— Вы правы, Дамблдор! — видимо, последний довод в голову Фаджа до сих пор не приходил. — А ведь и правда! Нападение на школьников… Полагаю, Долорес, Стражей действительно стоит вернуть в Азкабан.
Мадам Амбридж выглядела абсолютно несчастной и чрезвычайно обозленной.
— Все, Поппи, — снова продемонстрировал медиковедьме открытые ладони Дамблдор, — мы удаляемся. Мистер Поттер, хорошего отдыха и набирайтесь сил. Они Вам понадобятся утром. Корнелиус, Долорес, Амелия, Ни… Тонкс, приготовить вам гостевые комнаты?
— Боюсь, мы вынуждены отбыть в Лондон, — услышал Гарри голос Фаджа, — необходимо… минимизировать ущерб, нанесенный Блэком репутации Министерства. Но благодарю Вас за приглашение, Альбус…
Когда голоса затихли, мадам Помфри громко и неодобрительно фыркнула. Затем она запечатала двери минимум полудюжиной дополнительных заклинаний и, почти без сил, подошла к дверям своего кабинета.
— Я надеюсь, вы не наделаете глупостей? — устало спросила она, глядя на Гарри с Гермионой и потирая переносицу.
— Нет, мадам! — горячо заверил ее Гарри.
— Как минимум, еще год, мадам! — поддержала его Гермиона. — Обещаем!
— Лучше бы два, — пробормотала мадам Помфри, бросив на каждого из них оценивающий взгляд. — Хорошо. Я рассчитываю на ваше здравомыслие. Спокойной ночи, молодые люди.
Она вышла из палаты и закрыла дверь.
Разумеется, после столь прозрачного намека Гермиона уже через несколько секунд нырнула в постель Гарри и прижалась к нему как можно теснее.
Разумеется, сил на упомянутые глупости у них уже не было. Даже на те милые глупости, когда любящие друг друга юноша и девушка обычно говорят друг другу после долгой разлуки. Да что там — они даже заснули прямо так, в одежде.
И, разумеется, утром мисс Грейнджер снова успешно перебралась в свою постель до того, как мадам Помфри решила их навестить.
Вкатывая в больничную палату тележку с ранним (скорее даже, очень ранним) завтраком, медиковедьма сделала едва заметное движение палочкой в направлении мисс Грейнджер, что вызвало лишь улыбку у Гермионы и Гарри и понимающий кивок Лаванды, скула которой скрывалась под марлевым тампоном. А вот Малфой, с унылом видом ковырявшийся в овсянке, так ничего и не понял. Мадам Помфри тоже улыбнулась и то ли благосклонно, то ли благодарно кивнула обоим.
— Мистер Поттер, — сказала она Гарри строгим голосом, — сразу после этого завтрака Директор просит Вас к себе. Пароль — «Перечные Чертики».
— Да, мадам! — Гарри быстро допил тыквенный сок, по которому, к его собственному удивлению, успел соскучиться за год в маггловском мире, подхватил сумку, где теперь не было ничего компрометирующего, кивнул Гермионе с Лавандой и направился к выходу.
Директор ждал его, на столе стоял накрытый чехлом чайник и полная вазочка волшебных сладостей из «Сладкого Королевства». Хранитель Ключей в голове юноши защелкал замками.
— Присаживайся, Гарри, — пригласил его Повелитель Памяти. — Чаю?
— Спасибо, Директор! — кивнул Гарри-Слизеринец, Туповатый Гарри для этой беседы уже не годился.
— Вижу, эта… скажем так, ночь… Она довольно сильно изменила тебя, — сказал Дамблдор, разливая по чашкам ароматный чай.
— Мне пришлось измениться, профессор. И простите, что…
— Что ж, как я уже сказал, единственное, о чем стоит жалеть — это души, особенно души тех, кто нам дорог, — улыбнулся Дамблдор. — И ради спасения некоторых из них стоило потрудиться… достаточно долго.
— Ага, — улыбнулся в ответ Гарри, — не без того, сэр!
— Скажи мне, — Дамблдор пригубил из чашки, — если БЫ тебе довелось прожить этот последний год…. Я имею в виду учебный год… Если БЫ ты мог прожить его так, как тебе хотелось… Что БЫ ты сделал?
— Ну… Скажем так… Я БЫ сначала постарался провести как можно больше времени с миссис Кейн, сэр, — ответил Гарри. — Она… Она много значила для меня. И до сих пор значит.
— Она умерла? — спросил Дамблдор.
— Да, сэр. Незадолго до Хэллоуина. И я думаю, что она умерла с легким сердцем.
— Эта женщина в свое время изрядно… поразила меня.
— Я знаю, сэр. Она рассказала мне. И она… благодарна Вам, профессор.
— Вот как? — чашка в руке Дамблдора дрогнула.
— Да. У нее… была не очень легкая жизнь. А некоторые воспоминания… Очень плохие, ну просто ужасные… Они захватывали ее целиком и убивали ее. А когда она… избавилась от них, с Вашей помощью, сэр, она… смогла жить дальше. На самом деле, она прожила на два с лишним года больше, чем… Чем могло бы быть.
— Неожиданно. Но… приятно. Пути Добра — как, к сожалению, и Зла — иногда… довольно запутаны.
— Я знаю, сэр. И… все в порядке. Она не держит на Вас зла за тот Хэллоуин девяностого.
— Но… на что бы ты потратил остаток года? — спросил Дамблдор, проигнорировав упоминание Хэллоуина.
— На две вещи, сэр, — на задумываясь, ответил Гарри. — Во-первых, я БЫ поближе узнал Сириуса. Ведь я убедился в том, что он невиновен, еще там, на лугу. Прямо перед тем, как на нас напали дементоры. А подозревать, что с этой историей не все так чисто, стал намного раньше. Ну, Вы же помните про криминалистику?
После рассказа о том, как он искал данные о той истории с Сириусом, Петтигрю и магглами (Гарри ограничился Косым Переулком и газетами, там было что-то еще, но оно, это что-то, вылетело у него из памяти), анализировал их и делал выводы, Дамблдор выглядел задумчивым.
— Теперь твой интерес к некоторым… специфическим областям магии, о котором мне рассказали кое-какие знакомые еще до начала учебного года, становится более понятным, Гарри, — наконец, вздохнул он. — Признаться, меня этот интерес несколько… обеспокоил.
— Ну, Вы же сами говорили, что ты — это не то, что ты знаешь или умеешь, а то, что ты делаешь, — пожал плечами Гарри.
— Будет интересно посмотреть на Ваши отношения с Аластором в следующем году, — задумчиво заметил Дамблдор. — Твое прошлогоднее расследование привело его в восторг, чего с ним не случалось уже многие годы.
— Аластор Грюм? — поднял бровь юноша. — Отставной мракоборец, один из самых крутых авроров? Гермиона говорит, что он один посадил в Азкабан половину Пожирателей, арестованных во время войны. Если не ошибаюсь, сейчас он тренирует стажеров в Аврорате?
— Тренировал, — вздохнул Дамблдор, — но, в силу разных причин, в следующем году он согласился немного поработать здесь, в Хогвартсе. Но я просил бы тебя пока не распространяться об этом.
— Да, сэр. Но… Профессор Люпин… Он больше не будет учить нас?
— К сожалению, нет. И, полагаю, ты понимаешь, почему.
— Жаль, — сказал Гарри, — он был неплохим профессором.
Мысль о том, что профессор Люпин был неплох на фоне Квиррелла и Локхарта, а сам Гарри видал профессоров и получше, до языка не добралась, будучи кем-то пойманной, закинутой в ящик и запертой на ключ.
— Было бы неплохо, — блеснул очками Дамблдор, — если бы вы с мисс Грейнджер навестили его. Он… чувствует себя виноватым. Причем дважды. Во-первых, в том, что спасая тебя — по моему строжайшему приказу — он помешал тебе предотвратить… то, что случилось, и уж тем более едва не случилось с мисс Грейнджер. Хотя это полностью моя ошибка. Мы… тоже ожидали неприятностей, и я сам взял на себя молодого Драко и вообще все, что произойдет непосредственно на доске. А когда дошло до дела, — он вздохнул, — я… растерялся и промедлил.
Гарри пожал плечами. Что такое приказ, он знал, и что такое хреновый приказ — тоже, так что Дамблдор тут не открыл для него никакой Америки, в том числе и относительно самого себя. Хотя вообще-то мысль о распределении секторов ответственности была здравой, может быть, даже чересчур здравой для волшебников. А вот что исполнено все было как обычно — ну, так как обычно же!
Что же касается опущенных Дамблдором причин его промедления — то он обдумает их позднее, причем (он не знал это точно, но подозревал), обдумает он их не один, и не только с Сириусом.
