Я не смела поднять глаза, поэтому рассматривала разноцветные татуировки у нее на руке.

– Он мне нравится, Слоан. Очень нравится. Я уже давно ничего подобного не испытывала. – Я все-таки посмотрела на нее: может, даже никогда.

Слоан расплылась в ослепительной королевской улыбке.

– Ты хочешь порвать с Тайлером?

Ну вот, начинается.

Я помотала головой.

– Нет. Мы с Джошем не сможем быть вместе.

Она нахмурилась.

– Почему нет? Было бы здорово. Я с Брэндоном, ты с Джошем. Рамиресы и Коуплэнды купили бы дома по соседству, вместе бы растили детей…

Я презрительно хмыкнула.

– Какая ты шустрая.

Будто я сама никогда не думала о том, как все было бы просто. Как замечательно. Но это лишь несбыточные мечты, потому как я ничем не лучше его прошлой подружки.

Надо во всем признаться Слоан. Нет больше сил держать в себе эту тайну. Тем более сейчас, когда появился Джош.

Надо было давно уже открыться, но Слоан не умеет принимать мир таким, какой он есть. Она обязательно расстроится. Да и кто бы не расстроился? В отличие от нее я понимаю, что жизнь полна дерьма, которое невозможно изменить, но я смиряюсь с ним и живу дальше. Я должна признаться, иначе как объяснить ей, что я не могу быть с Джошем. Мы должны поговорить, прямо сейчас.

– Слоан, послушай меня.

Слоан тут же изменилась в лице. Она слишком долго меня знает. И мой голос сразу же меня выдал.

Я заправила волосы за уши.

– Ты знаешь, мне от многого пришлось отказаться из-за проблем с месячными.

Она знала. Мы дружили с шестого класса. И, конечно, я рассказывала ей о кошмарных менструациях, которые мучили меня по три недели подряд. Я пила столько обезболивающих, что к одиннадцатому классу уже заработала язву. В выпускной день у меня были такие дикие боли, что я не могла даже стоять, и пришлось остаться дома. А сколько раз она отвозила меня в больницу, уже и не сосчитать.

– Я не хотела расстраивать тебя до свадьбы, прости, что испорчу настроение.

Нельзя тянуть, надо просто взять и сказать, рассказать ей все, с чем мне вот уже полтора месяца приходится справляться в одиночку.

– Мне будут удалять матку.

Слоан оторопела. Прижала руку к губам: «Как?»

Крайняя мера, но терпеть больше не было сил. Я неделями истекала кровью, напрасно терпела невыносимые боли, не могла жить полноценной жизнью. Хватит, я устала.

– Обычно женщинам моего возраста такие операции не показаны. Но мой случай исключение. Фибромы опасны и влияют на качество жизни. У меня практически нет шансов когда-нибудь выносить ребенка.

– Когда все стало настолько плохо? – почти шепотом спросила подруга.

– Слоан, плохо было всегда.

Она отвела глаза, уставившись куда-то в пол.

– Боже мой, Кристен. Боже мой. Почему ты мне не сказала? Я… я бы ходила с тобой по врачам. Я бы… – Слоан снова посмотрела на меня и выдохнула: – У тебя никогда не будет детей.

– И так не было бы, – пожала я плечами.

Слоан совсем растерялась.

– Но шанс забеременеть остается, ведь так? Маленький, но он есть. А если ты…

– Слоан, я бесплодна. И всегда такой была. Проблемы начались с самых первых месячных, а теперь еще и эти фибромы. У меня матка пятидесятилетней женщины, я испробовала все что можно, ты это знаешь. Я истекаю кровью последние полгода и снова довела себя до анемии. Я возлагала надежды на внутриматочную спираль, но все напрасно. Кровотечения не прекратились, как и спазмы. От противозачаточных таблеток, которые должны были помочь, стали расти опухоли. Это конец. Вариантов больше нет.

Слоан стояла совершенно разбитая – до нее наконец дошли мои слова. Она поняла, что операция – это не прихоть, не спонтанное решение. Я взвесила все за и против. Я консультировалась у самых разных специалистов. Я прочла все брошюры о бесплодии. Я познакомилась с женщинами, которые уже прошли через это.

– Это не лечится, Слоан.

Я опустила глаза и поправила платье на животе, маленьком и вздутом. Со стороны казалось, что я на третьем месяце беременности. И это была последняя капля. Чаша весов наклонилась. Из-за опухолей матка начала увеличиваться.

«Гугл» показал мне женщин с подобными новообразованиями, которые выглядели на шесть месяцев. Вот что ждало меня в будущем. Все будет только хуже. Я не могу этого допустить. И так слишком много уже потеряно.

– Врачи говорят, опухоли могут настолько разрастись, что будет трудно дышать. Они будут мешать другим органам. Посмотри. Слоан, посмотри на мой живот.

Она уставилась на треугольник между моими пальцами.

– Когда? – В ее карих глазах блеснули слезы.

– В апреле. Я записалась на следующий четверг после вашей свадьбы. Яичники останутся на месте, поэтому климакса пока не будет. Есть еще суррогатное материнство, если я когда-нибудь накоплю денег. Так что не все потеряно.

– Я выношу твоего ребенка, – всхлипнула она.

– Ты думаешь, Брэндон согласится?

Она взяла из диспенсера бумажное полотенце и промокнула им глаза.

– Уверена, он не будет против.

Сомнительно. Брэндон отличный парень, но невозможно представить, чтобы он спокойно смотрел, как его жена, вынашивая чужого ребенка, подвергает свой организм таким серьезным испытаниям. Здесь Слоан не могла решать одна.

Я уже интересовалась данным вопросом. На практике не все так просто, да и недешево.

Профессиональная суррогатная мать обойдется мне в пятнадцать-двадцать тысяч долларов плюс лабораторные манипуляции еще тысяч в двенадцать. Вероятность зачатия при ЭКО составляет всего сорок процентов. К тому же по страховке я не получу ни цента. Если мне не улыбнется счастливый случай или удача, то останусь я на всю жизнь бесплодной и бездетной. И, скорее всего, превращусь в ту самую безумную тетушку, которая носит шляпки с вуалью, пахнет нафталином и живет в окружении десяти собачонок.

Я улыбнулась Слоан, хотя и знала, что глаза мои по-прежнему грустны.

– Ладно, давай не будем забегать вперед. Тайлер, кстати, вообще не хочет детей. Но спасибо за предложение.

– Тайлер не хочет детей? – нахмурилась она.

Я покачала головой.

Она окинула меня взглядом.

– Ты серьезно? Почему ты все еще с ним? Ты же хочешь детей, Кристен.

Я отвернулась.

– Кристен!

– Слоан, прекрати.

– Что, черт возьми, ты делаешь? Зачем он тебе?

Дверь в туалет открылась, и вошла какая-то женщина. Одарив нас улыбкой, она зашла в кабинку, и мы со Слоан, замявшись, замолчали.

– Что значит зачем, Слоан? – прошептала я. – Тайлер классный. Он напористый. Он амбициозный. Он умный. Он хорошо зарабатывает. У нас много общего. Да и чего скрывать, мне нужен мужчина, который не хочет детей. От реальности не убежишь. Джош хочет детей. Он бросил Селесту, потому что дети ей были не нужны. При самом лучшем раскладе, если сойдутся все звезды, может быть, у меня будет один ребенок. Один, если повезет и будут деньги. Мы с Тайлером как никто подходим друг другу.

Подруга не спускала с меня глаз.

– Господи, ты опять за свое. У тебя все по инструкции. Кристен, мужа не выбирают как машину. – Она сложила руки на груди. – Ты не любишь Тайлера, так ведь? – прошипела Слоан чуть слышно. – Ни капельки не любишь. Я так и знала. Поняла это, когда в последний раз видела вас вместе.

– Нет, я его люблю, – настаивала я на своем.

Может, все дело в «сопливой» романтической истории Слоан и Брэндона? Нет. Может, виноваты мои чувства к Джошу? Однозначно нет. Но это была любовь. Сейчас чувства немного притупились, да. Но только из-за долгой разлуки. Все вернется. Всегда возвращалось. Наверняка вернется.

Слоан покачала головой.

– Любовь – это не список «за и против». Это чувство. Что же ты делаешь, Кристен?

Что я делаю? Я все продумываю. В отношениях с Тайлером есть логика. Самый простой путь. Он тот самый мужчина, который меня полностью устраивает.

– А что такого в том, что я с умом подхожу к нашим с Тайлером отношениям? Другим тоже не мешало бы включать иногда голову. Глядишь, не было бы столько измен и одиноких мамочек с отцами-алиментщиками. Что, черт возьми, плохого в том, чтобы смотреть на мир рационально и логически?