— Мадам Юбин, а что там по поводу земли? У меня воронка на весь участок, я сажать ничего не могу, и засыпать мне её нечем, — спросила Минджи.

— Я через своих людей связалась с деревнями в тылу, но они сказали, что их уже правительство припахало, и землю они продают в первую очередь государству. Вот когда они весь чернозём вывезут, тогда и нам можно будет на остатки прийти, — она покачала головой.

— Жаль, — Ким вздохнула, — но их, конечно, можно понять.

— Да… — протянула Дами. — Когда я ещё маленькая была, мне прадед, царствие ему небесное, рассказывал, что в революцию вообще всю землю сначала отобрали в пользу государства, а потом раздавали «нуждающимся и полезным». Вот тогда людей умерло от голода, конечно… Прадед говорил, что тогда он еле-еле голову свою спас от гильотины. Она ему грозила, потому что он старостой был в Блорели — буржуазия, видите ли. Но местные за него горой встали — любили его. А дед мой потом ещё долго боялся на этом посте быть. А отец уже не боялся, — она усмехнулась.

— Прадед у вас, мадам Юбин, был старостой, дед был, отец был, вы вот. Это что за монархия такая?

Суа, видно, уже перебрала, но говорила всё в шутку, с весёлой улыбкой на лице.

— У нас-то ведь республика! — продолжала она, встряхнув кулаком. — Мы сражались за неё век назад! За свободу! Где выборы? Где альтернативные кандидаты? Где демократия, в конце концов?

Дами рассмеялась, Джию тоже. Гахён не до конца понимала происходящее, но улыбнулась вместе со всеми.

— А кто, кроме меня, кандидатом будет? Ты?

— А вот я и буду! — Бора опять встряхнула кулаком и хихикнула. — Возьму, создам свою партию, будет предвыборная кампания, агитация, всё как полагается.

— Что ты мне сделаешь? На моей стороне армия, — староста кивнула на сидящую рядом с ней Хандон.

Та улыбнулась. Её улыбка красиво очерчивала скулы. Ли невольно засмотрелась, но мигом отвела взгляд, едва полковница посмотрела на неё.

— Хунта! — повысила голос девушка. — Сговор армии и олигархата!

Юбин рассмеялась ещё громче:

— Да, хунта! Контрреволюция! Ты что, военных романов начиталась?

— Вообще да, — уже спокойнее ответила Бора, — откопала на чердаке ящик с книгами — им лет по сорок-пятьдесят каждой. Там всякие повести и романы, посвящённые гражданской войне, стычкам с Валентийской империей и первом конфликте с Кригсрайхом. Всё древнее, как мир, но читать весело — раньше писали так вычурно.

— Военные романы… не дай бог я один начну читать рядом с Хандон, — староста посмотрела на офицерку, — она сразу лезет ко мне в книгу и начинает громко причитать, что там всё неправильно описано, что так не воюют и такого не было.

Хандон негромко рассмеялась. Её смех напомнил Гахён только выпавший и ещё никем не тронутый снег, который мягко шуршал под осторожными шагами пугливых зверьков, прячущихся в лесу.

— Да потому что они всё неправильно пишут! — Хандон слегка шепелявила. — Они хотя бы учебники истории открывали, ну серьёзно. У этих писак мало того, что быт солдат и сражения неправильно описаны, так ещё и сами события перепутаны. Тьфу!

Они засмеялись. Ли, которую вкусные угощения, горячий чай и непринуждённая обстановка уже начали клонить в сон, хихикнула вместе со всеми. Она чувствовала себя в безопасности, ей было тепло и уютно, даже несмотря на то, что она едва знала людей вокруг. Эта лёгкая и непринуждённая атмосфера расслабляла, Гахён словно на секунду попала в одну из картин Джию. Девочка смотрела на счастливые лица, слушала весёлые истории и вдыхала чудесный аромат всё ещё тёплого чая. И никакие ужасные воспоминания не могли потревожить её покой.

В эту ночь Ли не заметила, как уснула. Видимо, это было ещё в беседке у мадам Юбин. Проснулась же она на своей кровати, укрытая тёплым одеялом. Минджи хлопотала на кухне, посвистывал чайник, и ноздри щекотал аппетитный запах только пожаренной яичницы.

Чай, который Гахён неторопливо попивала после того, как закончила с завтраком, напоминал ей о вчерашнем вечере.

====== Глава 5. Прятки. ======

— Во что будем играть?

Спросил Адриан собравшихся на заднем дворе детей. Их было около десятка — соседские ребята. У Гахён была плохая память на имена, поэтому она не могла назвать каждого, да впрочем, это было и не нужно. К сверстникам легко можно обращаться и без имени.

Адриан был самым старшим из детей, — ему было семнадцать, и в следующем году он уже заканчивал школу, но несмотря на это, любил гулять и играть вместе со всеми.

— Стрелялки!

— Нет, лучше в солдат и разбойников!

— Штурм форта!

Мальчишки препирались и всё никак не могли выбрать. Гахён надула губки. Ей не нравились подобные мальчишеские игры. Стоящий рядом Юлиан заметил это.

— Давайте лучше в прятки! — громко предложил он.

Юлиан был всего на год старше сестры и потому хорошо с ней общался. Он был весёлым фантазёром, и сверстники любили его. Ли же была скромной, постоянно витающей в облаках девочкой, и если бы не брат, то она так и не смогла бы вписаться в дворовую компанию. Хён понимала это и была благодарна ему.

— В прятки, только если ты водишь, — сказал Адриан.

— Не-не, Дре, водишь ты, — с нагловатой улыбкой ответил Юлиан.

Он всегда был такой — ничего не воспринимал всерьёз и на всё происходящее лишь широко улыбался.

— Ты, мелкий, ещё указывать мне будешь? — возмутился парень.

— Ты всего на три года старше меня, Дре. И вообще, давай чеканиться!

Он вытянул кулак вперёд. То же сделал и Адриан.

— До трёх побед, — уточнил старший.

— Идёт, — кивнул младший.

— Раз, два, три!

Адриан выбросил ножницы. Юлиан — бумагу.

— Ха! Проще простого! — самодовольно сказал Дре.

— Ещё раз.

— Раз, два, три!

Адриан выбросил бумагу. Юлиан — камень.

— Ты вообще играть умеешь, шкет?

Младший молча вытянул руку вперёд:

— Раз, два, три!

Адриан выбросил камень. Юлиан — бумагу.

— Должно же было тебе хоть раз повезти.

— Раз, два, три!

Адриан выбросил ножницы. Юлиан — камень.

— Чтоб тебя! Давай решающий!

Брат Гахён ухмыльнулся. Он заранее всё продумал, и ему хотелось ещё немного поиграться со старшим, поэтому в следующем раунде он выбросил ножницы, чтобы получить ничью.

— Да как ты так делаешь?!

Юлиан не ответил, лишь протянул кулак:

— Раз, два, три!

Бумага против камня. Красивая победа.

— Ты водишь, — довольно сказал Юлиан.

— К чёрту вас! Давайте бегите, пока я считаю! Раз… два… три…

Гахён, хихикая, сорвалась с места вслед за братом и остальными. Дети выбежали из двора на улицу и бросились врассыпную. Девочка оглянулась, чтобы посмотреть на свой дом — невысокий, кирпичный и словно немного растерянный, непонимающий, что он, одноэтажный домик, забыл здесь, среди двухэтажных и трёхэтажных товарищей. В одном из окон Ли вдруг увидела маму — та смотрела на улицу, подперев голову рукой. Дочка помахала, мать улыбнулась и помахала в ответ.

— Скорей! Сюда!

Юлиан схватил Гахён за руку и затащил в узкий проход между двумя невысокими домами.

— Залезем на эту крышу, и Адриан нас никогда не найдёт!

Брат хихикнул, подбегая к стоящей у стены лестнице.

— Стой, а нас не поругают?

Девочка смотрела на парня, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

— Там на втором этаже никто не живёт. Я сколько раз уже залезал — всё нормально было. Давай, давай! Сейчас Адриан уже искать пойдёт!

— Кто не спрятался — я не виноват! — послышалось вдруг.

— Вот видишь! Давай, залезай за мной!

И Юлиан проворно вскарабкался по лестнице. Гахён ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

С нагретой солнцем плоской крыши открывался живописный вид на цветущий Ламорт. Кирпичные домики стояли неровными рядами, держась за руки и с интересом поглядывая на оживлённые улочки. Стояло знойное лето, и прохожие на улицах ходили медленно, никуда не торопясь и наслаждаясь прекрасной погодой. Школьники вышли на каникулы, студенты сдавали последние экзамены, у многих взрослых начался отпуск. Птицы, сморённые жарой, укрывались в тени и лениво напевали какие-то незамысловатые мелодии, удивительным образом дополняя всеобщую идиллию.