— Именно поэтому мы не должны сомневаться, Вель, — Рэт несмело коснулся меня и, не почувствовав сопротивления, притянул к себе. И я позволила увлечь себя в эту бездну неопределенности, снова уступая ему. Его руки сомкнулись за моей спиной, окончательно лишая возможности выбраться. Голова Драгоция опустилась мне на макушку, придавливая своей приятной тяжестью. Рэт будто отгонял своим теплом все сомнения и страхи, вот только его защита была мнимой. И стоит мне лишиться ее — ничто уже не спасет.

Я окончательно затихла в его объятиях, положив голову на плечо Рэта. Мне так давно грезилось подобное во сне, но реальность опять все исказила, добавив щепотку кошмара.

— Я просто хочу жить, — мой шепот тек в такт его дыханию, — так, чтобы потом не мучала бессонница. И чтобы каждому снова и снова приходилось напоминать мое имя, подальше от тех, кому предстоит изменить этот мир.

— Тогда ты родилась не в той семье, — Рэт усмехнулся мне в волосы, от чего меня пробрали приятные мурашки, — кажется, пора перестать прятаться от своей роли в этой истории. Тебе уготовлено стать великой часовщицей, Вельга Драгоций. И прожить намного более длинную и счастливую жизнь, чем черноключнице. Так что хватит цепляться за ее судьбу, твори свою собственную.

Я не смогла не обернуться, чтобы поймать выражение его глаз. Смеялся ли он, говоря столь возвышенные слова, никак не связанные со мной? Или видел у меня под радужкой глаз что-то, скрывающееся и рвущееся наружу…

— Не люблю свое полное имя, — я смешливо фыркнула, стараясь сгладить его вычурные слова, — оно звучит по-дурацки.

— Оно похоже на ветер, — Рэт зажмурился, — такое далекое, уносящее вдаль.

Мы еще немного посидели в тени кипариса. Не знаю, о чем думал Драгоций, но я просто старалась запомнить его запах, прикосновения, тепло рук и тяжесть головы. Мне захотелось, чтобы нам остановили время. Наша кожа бы покрылась каменной коркой, а лица навсегда остались бы прекрасными и возвышенными. И в этой вечности уже никто бы не разделил нас.

— Кажется, мне пора возвращаться, — все же я заставила себя вспомнить о своих подопечных.

— Мм? — Рэт сонно зевнул, — точно, у тебя же сегодня занятия.

— А ты чем займешься?

— Ну, мне надо подготовить отчет об искривлении чужой параллели посредством вмешательства, но, — он сделал шуточную паузу, — но я так давно не капался в земле, что, пожалуй, составлю вам компанию.

— Ах, да кто тебя просил? Теперь придется искать еще одни перчатки.

— Я надеялся на роль молчаливого наблюдателя.

— Еще чего! — мы рассмеялись довольные нашей шуточной перепалкой.

Рэт чуть отстранился так, чтобы суметь заглянуть мне в глаза. Он замер, а я не смела пошевельнуться таким выжидающим был тот взгляд. Наконец Драгоций ожил, а я продолжала гадать, какие мысли кружили в его голове.

— Вместе мы справимся, Вель. Время будет на нашей стороне.

Он вскочил с земли и резво подал мне руку. У меня чуть кружилась голова от долгого валяния на траве, а может это стук сердца, заставляло мир рябить перед глазами. Мы подошли к теплицам вместе, ловя на себе удивленно-радостные взгляды ребят.

— Вот как она получает зачет! — заорал Кай при нашем приближении.

Остаток дня прошел незаметно, наполненный запахами земли, удобрений и мяты.

========== Глава 18. Знаки и предзнаменования ==========

Роза — символ скрываемых чувств.

Кипарис снится к скорой разгадке давно мучащего вопроса.

Из сонника, составленного послушницей гильдии прорицателей.

Всю ночь меня мучили странные сны, где я сидела под ветвями кипариса, а рядом со мной лежал Рэт. Мы улыбались друг другу, а вокруг распускались синие и белые розы. А потом кипарис превращался в фонтан, но вместо старого рыбака на каменном пьедестале возвышалась Маришка Резникова. Ее волосы трепал ветер, и они взметались вокруг ее лица жемчужным облаком. Девчонка спрыгивала с постамента, и Рэт завороженно поднимался ей на встречу. Но я продолжала сидеть в тени, а когда хотела кинуться остановить его, то руки мои каменели. Из кустов вылезал Феликс и тряс у меня перед лицом вечнолампой. «Кто ты, а кто он», — кривились его губы, исторгая из себя тысячи голосов: «время никогда не будет на вашей стороне».

Проснулась я рано. На лбу блестели капельки пота, будто всю ночь меня мучил жар. Окно было распахнуто, пропуская в комнату лесной воздух. Где-то заливалась мелодичная ночная птица, предвещая скорый рассвет. Я подошла и облокотилась на деревянный подоконник. Небо уже было прорезано персиковыми всполохами, а на горизонте разгорался алый пожар.

Все так быстро менялось, словно моя жизнь была песочными часами, которые кто-то каждый раз переворачивал. Вчера Рэт был со мной, но день назад все мечты о нем осели прахом. Что же будет сегодня? Я зажмурилась, но вокруг уже звучало журчание фонтана и серебристый смех Резниковой. Надо будет обсудить с ним все это. Хотя бы спросить, полунамеками выведать, кто для него эта эфларка. А потом уже позволять касаться своего сердца. От последней мысли стало смешно, ведь вчера он доказал, что сам готов схватить его и сжать в своих пальцах. Мое разрешение для этого вовсе не нужно.

На завтрак я пошла с четким намерением добиться правды, ну или хотя бы задать пару каверзных вопросов. Главное было вычислить Рэта и не дать ему возможности прикрыться своими надменными дружками. Но моим планам, как это часто бывает, помешали.

Стоило мне с воинственным видом пройти пару столов, как чья-то рука ухватилась за локоть и потянула на себя. Это была Василиса Огнева. И она глазами указала на соседний от себя стул. Пришлось сесть и отложить гениальный план по вынюхиванию чужих интрижек куда подальше.

— Привет, — Огнева непринужденно улыбнулась, но в уголках ее глаз пряталась настороженность.

— Привет. Где Захарра?

— У нее ночью был урок по астрономии, и она отсыпается.

— Точно, их водили на северную смотровую вышку. Оттуда при хорошей погоде виден даже платан Столеттов, — я сама любила такие уроки и искренне ждала их появления у себя в расписании.

— Это та семья, с которой вы делите Драголис?

— Ну да, если так можно выразиться.

Перед нами появился завтрак. Сегодня Жан-Жак решил приготовить свои фирменные блины, столь тонкие, что напоминали сетку кружев. Я обильно полила их сверху розовым вареньем и скатала рулет.

— Нам надо поговорить, — Василиса все никак не могла оторвать от блина кусок поменьше, — и лучше это сделать там, где нас никто не услышит.

— Без проблем. Я как раз собиралась в одно такое место после завтрака.

В зал вошел Рэт, что не могло укрыться от меня. Я вцепилась в его фигуру взглядом, заклиная, чтобы тот обернулся. Драгоций, видимо, почувствовал и кивнул мне, но подходить не стал. Огнева пренебрежительно фыркнула:

— Это из-за меня. Мы вчера пересеклись на лестнице, так Рэт сбежал, я даже окрикнуть его не успела.

Будь его воля, он бы и спустил тебя с этой лестницы, предварительно остановив время, мысленно дополнила я, но вслух сказала иное:

— Правда? Ну он иногда ведет себя, как помойный треугл. К тому же, ты ведь сама знаешь, что находишься здесь на особом счету, — я выразительно приподняла бровь.

— То есть? Астрагор уже и за простое «привет» в мою сторону зачасовывает?

— Нет, но в Змиулане всегда довольно прохладно относились к чужим или к тем, кто прибивался к ним, — мне сразу вспомнился Фэш, отчего горло чуть сдавило.

— Маришку, кажется, вы неплохо приняли, — обиженно буркнула Василиса. Я слегка растерялась, не зная, что ответить. И это было ошибкой, так как Феликс уже давно прислушивался к нам, незаметно пристроившись за соседним столом.

— Попробуй встать перед зеркалом и сразу угадаешь почему, синица, — нахально посоветовал он, вмиг покрасневший Огневой.

— Ты уже настолько опустился, что, не скрываясь, подслушиваешь за спиной? — холодно отчеканила я.