Пару секунд Адан переводил взгляд с него на неё и обратно. Выходило, что девушка-зверёк действительно жива, а Роми ему соврала. Зачем? И вообще, что им всем от него нужно?

Раговаривать было больно. Думать — ещё больнее, поэтому он подумает обо всём потом. Завтра. Или позже. Сейчас надо отоспаться и прийти в себя.

— Не можете, — Адан блокировал дверь, а заодно отключил звонок и побрёл обратно в спальню.

За спиной послышалось гудение, раздался щелчок, а следом — шелест отъезжающей в сторону панели.

— Нет так нет, — заявил болтливый незнакомец. — Но мы всё равно войдём.

Адан обернулся, встретился с ним взглядом. Не то чтобы разозлился. Скорее, удивился. А ещё осознал, что окончательно проснулся. Правда, чувствовать лучше от этого не стал, но зато хотя бы вспомнил. Всё или почти всё — трудно предположить, какого-то звена не хватает или, наоборот, лишнее, когда вся цепочка событий пережитого накануне не дружит с логикой.

— Что эта рыжая дура обо мне сказала?! Что я разбилась?! Да сама она разбилась! Особенный день, видите ли. У неё он был точно особенный. Если бы не мы… не он, то есть. Ллэр её спас, — Мира кивнула на своего спутника, меньше всего похожего на человека, который стал бы кого-то спасать. — Эта чокнутая едва не подохла в грязи на поле.

— На поле, значит, — машинально повторил Адан, задумчиво потирая переносицу.

Правильно, на поле. Где же ещё? Именно там он видел Роми в последний раз. Сначала они куда-то летели, потом отказали приборы, кабриолёт упал, но они выжили. Потом… потом творилось что-то, что разум объяснять отказывался. А дальше… Последнее, что Адан помнил — огромная сиреневая луна. За секунду до этого — яркий зелёный свет от…

Он бросил взгляд на левое запястье — конечно, браслет. Свет на поле шёл от него. А вот каким образом Адан оказался в своей квартире, по-прежнему оставалось тайной. И что случилось потом — тоже. В памяти всё ещё наблюдались серьёзные провалы. Наверное, последствия падения. Но как-то он всё же вернулся домой, вымылся и даже переоделся.

— Так вы знакомы? — Мира спрашивала не у него, а у своего спутника.

Тот покачал головой:

— Нет. Нам просто надо поговорить. Про поле, — он пристально посмотрел на Адана. — Я, кстати, Ллэр.

— Ясно, — Адан кивнул. Снова нахмурился. — Где Роми? Она в порядке?

— Будет в порядке. Скоро.

Мира выразительно закатила глаза.

— Ты что? Тоже за неё переживаешь? После того, как в баре тебя… — она запнулась. Видимо, не смогла подобрать подходящего слова, но Адан словно услышал те варианты, которые крутились у неё на языке. — Ну понятно. Теперь хоть ясно, зачем ты меня сюда притащил, — Мира развернулась к своему спутнику. Громко хмыкнула и направилась в сторону кухни.

— Что вообще происходит? — Адан в недоумении посмотрел на Ллэра, от которого словно повеяло холодком, как будто оба стояли на сквозняке.

— Могу попытаться объяснить, если ты готов слушать.

Адан вгляделся в серые ухмыляющиеся глаза.

— Как будто у меня есть выбор, — он пожал плечами и прошёл в гостиную. Приблизился к окну. Нахмурился, заметив, как на оптической шторе пробежали помехи. Сегодня что, и правда особенный день? Вся техника решила испортиться? Или от пережитых потрясений уже рябит в глазах? Неизвестно, что хуже.

Адан опустился в кресло, кивнул Ллэру на соседнее.

— Если можно, давай сразу к делу.

— А может, я здесь пока поживу? — донеслось из кухни. — В Актарион мне всё равно нельзя, а тут классно. Почти как дома. Не то, что в замке. Я там или на солнце поджарюсь или умру короткими отрезками накручивать километры по коридорам.

Адан посмотрел на развалившегося в кресле Ллэра:

— Надеюсь, она так шутит?

Тот пожал плечами.

— Ей действительно негде жить. Дом взорвали, а в тмиоре не понравилось.

— Где не понравилось?..

— Это может подождать. Лучше расскажи про Роми. Она ведь была с тобой, когда едва не погибла, — в голосе Ллэра не было угрозы или обвинения, скорее, неподдельный интерес человека, столкнувшегося с чем-то абсолютно неожиданным. — Помнишь, как это произошло?

— Нет, — честно признался Адан. — То есть помню, конечно, что мы были на поле и как там оказались. А что случилось потом — очень расплывчато.

— Сосредоточься. Что было до?

Адан несколько секунд изучал Ллэра. Внешний вид, появление на пороге его квартиры, подозрительная настойчивость, если не сказать наглость — всё это не должно было внушать доверия, и вместе с тем хотелось обо всём рассказать. Может, вечерние события настолько не вписывались в привычный уклад, что требовалось проговорить их вслух кому-нибудь только для того, чтобы самому поверить?

— Хорошо, — Адан задумчиво взъерошил волосы.

До определённого момента всё ведь было обычно. Офис, слушание в суде, снова офис, дела, клиенты. И так до самого вечера, пока он не пришёл в «Нольд». Там заканчивалось обычное и начиналось невероятное, включая парочку, находившуюся в его квартире сейчас.

— В общем, Роми нашла меня на парковке, когда я ушёл из «Нольда». Ей приспичило покататься. Ну и… — Адан развёл руками. — Докатались. Система неожиданно отказала, я не успел разобраться, в чём дело. Кабриолёт стал терять высоту, пришлось выпрыгивать на ходу. Не знаю, как мы не разбились. Не понимаю. В голове не укладывается. Ни это, ни то, что происходило на поле. Роми нацепила на меня браслет. Потом появились тени. Или это были люди. Хотя вряд ли люди. Не знаю. — Описать словами то, что там происходило, не получалось. — Помню свет, очень яркий. Из этой вот штуки, — Адан приподнял левую руку. — Потом вроде был взрыв. И луна. Огромная, сиреневая. Никогда такой не видел. Дальше — прочерк. До вашего прихода я ничего не помню. Ни как вернулся домой, ни как лёг спать.

Ллэр всё так же щурился, пристально смотрел на него, и Адан скорее прочитал по губам, чем услышал его задумчивое бормотание:

— Как же мне не повезло.

— А мне, думаешь, повезло? Весь вечер — мечта идиота.

— Ты жив, это уже плюс. Найдутся ещё. Плохо, что машина сгорела. Я бы посмотрел на показания приборов. Может, смог бы понять, что сожрало всю энергию.

Адан обернулся на выходящую из спальни Миру. Когда только успела.

— У тебя очень даже мило, — прошелестел в голове её голосок. — Чистенько, но не маниакально. Ну, чего уставился-то? Я просто заглянула. Посмотрела и всё. Интересно же. Ничего не трогала, в личных вещах не ковырялась, надо больно.

Она опустила на столик квадратный деревянный поднос с тремя чашками кофе, села на диван, и Адан вдруг понял, что Мира не сказала ни слова с момента, как ушла на кухню.

Но как такое возможно?! Он же точно слышал её слова.

Виски сдавило сильнее. Адан стиснул зубы, закрыл глаза. Вдох, выдох, вдох. Медленно, по чуть-чуть, но отпускало.

— Голова болит? — участливо поинтересовался Ллэр. Адан не сомневался: вопрос адресован ему.

— Сейчас пройдёт. Наверное, — он на секунду приоткрыл глаза и тут же снова зажмурился — свет от электрических ламп казался яркими прожекторами.

— Помочь?

— Неужели лимит доброты снова пополнился, — съязвила Мира.

Адан опять отчётливо осознал, что она не произнесла ни слова.

— Сделай одолжение — не думай, — буркнул он.

— Хорошо же тебя шандарахнуло в баре. Даже мысли читать научился, — а вот это Мира точно сказала — громко и насмешливо.

— Не провоцируй его, — попросил Ллэр.

— А то что? — убавлять громкость она не собиралась. — Мог оставить меня в замке, раз мешаю, — с дивана донеслось обиженное сопение.

Адан приоткрыл глаза и не сразу понял, почему ничего не видит. Через миг сообразил, что кто-то погасил свет и в комнате царил полумрак. То ли отсутствие яркого освещения, то ли тишина, то ли всё вместе, но становилось легче. Головная боль постепенно затихала, хотя мысли всё ещё путались и думать связно не получалось. Это не было похоже на обычную мигрень или недомогание. Скорее, на лёгкое помешательство, когда кажется, что можешь слышать, что думают другие, когда видишь то, чего нет и быть не может по определению.