— А что за письмо-то? — спросила Бора, которую, видимо, не устраивало молчание.
— Для Шиён, — ответила Хён.
— Да я помню, — девушка хихикнула. — Что там?
— Ну…
Ли замялась. Она не была готова к такому вопросу.
— В любви, что ли, ей признаётся? — снова хихикнула Бора.
Гахён удивлённо вскрикнула, так как не ожидала, что Суа всё поймёт.
— Понятно, — как-то грустно ухмыльнулась она. — Ну… оно понятно было. Она как ко мне на чай заходит, так постоянно говорит, какая Шиён хорошая, какая красивая, как с ней весело и приятно… О том, какой у неё прекрасный парфюм, как восхитительно она готовит… О том, как хорошо одевается, и какой у неё приятный голос… О том, что она всё зовёт Джию переехать в Пуан, а та не знает, перебираться или нет… Шиён, Шиён, Шиён… Она так часто о ней говорит, что тут всё было очевидно…
Бора горько вздохнула и надолго замолчала.
— Помню, я её угостила мёдом в первый день, как Джию приехала… — начала девушка после паузы. — Тогда ещё война шла, а Джию была такой замкнутой в себе — не то что сейчас… Когда бои начались здесь, она часто спала у меня, потому что ей было страшно спать одной… А потом я ей помогала дом заделывать, после ухода войск. У неё там крышу проломило так, что ламп не надо было — всё солнце освещало, — Ким неловко усмехнулась своей же шутке. — Она потом меня в щёчку чмокнула и сказала, что моя должница теперь. Я попросила нарисовать свой портрет… Она нарисовала… Он у меня в спальне висит… Он ещё подписан так её красивым почерком — «мастер Джию» и сердечко… У неё такой красивый почерк… хотела бы я получить любовное письмо, написанное им…
Бора вдруг дёрнулась, украдкой вытерла глаза и сказала:
— Ой, что-то я размечталась.
Гахён всё поняла, и ей вдруг стало нестерпимо жалко девушку. Она залезла к ней в кабину, хоть места там едва хватало для двоих, и крепко обняла подругу, тихо сказав:
— Ты такая хорошая, Суа. Ты заслуживаешь всей любви мира.
— Заслуживаю… но никто мне её не даёт, — ответила она, но резко осеклась: — так, я что-то вообще расклеилась. Танкисты не плачут! Танкистки — тем более! Ой, вылезай, посмотри, мы сейчас будем через рисовые поля проезжать — они красивые. Такие водой залитые, блестят.
Хён вылезла наружу и посмотрела в сторону. Лазурная гладь воды отражала отходящее ото сна небо, и её пронзали зелёные пики стеблей. Среди них девочка заметила пролетающую стайку воробьёв и хихикнула.
— В этом году весна тёплая очень, вот рис раньше и высадили. Обычно позже садют, — пояснила Бора.
Остаток пути Гахён любовалась природой, слушая болтовню Суа про всё подряд — от правил посадки яблонь до устройства крупнокалиберного орудия небесного линейного корабля «Шарлемань Великолепный». Ли по правде было интересно слушать подругу — она знала так много всего, говорила просто и увлекательно, постоянно вставляя какие-то шуточки и подмечая забавные сходства. Так, за разговорами дорога прошла незаметно.
Мех подходил к мосту через Ла Тьен, когда Бора сказала:
— Так, ну рынок на этом берегу левее, так что мне туда, а тебе вот по мосту прямо. Ну ты знаешь, наверное.
Хён кивнула, ещё раз обняла девушку и сказала:
— Спасибо, Суа, ты правда очень помогла мне. Ты очень хорошая.
— Иди уже! Время теряешь только, — отмахнулась Ким.
Девочка слезла с брони и ещё раз посмотрела на подругу. Ей вдруг безумно сильно захотелось сделать её счастливой. Только вот Гахён не знала, как. Она вздохнула и побежала в сторону высокой прямоугольной остроконечной башни, видневшейся с любого конца низкого города.
Заветная пекарня была открыта, а сквозь окна Ли видела стоящую за прилавком Шиён. Это придало ей сил, и она буквально влетела в заведение, чуть не сбив высокую полную женщину с корзиной в руках. Невнятно сказав «простите», девочка подбежала к прилавку, на ходу вытаскивая письмо из своей сумочки. Она положила его прямо перед ничего не понимающей пекарицей и выпалила:
— Это письмо от Джию! Она боялась его присылать тебе, но тебе нужно его увидеть! Ей нужно, чтобы ты это увидела!
— Чего? Гахён? Где Минджи? Почему ты одна? Что происходит? — Ши выглядела очень растерянной.
— Пожалуйста, просто открой и прочитай это письмо! Это очень важно! Оно правда от Джию! Ты можешь понять по почерку!
— Хорошо-хорошо, — согласилась Шиён, всё ещё не до конца осознавая происходящее.
Она взяла бумагу из рук Хён, развернула и начала читать. Сначала пекарица закатила глаза и вздохнула, затем улыбнулась и хихикнула. Но потом её охватила тревога, а закончив читать, она шокированная села на стул. Отдышавшись, Ши посмотрела на девочку и спросила:
— Это правда?
====== Глава 11. ...и обратно. ======
— Да! — воскликнула Гахён.
Шиён прикрыла рот рукой и задышала часто-часто, не прекращая шептать:
— Она любит меня? Она любит меня? Она правда любит меня?
Хён зашла за прилавок, взяла пекарицу за вторую руку и спокойно сказала:
— Да. Ну же, напиши ей письмо в ответ.
На глазах девушки выступили слёзы, но она улыбалась:
— Боже… я думала, я одна такая дура — влюбилась в подругу, но нет… мы две такие дуры… боже, как же я её обожаю… Ты права, мне надо написать ей.
Ши скрылась в подсобном помещении, но вскоре вышла с листом бумаги и ручкой. Немного подумав, она начала писать. Гахён крутилась и вертелась на месте, так как была слишком взволнована. Наконец-то они будут вместе! Минджи больше не будет страдать, они с Шиён будут счастливы! А вдруг они начнут жить друг с другом? Тогда у девочки будет семья? Новая семья? Новая семья, которая подарит ей радость, счастье, любовь и заботу? У Хён перехватило дыхание. Неужели? Правда? И всё благодаря ей?
Меж тем Шиён закончила писать и подняла глаза на девочку:
— Но как теперь его доставить? Неизвестно, когда оно дойдёт почтой...
— Я отнесу его. Так же, как и принесла письмо тебе, — уверенно ответила Гахён.
— Но одной же опасно.
— Не переживай. Я справлюсь. Сюда же я добралась, — подмигнула девочка.
Пекарица усмехнулась, сложила листок и протянула его падчерице Минджи, при этом сказав:
— Проклятая работа. Я бы отправилась с тобой, но я не могу оставлять лавку посреди дня. Я постараюсь приехать сегодня вечером.
— Ничего страшного! Джию всё равно сейчас спит — она так и не легла ночью.
Шиён покачала головой. Хён забрала письмо, улыбнулась и выбежала из пекарни.
С севера ветер гнал облака, город уже давно проснулся. Вернуться в деревню на мехе Суа не получится — на рынке она застрянет надолго, так что ждать её не имеет смысла. На карете — тоже, ведь у Ли не было с собой денег. Оставался единственный вариант — пешком. Она хотела бежать, мчаться изо всех сил, но решила, что так устанет намного быстрее, а путь предстоял долгий. Поэтому, выбрав удобный темп, девочка направилась по дороге из города.
Переходя через мост, она невольно искала взглядом Юхён. Однако той не было. Вздохнув, Хён пошла дальше.
По своим расчётам, она шла уже около часа, когда облака, гонимые ветром, стали темнеть, воздух остыл, а птицы перестали петь. Гахён поёжилась. Ещё не хватало попасть сейчас под дождь. Она решила ускорить шаг.
Чёрную землю разукрашивала зелёная трава, воронки от снарядов затапливало водой, и рядом с ними часто можно было увидеть маленьких пушистых зверьков, которые сейчас, однако, куда-то попрятались. Иногда меж полей и деревьев мелькала железная дорога. То тут, то там её чинили люди — не только пленные гертонцы, но и сами фражийцы, одетые в рабочие комбинезоны из плотной ткани.
Спустя ещё около двух часов небо полностью почернело, все звуки смолкли, а воздух стал угрюмо-холодным. Хён ускорила шаг, надеясь добраться до дома быстрее, чем начнётся дождь.
Но она не успела.
Прогрохотал гром, расколов небо на части, земля ушла из-под ног девочки, и та рухнула на дорогу. Послышался свист падающих снарядов, взрывы, барабанная дробь пулемётных очередей. В лесу замелькали неясные силуэты солдат и машин. Гахён подняла голову и, собрав все силы в кулак, встала и побежала в сторону дома.
