизли получили несколько штрафных баллов за то, что заколдовали слепленные ими снежки, и те начали летать за профессором Квирреллом, врезаясь ему в затылок. Те немногие совы, которым удалось в то утро пробиться сквозь снежную бурю, чтобы доставить почту в школу, были на грани смерти. И Хагриду пришлось основательно повозиться с ними, прежде чем они снова смогли летать.
Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чем другом. Может быть потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по теплым уютным домам. Нет, в Общей гостиной Гриффиндора, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промерзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь.
Хуже всего ученикам приходилось на занятиях профессора Снейпа, которые проходили в подземелье. Вырывавшийся изо ртов пар белым облаком повисал в воздухе, а школьники, забыв об ожогах и прочих опасностях, старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, едва не прижимаясь к ним.
— Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждет, — громко произнес Драко Малфой на одном из занятий по зельеварению. — Бедные ребята, мне их жаль…
Произнося эти слова, Малфой смотрел на Гарри. Крэбб и Гойл громко захихикали. Гарри, отмеривавший на своих крошечных и необычайно точных весах нужное количество порошка — в тот раз это был толченый позвоночник морского льва, — сделал вид, что ничего не слышит. После памятного матча, в котором Гриффиндор победил благодаря Гарри, Малфой стал еще невыносимее, хотя и держал себя в неких рамках: соглашение с Невиллом все еще работало. Максимум, на что он решался — это поддевать Гарри, напоминая ему и окружающим, что у него нет нормальной семьи и ему некуда возвращаться из Хогвартса. Было ли это злоумышлением словом с точки зрения волшебных законов? Тут не дал однозначного ответа даже Невилл.
Гарри же испытывал в отношении каникул сложные чувства. Разумеется, к Дурслям его не тянуло ни капельки, но он ужасно скучал по миссис Кейн, миссис Бересфорд, мистеру МакФергюссону и мисс Стрит. Однако уехать в Литтл-Уингинг и пропадать у Саманты-Шарлин было бы слишком опасно, так что он с тяжелым сердцем решил остаться на каникулы в замке. Это было смешно, но Гарри больше боялся разноса от миссис Кейн, чем сюрпризов директора.
Неделю назад профессор МакГонагалл обошла все курсы, составляя список учеников, которые останутся на каникулы в школе, и Гарри тут же попросил внести его в этот список. Тем более что Рон с братьями тоже собирались остаться в Хогвартсе — их родители отправлялись в Румынию, чтобы проведать своего второго сына Чарли, так что Рождество обещало быть не совсем испорченным.
Когда они, все вместе, вышли из подземелья, путь им преградила неизвестно откуда взявшаяся в коридоре огромная пихта. Однако показавшиеся из-за ствола две гигантские ступни и громкое пыхтение подсказали им, что пихту принес сюда Хагрид.
— Привет, Хагрид, помощь не нужна? — спросил Рон, просовывая голову между веток.
— Не, я в порядке, Рон… но все равно спасибо, — донеслось из-за пихты.
— Может быть, вы будете столь любезны и дадите мне пройти, — произнес кто-то сзади, растягивая слова. Разумеется, это мог быть только Малфой. — А ты, Уизли, как я понимаю, пытаешься немного подзаработать? Я полагаю, после окончания школы ты планируешь остаться здесь в качестве лесника? Ведь хижина Хагрида по сравнению с домом твоих родителей — настоящий дворец.
