— Я помогу вам добиться разрешения. Вот увидите, через пару месяцев у вас уже будет целая толпа, кому грозит самая настоящая опасность. Только успевай спасать.

Фэш скрыл усмешку, эта фея разговаривала так, словно они были знакомы куда больше, чем пять минут. Драгоцию это нравилось.

— Диана, — он удивился, как легко вырвалось ее имя, — а вы знаете, как дойти от Лазоря до пристани?

— Знаю… если дождетесь конца дня, то могу показать. Дождетесь меня? — на ее лице заиграла улыбка. Первая улыбка, обращенная к нему на Эфларе.

Фэш хотел кивнуть, но потом его встряхнуло, и лицо Дианы пошло рябью. И коридор тоже поплыл вместе с полом, зодчий словно оказался на корабле вовремя шторма.

Драгоций резко выдохнул, и очнулся.

— Ди… — его стон оборвался, стоило Фэшу увидеть свисающий рыжий локон.

Он смотрел на него, медленно собирая себя из разрозненных осколков. Было так паршиво, будто по нему пробежался табун тонкорогов. Кости ломило, а вся шея горела. Фэш поморщился, чувствуя, что боль сосредоточена в одной пылающей точке. Захотелось скрести по ней, пока кожа не покраснеет.

— Тш-ш-ш, — голос шел сверху, — не вставай.

Рыжая прядь вся маячила перед глазами, и Фэш зацепился за нее, как за единственную веревку над пропастью.

— Василиса, — кое-как произнес он.

— У тебя жар, — на лоб лег мокрый кусок ткани.

Фэш понял, что лежит на ковре и его голова находится на коленях Огневой. Они были на удивление мягкими и теплыми, как нагретый песок.

— Можешь посмотреть… у меня на шее метка в виде крыла, — силы возвращались, а вместе с ними и воспоминания, — она светится? Только не трогай.

Волосы на затылке зашевелились, и новая вспышка спицей вошла под висок. Фэш выдохнул сквозь зубы.

— Тут… крыло летучей мыши. Оно будто бы рельефное.

Да, так и должно быть. Значит, дядя принял ответ. Фэш хотел почувствовать хоть что-то, но в груди осталась лишь тянущая, глухая пустота. Он вдруг с мучительной ясностью осознал, ему просто плевать, как дальше сложится судьба… Василиса сгинет в чужой параллели, Диана — в объятых другого мужчины, а его предназначение, работа упорхнет сквозь пальцы, когда весь город узнает, кто помог дочери Огнева исчезнуть. И тогда что останется от него самого…

— Ты не должен был, — начала Огнева, — так поступать.

Фэш все смотрел на локон, подпрыгивающий от каждого движения девушки. Будто перед ним раскачивали маятник.

— Я сам решу, как мне стоит поступать, — он сказал без упрямства, просто озвучил факт. — А тебе стоит готовиться к переходу. Все остальное — мои заботы.

Василиса недовольно усмехнулась. Фэш постарался подняться, но куда там. В теле еще звенела оглушающая слабость. Кажется, дядя был действительно зол на него.

— Воды? — Василиса поднесла к губам стакан, аккуратно приподняв голову. Драгоций не хотел пить, но послушно открыл рот. Пара струек скатилась по подбородку вниз.

— Помоги, пожалуйста, подняться. Мне надоело валяться на полу.

Василиса перекинула его руку через плечо и рывком потянула за собой. Пол вновь зашатался, но в этот раз Драгоций устоял. Секунду он боролся с желудком, чтобы его не вывернуло прямо перед дамой, но слава Эфларусу — обошлось.

— Куда?

До кабинета она его не дотащит, да и сам он вряд ли взберется по лестнице на третий этаж.

— К окну. Хочу подышать.

Свежий воздух сразу прояснил мысли, мятной свежестью пройдя по телу. Улица была пустынной, только запоздалые прохожие спешили домой, а в небе пролетела пара повозок. Фэш еще никогда не провожал их с такой тоской. Темная вода в реке плескалась о каменные бортики набережной, завтра в ней будут стирать белье, купать ребятишек, ловить рыбу… все будет так, как было сотню лет назад, вот только не станет Драгоция, смотрящего из окна.

— Спасибо, — голос Василисы почти затерялся в шепоте волн. — Я не знаю, почему ты так поступил…

Фэш промолчал, если девушка надеялась на объяснения, то зря. Он собирался сохранить их для себя, словно выплавленную янтарину.

— Видишь тот камень, — Драгоций указал на один из валунов, уходящих в воду, — на нем всегда рыбачит один старик… вот уже лет пять он приходит на это место, закидывает утром удочку, а как только начинается пекло, сворачивается и уходит. Мне всегда хотелось подойти к нему и спросить, почему именно здесь…

— Может, у него дом рядом?

— Возможно.

Фэш сделал усилие и присел на широкий деревянный подоконник, стряхнув с него какой-то хлам. Тот с грохотом раскатился по комнате.

— Садись, — места для Василисы оставалось немного, но девушке хватило.

Сначала она явно старалась вжаться в стену, чтобы как можно меньше касаться Драгоция, но того это лишь позабавило. Кажется, Фэшу, наконец, стало все равно, сколько девушке лет, кто ее отец, что они скоро и вовсе исчезнут из жизней друг друга — сегодня все это было слишком далеко. А завтра он подумает, как быть.

— Знаешь, я видел один фокус… и все хотел повторить, но никак не мог найти подходящей компании.

Василиса поерзала, задев его локтем.

— Что за фокус?

— Ну… там долго объяснять. Я лучше покажу.

Фэш не был уверен, хватит ли ему места, но он рискнул. В любом случае сорванный карниз или перевернутое кресло — сущие пустяки. Лопатки тут же разразились приятным жжением, и где-то за их спинами раздался грохот. Василиса вздрогнула, завертев головой.

— Мара… все-таки что-то да задел, — проворчал Драгоций, — не обращай внимание.

Крылья распрямились за спиной, и Фэш постарался сделать их как можно мягче и теплее, а то обычно они напоминали наждачную бумагу, жесткие, шершавые и холодные.

— Ну что… где там твой фокус?

— Готова?

Василиса кивнула, и черные тени тут же укутали их, словно туман. Фэш провел рукой по мембране, довольно усмехнувшись: та была гладкой и щекотала пальцы. Василиса сначала притихла, замерев в его крыльях, как мышка в когтях птицы, но потом рассмеялась. Она заерзала, а Фэш привыкал к новым ощущениям. Раньше он никогда не использовал крылья вот так… и это было приятно, казалось, что открылась новая грань прикосновений… что одно дело чувствовать через кожу, а совсем другое — через туман перьев. Драгоций покрепче прижал к себе Огневу.

— А они еще в тот раз показались мне мягкими и… Фэш, они пахнут ландышем, веришь?

— Никогда не замечал.

— Я могу их погладить?.. Ого, они шелковистые. Попробуй.

Василиса нашла его руку и стала водить ей по черному крылу, обводя серебристые узоры.

— Ну все… — Драгоций со смешком высвободился, — мне щекотно.

Василиса еще раз рассмеялась. Под такой смех хотелось забыть, что сегодня произошло. Просто вместе сидеть и ждать, когда старый рыбак придет на свой пост, а потом наблюдать за ним, спрятавшись под черным плащом.

— Знаешь, почему я тогда осталась?

Фэш вздрогнул, мигом забыв про старого рыбака.

— Не хотела, чтобы он стал первым, — Василиса привалилась к его плечу, — ты, правда, думал о ней?

Она смотрела куда-то сквозь него, даже не подозревая, как каждое слово впивается под кожу. Фэш вспомнил темноту комнаты, белую кожу, ключицы… «думал о другой».

— Я ни о чем тогда не думал.

— Это…

— Это куда хуже, Василис. Поверь.

Стало холодно, даже жар от метки не спасал. Он только обжигал, разъедал, но не давал ни капли тепла, лишь отбирал имеющееся. Фэш думал, что если и полюбит кого, то точно поймет это. Поймет, узнает этого человека и удержит рядом, но сейчас эти наивные детские убеждения плавились, стекая по ребрам. Он думал, что уже любил, и жил, огородившись этой верой, а сейчас в нем зрело что-то новое, неизведанное и заведомо обреченное. Мог ли он все эти годы обманывать себя, принимая за любовь то, что было лишь ее тенью…

— А сейчас? Ты думаешь о чем-то?

— Я думаю о тебе, — честно признался Фэш, — но тебе бы не понравилось.

— Почему? Ведь я тоже думаю о тебе.

Фэш усмехнулся. Она, правда, была еще такой молодой, у нее впереди целая жизнь. Она пройдет ее с поднятой головой, постепенно забывая все, что было «до». Встретит того, кого полюбит, выстроит то, что даст ей силы, и потом украдкой отпустит все, что тянет назад…