– Да. В отличие от остальных, – заставлял себя говорить, когда просто хотелось молчать и побыть одному.

– Я рад, что ты жив, старик, – по – родному обнял меня Томас, как всегда улыбаясь. Даже сейчас.

– Я принесла тебе кое-что, – вытащила Стефани из сумки большой сэндвич. Запах еды разбудил желудок.

– Ты – чудо, – похвалил ее.

При таких обстоятельствах аппетит должен пропасть, но организм так был истощён эмоционально и физически, что требовал пищи.

– Нас не впускали в больницу. Говорят много погибших. Мне так жаль, Маркус, – глаза подруги наполнились слезами.

– Сказали, что погибших не меньше тридцати. А вы как? Вас не коснулось? – морщась от боли в ноге, поинтересовался я.

– За нас не переживай. Ваш автобус ехал первым и, когда в вас врезалась машина из-за поворота, мы сразу остановились, – объяснил Томас.

Я только сейчас заметил, что на улице потемнело. Заметил, что фонарные столбы уже заступили на свою ночную смену.

– Сколько часов прошло? – потерявшись во времени, решил поинтересоваться.

– Часа четыре, – ответил друг.

– Ого, – сухо отозвался, жадно глотая сырой воздух, чтобы убавить тошноту. Играя с тротуаром в гляделки, боролся с усталостью. Даже сэндвич не помог. Глаза закрывались и вот-вот мог упасть ребятам в ноги. Мысленно дал себе пощечину. Мало гематомы, так еще и разбитое лицо будет.

– Тебе надо отдохнуть, Маркус, – с жалостью во взгляде подметила Стефани.

– Отличная идея, – тихо согласился с ее советом.

– Давай, мы тебя отвезем домой, – подхватила подруга меня под локоть, чтобы помочь. Томас взял мою руку и перекинул через свою шею.

Крики погибших и звуки сирен пожарных машин, теперь стали головной болью. Запах той блондинки отпечатался в памяти, и снова вспомнив про нее, решился спросить:

– Ребят, а из вас никто не знает Лориану Крейт?

Подводя меня к машине, они оба задумались.

– Нет, старик. А кто это? – недоумевая, спросил Томас.

– Я ее тоже не знаю, – ответила Стефани, с открытой подозрительностью.

– Уже… неважно, – подавленно отрезал я, когда подруга открыла дверцу машины, чтобы усадить меня.

– И, кстати, – полез я в карман.

Чуть не забыл.

– Это тебе, – протянул Томасу открытку.

– От мертвой Бритни Дигс,

После моего лишнего уточнения, друг изменился в лице.

– Какой ужас, – произнесла Стефани, глядя на открытку.

– Не то слово…

5

Уже неделю, меня мучил один и тот же сон, в котором был автобус, сгоревшие заживо студенты и последние слова Лорианы Крейт перед тем, как в нас врезалась машина: «Ты еще ничего не знаешь, Маркус».

Уже неделю я не ходил в университет из-за травмы и выслушивал от матери лекцию о лечении гематомы. Она увидела аварию по телевизору и тут же позвонила мне. Я, конечно, про ушиб не рассказал, но сгладил картину – синяк, и только. Уж слишком у нее чувствительное материнское сердце. Очередной раз убедив ее, что все в порядке, занялся своим завтраком. Заливая кипятком кашу, заметил, что нога не так сильно болит и порадовался такому наблюдению. Наконец-то, вылезу из своей берлоги. Выходной потревожил звонок телефона:

– Привет, Маркус, – буднично поприветствовала Стефани.

Ее голос был лекарством от всех депрессий.

– Привет. Рад тебя слышать, – непроизвольно улыбаясь, не скрывал своих чувств.

– Как твоя нога? Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше. Нога уже не так сильно болит. Могу ходить, – прогнозировал свое состояние.

– Отлично, а то на Томаса жалко смотреть. Он такой грустный. Тебя ожидает, – рассмеялась она.

Ее рассказ позабавил.

– Да, похоже на него. Что нового?

– Возле холла повесили плакат с погибшими. Как я рада, что твоей фотографии там нет. Сложно тебе, сейчас. После всего, что ты видел,

– Справляюсь, – скромно ответил я.

Мне не нравились эти разговоры. А если пойду в университет, там уж точно покоя не дадут.

– Смотрел новости? – спросила она.

– Эм… точно нет,

– Сказали, что всего погибло сорок три человека. Вчера узнала, что выжил один человек, – ее слова зажгли в душе яркий огонек. «Лориана?!» – возник в голове вопрос.

– Кто? – спросил вслух.

– Пак Джонсон, он с первого курса. Сейчас лежит в госпитале с ожогами. Говорят с несильными. Всего десять процентов кожи повреждено. Повезло, парню. Могло быть и хуже,

– Я тут кое-что спросить хотела, – после небольшой паузы начала подруга.

– Валяй,

– Если ты помнишь, мы должны были пойти в библиотеку, на той неделе, – спросила Стефани, потихоньку подводя разговор к встрече.

– Конечно, помню, – соврал я.

С этими проблемами забыл, что мы должны были встретиться. Так еще и сочинение писать!

Присев на кровать, услышал посторонний гул. Сначала показалось, что гул в телефоне, но убрав трубку от уха, понял, что он в квартире. Перед кроватью была закрытая дверь в ванную комнату, и именно из нее доносился странный звук.

– Я это к чему… Просто в пятницу у нас была литература с мистером Кроули, и он спрашивал про тебя… – продолжила она говорить, но я перебил ее:

– Стефани, подожди секунду, – вежливо попросив подругу, встал с кровати и, медленно подходя к двери ванной комнаты, стал прислушиваться. Чем ближе подходил, тем отчетливее становился гул. Скорее это был напев спокойной мелодии. Приятный женский голос напевал одну и ту же ноту. По затылку пробежали мурашки. Кроме меня в квартире никто не живет. Голос напугал. Он был нежным, но в нем присутствовало что-то нехарактерно для человека. Нервы сдали и я быстро открыл дверь. Пение прекратилось. В ванной комнате никого не оказалось. Может, соседи?

Оставив дверь открытой, присел на кровать и попытался найти логический ответ произошедшему.

– Маркус, все нормально? – услышал из трубки.

– Да. Просто голубь в окно врезался. Проверял,

– В общем, если тебе не трудно, то можно сегодня заняться твоим сочинением, так как уезжаю послезавтра,

– Уезжаешь?! – перебил ее, удивившись неожиданному отъезду. Куда это она собралась?!

– На сколько, уезжаешь? Куда? – не удавалось мне скрыть излишнее волнение и возмущенность.

– На две недели. Надо ехать к отцу, он сломал ногу, когда играл в гольф. Даже не знаю, как ее можно сломать, играя в гольф, – посмеялась она над глупой ситуацией, несмотря на то, что ее отцу сейчас не до шуток.

– Ну, ты как? Согласен?

– Согласен. Во сколько встречаемся? – при мысли о встречи со Стефани, термометр настроения превышал норму.

– Сможешь, через часик?

– Смогу, – уверенно ответил. Хотя в таком состоянии, как у меня, не хватит часика. Минимум, три.

– Ну, тогда до встречи, Маркус, – почувствовал, как ее красивые губы расплылись в улыбке.

– До встречи. – ответил и, как маленький, жда пока Стефани положит трубку. Сидел с тупой улыбкой где-то минуты две. «Я что-то должен был сделать», – подумал, возвратившись обратно в серую реальность. Завтрак! Он до сих пор варится!

Открыв крышку, лицезрел вместо каши непривлекательную субстанцию. Не быть мне поваром. Такой смесью можно смело клеить испорченные ботинки. «Собачий завтрак», - понял, что напомнила мне эта каша. Уж лучше бы сделал бутерброды…

6

В библиотеку приехал с опозданием на двадцать минут. Стефани не злилась на меня, напротив, отнеслась к опозданию с пониманием. В очередной раз позавидовал самому себе. Она как раз стояла возле библиотеки. При виде ее не смог сдержать улыбки.

– Отлично выглядишь, – сделала она комплимент.

А реально ли я выглядел хорошо?

– Оу, спасибо. Ты явно… мой конкурент, – получился самый нелепый взаимный комплимент. Мысленно ударил себя по лицу. Моральная усталость отразилась на мозговой деятельности.

Зайдя в библиотеку, мы уселись за понравившийся Стефани стол. Она достала из своей сумки учебник по литературе, и принялась за работу.

Пока она объясняла, что писать и почему это надо писать, любовался ею. Я всем своим видом играл заинтересованность. Но слова подруги летели мимо моих ушей. И дело было не только в Стефани. Страшная авария не выходила из головы. Появилась определенная апатия ко всему. Прошло недостаточно времени, чтобы внутреннее состояние нормализовалось, и я мог продолжать жить, как обычно. Возможно, уже не будет «как обычно».