— Просто решила с тобой поболтать, — не переставала улыбаться Владислава, поежившись от холода. — Поехали, Эми, я ведь не укушу тебя.

— Я, конечно, не совсем тебя понимаю, но…. Хорошо, давай что-нибудь выпьем.

Они расположились в небольшой кофейне, где так вкусно пахло выпечкой, от запаха которой предательски заурчало в животе. Девушки сели за небольшой столик возле окна, застеленный забавной клетчатой скатертью, заказали булочки, которые им принесли в плетеных маленьких корзинках, и безумно вкусный кофе, какой Эми еще никогда не пила.

— Так зачем ты встретиться хотела? — поинтересовалась Эмили, сделав обжигающий глоток ароматного кофе.

— Не знаю, — улыбнулась Влада, размешивая сахар в чашке. — Наверное, соскучилась по нашим разговорам в домике. Мне их не хватало.

— Неужели тебе совсем было не с кем поговорить?

— Разве что с Андреей. Но она не та женщина, с кем можно говорить обо всем. Она, кстати, спрашивала о твоих делах и самочувствии. И приносила извинения за то заточение в домике.

— Передай ей, что я не сержусь, если ей действительно это интересно.

Они мило поболтали о пустяках, как и тогда, в домике у озера, когда разговоры с Владой, которая, казалось, тонко чувствовала ее настроение, помогая ей справиться с неожиданно нахлынувшими трудностями, отвлечься и просто забыться, погрузившись в рассказы тихим обволакивающим голосом. После них не сдаваться получалось куда проще.

Эмили и не заметила, как за практически два месяца смогла сблизиться с Владой, совсем отдалившись от Оливии, которая завистливо смотрела ей вслед и вовсе стала игнорировать ее, найдя себе новую подружку. Эми это расстроило не сильно, все ее свободное от учебы время занимал Джереми, встречи с которым она с нетерпением ждала. Он дарил ей цветы, нежно обнимал, заботливо теплее заматывал шарф, целовал в висок и говорил, как любит ее и дорожит ею. Ему Эмили признаться в любви не могла, лишь улыбалась, застенчиво отведя взгляд, а он совершенно не давил на нее, просто обнимал и повторял, что она лучшее, что с ним только случалось в жизни.

Они весело проводили время вместе: дурачились, смотрели фильмы и искренне смеялись, забывая о всех трудностях и проблемах. Ровно в десять он всегда уходил, слишком далеко ему нужно было добираться домой, аккуратно брал ее личико в свои ладони, влюбленно смотрел на нее, нежно целовал ее и обещал, что обязательно позвонит, как доедет домой. Она посылала ему воздушный поцелуй, закрывала дверь и, словно счастливая влюбленная малолетняя девчонка, бежала в гостиную, с ногами забиралась на диван, любовалась свежим букетом в вазе и держала в руках телефон, ожидая звонка Джера. Она действительно чувствовала себя счастливой. Лишь иногда не могла уснуть, лежала в спальне с открытыми глазами и вспоминала Ника, от которого в ту ночь не могла отвести взгляда, таким милым он был во сне. Крепко жмурилась, отгоняя его приятный, но в то же время болезненный образ, думала о Джере и снова открывала глаза, будучи в спальне одной, без лишних образов и мыслей.

Иногда вечером приезжала Владислава с неизменной бутылкой красного вина. Они располагались в спальне: Эми — в кресле, поджимая под себя ноги, с чашкой ароматного чая с мятой, а Влада — на кровати с бокалом вина и тонкой сигаретой, неизменно тлевшей в ее тонких длинных пальцах. Они никогда не говорили о ней, только об Эмили, ее отношениях с Джером, которым Влада была искренне рада. Даже давала дельные советы, которым Эми следовала, избегая нежелательных ситуаций с Джереми. Влада улыбалась, говорила, как рада, делала глоток вина и тушила очередную сигарету в пепельнице на прикроватной тумбе. Порой Эмили видела не только тщательно замаскированную косметикой усталость, бывшей постоянным спутником Владиславы, но и яркие синяки на ее светлой коже. Девушка тщательно старалась скрывать их под одеждой, но скрыть все от взгляда Эмили ей не удавалось. Эми пыталась пару раз начать разговор о жизни Влады и Маркусе, но Влада неизменно улыбалась и мастерски переводила тему разговора.

— Как ты оказалась в Америке? — в один из вечером снова поинтересовалась Эмили, уже готовая получить отрицательный ответ.

— Хотела лучшей жизни, — на удивление Влада не стала отнекиваться, лишь легла на спину, разглядывая потолок.

— Расскажи, — не унималась Эмили.

— Эми, — улыбнулась Влада, перевернулась на живот и подперла подбородок руками. — Это совсем не интересно.

— Я люблю неинтересные истории.

— Ну хорошо… — она удобнее устроилась на кровати, прикурила сигарету и начала свой рассказ.

Она всегда мечтала жить лучше, уехать за границу, открыть свое небольшое дело и быть независимой. Даже поступила в престижный университет на кафедру психологии в северной столице России, отдала огромные деньги за учебу, влезала в долги, с которыми едва ли знала, как расплатиться. Время шло, долги росли, а денег совершенно не было.

Влада практически совсем отчаялась, когда сразу после первого курса ее соседка по комнате предложила ей смутную перспективу быстрого заработка, которым она могла бы расплатиться по всем долгам. Нужно было лишь получить визу и слетать на все лето в штаты. Она прекрасно понимала, что работать там нужно будет совсем не официанткой или посудомойкой, но все же согласилась, понимая, что другого варианта у нее вовсе не было. Не выплати она долги, ее перспективы были бы куда печальнее.

Влада не ошиблась, в Америке ее подружка нашла место далеко не в каком-нибудь фешенебельном ресторане, а в одном из эскорт-агентств Чикаго. Благо, точеная фигура и милое лицо полностью удовлетворили будущих работодателей.

Ей было тяжело. Тяжело улыбаться, смеяться и быть милой с теми мужланами, с которыми ей по работе приходилось сталкиваться. Приходила в небольшую съемную квартирку на окраине города, вставала под горячий душ и пыталась смыть все воспоминания о них. Наутро снова просыпалась и снова ненавидела себя и собственные мечты о шикарном будущем. Корила себя, что уехала из родного Богом забытого города на Дальнем Востоке, вспоминала заботливые объятия матери и так мечтала вернуться под ее крыло. Но все ее мечты так и оставались мечтами.

А потом она встретила его. Еще совсем молодого, не так давно окончившего школу, но чувствовавшего себя настоящим королем жизни благодаря фамилии отца-миллиардера. Он сразу приметил ее, а Влада — его, такого высокого, красивого, статного. Он пленил ее, но мечты о нем казались ей слишком несбыточными. Правда, он думал совершенно иначе.

Влада даже не заметила, когда он смог пленить ее, показать ей ту жизнь, которую она видела лишь на экранах телевизоров, полную гламура, денег и блеска дорогих бриллиантов, которые он дарил. В Россию она больше так и не вернулась.

Им только стукнуло двадцать, когда он сделал ей предложение. Это было так волнительно и неожиданно, что Влада едва не потеряла сознание, когда на берегу Мичигана он открыл перед ней бархатную коробочку с помолвочным кольцом с большим бриллиантом. Она, не колеблясь, сказала ему «да».

Безумно боялась, что его семья никогда не сможет принять провинциальную девчонку без гроша за душой, но его мать смогла ей стать не только заботливой свекровью, но настоящей матерью, которая заботилась о ней и помогала в совершенно незнакомой стране.

Влада чувствовала себя настоящей Золушкой в сказочном Чикаго с любящим и любимым мужем, который не мог отвести от нее взгляда. Правда, в ее сказке тоже наступила полночь, и вся магия тут же исчезла. Маркус взрослел и все больше ввязывался в криминальный бизнес матери, который до неузнаваемости менял его. Он стал подозрительным, до жути ревнивым и до безумия грубым, все чаще оставляя синяки на ее хрупких запястьях. А потом он впервые ударил ее, приревновав едва ли не к фонарному столбу, и тогда она четко осознала, что сказка кончилась. И она понятия не имела, то ли Маркус действительно так кардинально изменился за столь короткий срок, то ли она была слишком ослеплена бриллиантами, что не замечала его звериную натуру. Но пути назад больше не было: он слишком привязался к ней и все еще любил, в его любви, граничащей с безумием и помешательством, она была уверена на все сто процентов. И оставалось ей только терпеть его грубость, словесную и физическую, и жить воспоминаниями об их безоблачном прошлом и теми редкими проблесками нежности, которые порой накатывали на него после очередных неприятностей в криминале, которые выматывали его.