Я впервые жила в помещении, так оригинально отапливаемом.

  Кровать стояла напротив кондиционера, а кондиционер висел над телевизором.

  Телевизором мы не пользовались: попытались поймать что-то на русском языке, особенно старалась Аришка, но тщетно.

  Но иногда все же таращились на экран, во время новостей там мелькали знакомые лица и места, показывали Украину, Абаму, других политических деятелей.

  Интересно наблюдать за мимикой, когда не слышишь слов, больше видишь.

  Убедившись по мимике, что верить нельзя никому из политиков ни на каком языке, и немым (если случаются немые политики) тоже, я перестала глядеть в телевизор.

  А пульт от кондиционера всегда был у меня под рукой.

  Я включала его, когда становилось прохладно, и сквозь сон слышала его тихий, но упорный гул и, когда уставала от шума, шарила по простыне, находила пульт и жала на кнопку. Становилось тихо.

  Кроме меня никто не просыпался.

  Двухконфорочная электропечка стояла на кухонном столе, рядом была мойка, в углу возле балкона небольшой холодильник, СВЧ печка и два навесных шкафчика, в которых я нашла рюмки, бокалы и две плоские тарелки.

  Внизу нашла глубокую сковородку.

  Вход в соединенный санузел был из первой комнаты, шампуней не было, но я прихватила из гостиницы.

  Фен я нашла в ванной возле душевой кабины, а утюг в двухстворчатом шкафу.

  Я попросила Саима принести кастрюлю и тарелки для супа, и еще обогреватель для другой комнаты, где стоял раскладывающийся диван.

  На широкой двуспальной кровати было узкое одеяло, но когда я рассмотрела его, оказалось, что не одеяло было узким, а пододеяльник, полуторный, и двуспальное одеяло подогнули по его размеру.

  Все это изумительно напоминало родину, даже чересчур.

  Я вынула одеяло из пододеяльника, и постелила его Алексею на тахту, а широкую простыню на американский манер использовала как наш с Ариной пододеяльник.

  Так принято в Штатах: большую простыню подкладывают под одеяло, а концы прячут под матрас, и получается уютный конвертик, для людей европейской культуры совершенно неприемлемый, вечно все сбивается жгутом.

  Но я не было уверена, что у Саима следует просить двуспальный пододеяльник.

  На английском языке.

  Вместо этого я потребовала нормальную электроплитку, одна из конфорок, которую мы включали при Саиме, горела, а стоило ему уйти, немедленно переставала это делать.

  Не уважала туристов.

  Саим принес плитку и тарелки с ложками, а стаканы я просить не стала, и мы всю дорогу пили из бокалов на невысокой ножке, мы с Лешей чай, а Арина молоко.

  Обогреватель Саим принес поздно вечером, и возился, устанавливал, а Леша, помнится, ему помогал. Или нет?

  Обогреватель хоть и привешивался на стенку, был самый примитивный, с открытой спиралью, и прямо таки поджаривал лежащего на тахте человека, но иногда приятно было вечерком погреться под сухим электрическим теплом.

  В нашей же комнате кондиционер устраивал форменное безобразие.

  Я никогда не встречалась с кондиционером, используемом для обогрева. И желательно в дальнейшем избежать подобных встреч.

  Каждое утро на полу возле двери в другую комнату сверкала каплями роса, как по утрам на траве.

  Понадобилось два дня, чтобы я поняла, что это влажность от кондиционера.

  А пол за два дня мы утоптали так, что без слез нельзя было на него смотреть, и никаких уборщиц не предвиделось. Опять пришлось приставать к Саиму, просить приспособления для помывки пола.

  На этот раз пришлось объясняться жестами.

  Не знаю, как он меня понял, но пол помыл сам, и все унес, и швабру и веник, но Леша к тому времени купил нам с Ариной одни на двоих домашние тапочки, и это нас спасало, как только мы начали ходить по росе в чистой обуви, стало опрятнее.

  Пару раз я все же протирала пол бумажными полотенцами, которое обнаружила в шкафчике. Ничего другого не было.

  Несмотря на голые стены, отсутствие нормального отопления, и удаленность от исторических мест, мы решили остаться тут:

  Все решало наличие кухни: я несколько раз в день грела молоко в СВЧ печке для Арины, а там приходилось спускаться вниз и каждый раз спрашивать разрешения, и готовить я могла в любую погоду спокойно, а не бояться дождика, которого, кстати, и не было, хотя ветреная и пасмурная погода случалась.

  В общем, оставшиеся нам пять дней и шесть ночей мы прожили в этих апартаментах.

  Без звездочек.

  Воскресение

  Ночь с субботы на воскресение была кошмарной.

  Арина, выжившая деда в отдельную комнату, спала со мной и будила меня за ночь дважды, жаловалась на головную боль, хотела пить, была горячая как печка после трех часов топки, металась и даже всплакнула.

  Я запаниковала, решила просить Алексея купить билеты обратно на ближайшее число и лететь домой.

  Но утром Арина тихо спала, светило солнце, улыбался воскресный день в чужом городе, Алексей тихо завтракал купленными вчера хлебом, сыром и остатками макарон, и я подумала: ну простуда у нее, но пока ничего страшного нет, и неизвестно будет ли. И страховка у нас есть, и гомеопатию она рассасывает второй день. И от кашля, и от горла, и от насморка.