— Драгоций, — Василиса как раз поправляла кофту, — я все думала, откуда Марк мог узнать про ключ… я же ни разу не показывала его.

Фэш чуть напрягся. Он отчего-то вспомнил, как эта фурия громила свой дом и орала на него, срывая голос. Только бы сейчас в ее голову не заползли столь же путные мысли…

Но Василиса казалась спокойной, только на ее лбу заходили ниточки морщинок.

— Дейла. Моя сестра открыла твой подарок. Вот же… я не знала тогда, что там… а она была так подавлена, что я плюнула и разрешила. Как думаешь, Дейла могла сказать ему?

Драгоций заглянул в глаза девушки. Они были сосредоточенные и капельку грустные.

— Ты бы винила за такое?

Василиса молчала, покручивая в пальцах рыжий локон.

— Нет… но я бы не простила. Долго бы не простила.

— Поговори с ней. Может, тебе она скажет все как есть, — Фэш не хотел трепаться о разговоре с Ляхтичем — напротив, он собирался держать Василису в неведение планов Марка, как можно дольше. Она не заслужила знать такое.

— Ты бы так сделал? Подставь тебя Захарра, ты бы поговорил с ней? — ЧарДольская как всегда с завидной легкостью, проехалась по самому больному для него — семье.

Нет, Захарра бы вытерпела все, но не предала меня. А я — ее. Нам бы не понадобились никакие разговоры…

— Моя сестра — единственный родной человек для меня. Конечно, бы я поговорил с ней.

Василиса взглянула на него так, словно хотела возразить. Но потом вернулась к перекладыванию документов. Тема была исчерпана.

Когда на часах было почти двенадцать — Фэшу пришло сообщение. Маришка писала, что почти подъехала к ЗолМеху и что у нее очень мало времени на все.

— Василис… сейчас здесь будет Резникова. Распорядись, чтобы ее пропустили на проходной.

ЧарДольская подавилась воздухом, а в ее глазах сверкнул совсем не добрый огонек. О нет, Фэш очень хотел отложить копание в его мозгах на несколько часов… или вообще забыть про них. Но у женщин было какое-то свое негласное правило — как действовать на нервы.

— Сюда? И зачем ей приезжать сюда сейчас? — Василиса сложила руки на груди, — это и есть та самая «она»?

— Да, и она хочет помочь нам, — терпеливо объяснил Драгоций, — тебе и мне. Выйти из этой истории целыми и не растащенными на куски. Пожалуйста, иди и выпиши ей пропуск — иначе Маришка уедет.

— С чего бы ей помогать? Я не доверяю ей, — ЧарДольская скривилась. — Она может действовать заодно с Марком.

Фэш не выдержал и легонько встряхнул ее за плечи. Василиса насупилась еще сильнее.

— С того, что ей верю я. Или тебе этого недостаточно?

Секунду ЧарДольская колебалась в его руках, а потом мрачно кивнула и стала что-то строчить в телефоне. Драгоций видел, как ее буквально распирает от сдерживаемого негодования — но девушка достойно глотала его.

— Я пойду к себе в кабинет… а потом ты мне все расскажешь, — Василиса на прощанье мазнула по нему острым взглядом и скрылась.

— Я не брошу тебя, глупая. И ты уже должна была это понять! — крикнул он ей вслед.

Дверь открылась — показалось покрасневшее лицо Василисы. Секунду она просто таращилась на него, а потом расплылась в кривой улыбке.

— И все равно ты мне всё расскажешь… Я, кстати, тоже.

Послышались ее удаляющиеся шаги. Фэш, как идиот, осел в кресле и подумал, что еще более нелепого признания в его жизни не было. На груди стало горячо, словно ее намазали медом.

Маришка Резникова изменилась. И Фэшу эти перемены не понравились. Нет, она была все также красива и прилизана, но что-то… как будто вместо золотого сплава к тебе попал латунный. Вроде, блестит также, но видно, что фальшивит.

Девушка остановилась перед его столом и молча достала из сумки какой-то маленький предмет. Фэш не мог разглядеть, так как Резникова долго крутила вещицу в руках.

— Сегодня я уеду. Очень далеко, — она поправила волосы. Она всегда поправила волосы, когда нервничала. — Наверное, мы больше не увидимся, Фэш Драгоций.

Что-то в груди все же екнуло. Да, они уже расставались… да, они уже зарекались больше никогда не встречаться, но тогда все это было как игра в поддавки. Драгоций чувствовал, сейчас — все иначе.

— Вот… чтобы иногда вспоминал обо мне, — на стол лег синий диск, — ведь нам было не так уж и неплохо вместе.

Фэш взял ключ в руки, все еще не до конца веря в случившееся. Вот он… Их шанс с Василисой, открывающий любые двери. Теперь ни Марк, ни Астрагор, ни Огнев…

— Ты сказала, что уезжаешь? — Драгоций снова посмотрел на девушку, и все мысли о ключе ушли. Потом. — Из-за него?

— Я перешла дорогу Ляхтичу и твоему дяде… не хочу дожидаться, когда эти двое откроют сезон охоты, — Фэшу вдруг остро захотелось обнять ее. Такую гордую, надменную и надломленную… такую, что никогда не была его.

— Если все закончится… и мы останемся. Ты вернешься?

Маришка печально улыбнулась ему, а Фэш вспомнил совсем другое утро и совсем другой их разговор…

Белые волосы лежали у него на лице, и Драгоций все время сдувал их. Они летели по воздуху, как пух, вновь оседая вниз. Маришка недовольно уткнулась в бок.

— Фэш… — девушка всегда была сердитой по утрам, — хватит.

Он усмехнулся, а потом подмял ее под себя, такую теплую и разморенную сном. Маришка от души заехала ему по ноге, но потом все же сдалась и сама пододвинулась ближе. За окном плескалось яркое утро, солнце давно поднялось, а у них в комнате все тонуло в полумраке и пахло жасмином.

— Скажи мне что-нибудь, — Резникова села на кровати, — что-нибудь приятное.

— Приятное? — переспросил Фэш, окидывая ее довольным взглядом.

— Скажи, что я самая красивая девушка на свете. Мне будет приятно.

Драгоций задумчиво уставился в потолок. Там висела люстра с забавными стекляшками, в которых по вечерам разливался розовый свет…

— У тебя красивые волосы, — все еще разглядывая люстру, улыбнулся Фэш, — как… вата. Как огромный клок сахарной ваты.

— Пф… самый убогий из всех мною слышанных комплиментов.

Маришка поерзала на кровати, показывая, что жутко не довольна. Наверное, теперь будет целый день припоминать ему это. А Фэш и вправду любил вату и не видел в ней ничего дурного. Захарра вечно объедалась ею.

— Драгоций?

— М-м?

Резникова намотала себе на палец жемчужный локон.

— Ты любишь меня?

Фэш удивленно моргнул, обычно они не говорили о таком. Они вообще предпочитали не говорить друг о друге, как будто все и так знали. А тут… лучше бы он придумал что-то получше чертовой ваты.

— Наверное… не знаю. Это сложно. Иногда ты жутко меня бесишь и я не понимаю, что нас еще держит вместе, — Маришка злостно прищурилась на этих словах, — а потом… потом я смотрю на тебя и не могу оторваться. Ты как простуда, Мари… забралась мне в самые легкие и сидишь там безвылазно.

— Мог бы соврать. И сказать — да, — она пожала худыми плечами, — я бы не расстроилась.

— Знаешь… мне кажется, у нас все будет хорошо.

Резникова приподняла светлую бровь.

— Не знаю, вместе ли мы будем или нет… не знаю, люблю ли я тебя, но это неважно. Я верю, что с кем бы мы ни были — мы будем счастливы, Мари, — она смотрела на него, не моргая, как замороженная, — ну что ты… иди сюда. Я еще не хочу вставать.

— Я тоже, Фэш. Я тоже не хочу.

И теперь она уходила. Драгоций отстраненно подумал, что пошел бы за ней следом, но теперь у него есть Василиса. А у Маришки? Кто есть у нее?

— Нет, этот город мне опостылел. Я хочу повидать мир.

Она тряхнула локонами, наверное, сама понимая, что пора уходить.

— В таком случае — удачи. Уверен, у тебя все получится.

Маришка посмотрела на него из-под опущенных ресниц. В ее глазах мелькнуло что-то отчаянное и настолько безумное, что Фэшу это показалось привиденным.

— Поцелуй меня. Поцелуй меня так, чтобы я поняла — все было зря, — ее голос странно дрогнул в конце. Но глаза оставались совершенно белыми и сухими. — Чтобы я ни о чем не жалела.