— Биополей?

— Значит, знаешь. Но всё равно такого эффекта быть не должно. А Мира? — Роми оглянулась на неё, спросила громче: — Ты что-нибудь чувствовала во время перехода?

— Вспомнили, что я существую? — фыркнула та. — Ничего я не чувствовала. По колено воды в вашей луже Истока, — Мира обернулась к ним, закатила глаза. — А ты разоралась, как будто тебя режут.

Очутиться рядом с ней, опрокинуть на спину, усесться на груди так, чтобы исключить возможность малейшего сопротивления — всё это заняло не больше секунды. А со стороны наверняка выглядело, как вихрь: только что Роми сидела рядом с Аданом и вот уже вдавливает Миру в песок, обхватив ладонями её голову.

— Сейчас поймёшь, почему орала, — прошипела она ей в ухо и закрыла глаза. Подушечки защипало, в голове стучал двойной пульс: собственный и Миры. Роми делилась с ней всей болью, которой одарило её Море Истока.

Мира взвизгнула, зашлась в крике. И почти сразу Роми отшвырнуло в сторону, на мокрый песок у самой воды.

— Не смей!

Ещё секунда, и рядом с Мирой уже стоял Адан и смотрел Роми в глаза с яростью загнанного в ловушку зверя, не собиравшегося сдаваться без боя. А Мира, обезумев от ужаса, прижималась к нему: всё тело будто свело судорогой, хрупкие плечики вздрагивали, пальцы цеплялись за его футболку.

Роми вскочила на ноги, отпрыгнула от накатившей волны, но вода всё же успела ужалить за пятку. Боль не сбила с ног, а толкнула вперёд — к застывшим на берегу фигурам. Шаг, и Роми вновь стояла рядом с ними. Сейчас она двигалась как никогда быстро — воздействие Моря снова было прежним, утраивая скорость движений. Новой была ярость. Необузданная и… отстранённая. Роми отдавала отчёт всей нелепости своего поведения, но не могла остановиться. В висках стучало одно слово — враг!

Прикоснуться к Адану ей всё же удалось, а потом отбросило назад, как будто его кожа, от которой теперь исходило слабое сиреневое сияние, отталкивала сама по себе.

Роми снова поднялась, снова сделала шаг — в этот раз она продвинулась гораздо меньше. Изменения, вызванные Морем, стирались. Желание лезть в драку, размазать противника по песку, развеять по ветру — крепло. Роми видела лишь один выход.

— Ещё раз, — прищурившись, прошипела она, — и я за себя не ручаюсь.

Адан что-то процедил сквозь зубы, заслонил собой Миру, резко вытянув обе руки ладонями к Роми. Свет от его кожи стал темнее, но гораздо насыщеннее — уже не сиреневым, а ярко-фиолетовым, и в тот же миг Роми отлетела назад, в противоположную сторону — прямо на скалы. Спиной и затылком почувствовала, как прижата к ним невидимой силой — ни вздохнуть, ни пошевелиться.

— Сила — единственный язык, который ты понимаешь? — Адан медленно шёл навстречу, а за его спиной прибой превращался в настоящий шторм. — Повторить или достаточно?

Роми переводила взгляд с него на беснующееся Море и не могла понять, что первично: её ярость или гигантские волны? Ветра не было, воздух застыл, но Море Истока сходило с ума, и она, казалось, тоже. Мерещилось, будто в голове вертится ураган, закручивая вихрем всё, что она знала, с тем, чего никогда раньше не испытывала. Единственная чёткая мысль — драться. Это — поможет. Надо только оторваться от скалы, прикоснуться ладонью к песку, перейти в другую плоскость — пусть замрёт всё, пусть застынут волны.

Скала за спиной дрогнула. Роми, как могла, склонила голову на бок, вызывающе улыбнулась:

— Ещё.

— Ллэр говорил, что на Тмиоре я не смогу причинить вреда, — Адан мгновенно переместился — между ними оставались какие-то жалкие сантиметры, преодолеть которые, к сожалению или к счастью, у неё не получалось. Но не у Адана. Сильные горячие пальцы сжали горло, скалы за спиной исчезли, чтобы появиться под ногами вместо песка. — Тогда добро пожаловать в Бэар, Роми.

Короткий миг, доля секунды, даже меньше, и она вновь могла дышать свободно. Шумно выдохнула, со свистом вдохнула. С каждым глотком другого, невероятно чистого воздуха становилось легче. Дул мягкий бриз; утёс, на котором они очутились, заливало знойное, но не злое солнце. И ни звука вокруг — ни крика птиц, ни шума прибоя. Ярость исчезла вместе с Морем Истока, растаяла, будто щёлкнули выключателем. Навалилась усталость.

Роми рухнула на гладкий тёплый камень, провела по нему ладонью: ветер хорошо постарался, отполировав его почти до блеска. В воздухе витала чуть солоноватая свежесть, будто где-то рядом было море. Настоящее, а не вязкая лужа глицерина, беснующаяся при малейшем приближении к ней атради.

— Спасибо.

— Спасибо? — хмыкнул Адан. — Объяснить ничего не хочешь?

— Что тут объяснять? — Роми зажмурилась, подставила лицо лучам. Энергии по-прежнему катастрофически не хватало. — Ты всё сделал правильно. Даже лучше, чем мог. Я думала, ты мне просто по роже двинешь, а ты привёл сюда. Не предполагала, что есть такие места.

— Ты… соображаешь, что несёшь? Что делаешь, соображаешь?!

— Уже соображаю. Там — нет. — Он злился, а ей было слишком хорошо от того, что она наконец обрела контроль над своим сознанием, что её больше не сводит с ума ярость. — У меня нет ни малейшего представления, что со мной было, Адан. Море Истока никогда так не влияло на атради. Боль, усталость, изменённое восприятие времени — это всё да! Но я чуть не задохнулась от желания вас убить. И то, что ты сделал… было правильно.

— Правильно?! — Адан не желал успокаиваться. Или не мог — слишком велико оказалось пережитое потрясение.

До неё только сейчас дошло — там, на песке Тмиора, у него получилось проявить способности в полную силу. А может, это всего лишь малая часть того, на что способен в идеале доа. Малая, но достаточная, чтобы утихомирить её.

Роми поднялась и теперь могла видеть, что они стоят на широкой идеально плоской вершине горы. Высоченный каменный столб не больше двухсот метров в диаметре резко обрывался, а внизу, вероятно, можно было обнаружить то самое, пахнущее йодом и солью, настоящее море.

В том, что Адан — не обычный бэарец, сомнений не осталось. Ни один из них, даже самый одарённый человек из самого Зрелого Мира, не способен на такое в начале пути.

— Ты чуть не убила Миру… меня. Чувствуешь разницу?! Представляешь, чем бы всё закончилось, если бы я не смог тебя остановить?!

— Поверь, чувствую! Представляю! Более чем. Поэтому… спасибо. Я бы… Не думай, что у меня не осталось… что мне плевать на жизни других. Да, я не питаю к девчонке симпатий, но её убийство… Я не такая. Послушай, — Роми прекратила оправдываться, примирительно вскинула руки. — Давай не будем переходить на новый виток споров. Я понимаю, ты злишься. Но и ты пойми. Чем дальше… я без понятия, что вообще происходит. Так не должно быть.

— Великолепно! — Адан какое-то время пристально смотрел на неё, затем прищурился: — Ты вела себя глупо, но теперь я хотя бы знаю, как выбивать из этих наглых голубых глаз самоуверенность. — Он уселся на скалу, прижал к груди колени и обнял их руками. А потом вдруг рассмеялся. — Видела бы ты себя со стороны сейчас.

— Ну, уж простите! Я не предполагала, чем закончится сегодняшний вечер, — она растерялась, машинально запахнула промокший насквозь халат. Адану удалось сбить её с толку, поэтому Роми предпочла отвернуться и сменить тему. — Таким твой мир мне нравится больше, чем ночью из окна кабриолёта.

— Здесь, за сферой мне он тоже нравится. Вопрос, понравлюсь ли я ему теперь… такой, — в голосе мелькнуло беспокойство, но лишь на мгновение. Адан опять беззаботно засмеялся: — Кабриолёт мне уже вряд ли понадобится.

— А зачем вам нужна сфера?

— Видимо, за тем же, зачем вам Море Истока. Никакой ощутимой пользы, только хлопоты, но есть. Чтобы было.

— Море Истока не совсем бесполезное. Нам в нём всегда больно, хоть и не так, как мне было в этот раз. Но оно нас меняет. Новичков — физиологически. Потом завершает метаморфозы, о которых я тебе говорила и которые похоже тебе не грозят, — она усмехнулась. — А ещё ненадолго позволяет пользоваться всеми нашими способностями, по-другому недоступными в Тмиоре. Заодно наделяет дополнительными. Ускоряет ход внутреннего времени, к примеру, тогда мы начинаем двигаться быстрее. Не перемещаться, прокалывая пространство, а именно двигаться.