В конце концов, будем с Лешей гулять по городу по очереди и не портить себе поездку.
Леша позавтракал и ушел гулять по очереди.
Я проводила его чуть-чуть, чтобы осмотреться, благополучно вернулась обратно, пожарила Арине яичницу, и мы взялись за карты.
Конечно, дешевле было бы играть в переводного дурака и даже в джин в Москве, не обязательно ради этого занятия лететь за 2 тысячи километров, но как сложилось, так сложилось.
Утром в воскресение, когда я вышла из дома, чтобы оглядеть окрестности и выбрать подходящее место для рисования, я увидела два мешка с мусором, выброшенные возле нашего крыльца и немного развороченные, видимо, беспризорными животными.
Проза жизни в контрасте с моими возвышенными намерениями.
Мусорные мешки возле крыльца мне решительно не понравились: апартаменты для туристов за 600 евро за неделю могли бы быть и поопрятнее.
Разделывая куриную грудку, купленную в пятницу с помощью женщины, любящей Москву, я старательно срезала с нее весь жир, а поскольку Арина еще не завела дружбу со своим черным другом, я просто положила жир на четвертинку бумажки и вынесла к помойке.
К тому времени из мешков повытаскивали всякой дряни, и раскидали по тротуару.
Кошки, наверное, подумала я, и ушла.
Примерно через час, когда курица кипела, я услышала шум под окнами, выходящими на улицу, недовольные женские голоса, потом стук в двери, я открыла и вышла.
Три жительницы города (много национальностей в Стамбуле, древнем портовом городе, и я не берусь их отличать), стояли у нашего крыльца и при виде меня загалдели и стали указывать на кучу мусора.
Я все поняла, я полностью разделяла их негодование, мне тоже не понравилась свалка под окнами.
С видом глубоко оскорбленной невинности, как и положено человеку, чье воспитание не позволяет кидать кучу мусора под собственные окна (под чужие, конечно, вопрос), в чем позволило себе усомниться неинформированное о моих достоинствах население города Стамбула, я спустилась с крыльца, подобрала уже освобожденную от пищи четвертинку моей бумажки, сложила ее в маленький комочек, и прижала к груди.
Потом указала на два разодранных мешка, подняла руки ладонями наружу и покачала руками из стороны в сторону, повторив этот абсолютно прозрачный международный жест отрицания для большей убедительности дважды.
Женщины, это было видно по их лицам, сразу мне поверили и впали в раздумье, если не я, то кто же?
Я оставила их размышлять и позволила себе удалиться.
Впрочем, наш дом для туристов состоял из трех этажей, и, что остальные жильцы не бросают мусор, я поручиться не могла, тем более, что мусор никак не выносился, никаких уборщиц и в помине не было, и мы в дальнейшем выкидывали отходы в урну в конце улицы, а верхние жильцы нашего дома могли и просто оставить его у крыльца.
В конце дня какой-то старик утащил мешки.
Положил все в свой большой черный и унес на спине.
А наша машина, вывозящая контейнеры для мусора, здесь никогда бы и не развернулась, да что развернуться, могла бы и не въехать.
Святая София
После обеда была моя очередь гулять.
Леша довел меня до того угла, где мы расстались утром и показал направление вверх по узкой уличке.
- Иди, - сказал он, - и выйдешь к тылам Голубой мечети, а там, на площади, уже сориентируешься.
И я мужественно потащилась в гору.
Я хотела посетить святую Софию.
Нельзя же побывать в Стамбуле и не увидеть главную ее достопримечательность.
Собор снаружи с серым куполом и оранжевыми стенами с подпорками производил впечатление космической награможденной архитектуры, прилепленные по бокам минареты пытались создать воздушность, устремить здание ввысь, к богу, но очевидно было, что этим хилым пикам не удается уравновесить приземленность здания.
В общем, храм впечатлял размерами, но не слишком, ибо рядом ничего для сравнения не было.
Я отстояла в очереди, причем все туристы стояли смирно, а вот местные следили за перемещением людей зорко и напряженно, и, как только происходила заминка при подходе к одной из касс (а их было три), какой-нибудь молодой мужчина ловко подлезал под парапет и ухитрялся приобрести билет в образовавшуюся паузу.
Недосуг местным торчать тут и терять время, уподобляясь жалким иностранным туристам.
Я вошла в собор по каменным плитам, отполированным до зеркального блеска поколениями ходивших по ним людей.
Собор был огромный, самый большой в мире купол возвышался над головой, но пространство храма было отгорожено лесами: здание реставрировали.
На отбитых фресках были видны очертания фигур христианских святых.
Лик спасителя смотрел сверху, и рядом была арабская надпись из Корана.
Храм был старый, роспись значительно проще и грубее, чем в Голубой мечети, но возможно, эта примитивность придавала особой шарм, шарм безыскусственности, древности.
В путеводителе было написано, что восхищенные величием и красотой храма Святой Софии посланцы князя Владимира так живописали его по возвращении в Киев, что князь склонился к православию.
Я походила по церкви, потрогала руками древние стены, поднялась по узкому и низкому, серпантином идущему наверх коридору на галерею. Галерея была расположена высоко над полом храма, не менее трех этажей, но и отсюда купол казался также недостигаемо высоким, как и снизу.
