— Попробуй! — Лёха облизал пересохшие от волнения губы.

Михаил пробежался пальцами по клавиатуре и присвистнул от удивления.

— Ожидаемое время выполнения программы — пять часов!

— Это много? — не понял Лёха.

— Это очень много! У меня тут восьмиядерной проц и памяти 32 гига. А ЕСка это будет молотить двое-трое суток.

— И что делать?

— Персоналка к вечеру досчитает. А если хочешь на ЕСке прогнать — то надо на все выходные запускать. Но тогда надо здесь оставаться дежурить. Ты готов?

— Да не вопрос! Домой только позвоню, чтобы не волновались.

Михаил улыбнулся его энтузиазму.

— Я же сказал — в выходные, а сейчас только понедельник.

Весь день Лёха постоянно бегал к персональному компьютеру, на котором был установлен эмулятор ЕСки и работала программа с перфокарт. Наконец, вечером он увидел долгожданное сообщение «Работа программы завершена».

— Ну что, случилось чудо? — подошёл Михаил.

— Чего она тут насчитала? — спросил Лёха.

— Так, вот получился результат, который скинут в текстовый файл. В оригинале он должен распечатываться. Смотрим этот файл. Тут заголовок и какая-то таблица. И чего — эту таблицу он вычислял весь день?!

— А что в заголовке? — Лёха дрожал от нетерпения.

— Погоди, кодировку переключу, а то русские буквы не видно. Вот, теперь видно. «Исходная точка — 12 марта 1969, конечная точка — 12 марта 1999». Дальше список каких-то параметров, и пошла таблица. Ты знаешь, что всё это значит?

— Вот теперь буду думать, — озадаченно произнёс Лёха. — Но главное, что программа здесь работает. Надо будет ещё прогнать на ЕСке и сравнить.

— Но это только в выходные, — напомнил Михаил. — Тебе получившийся файл распечатать?

Всю дорогу до дома Лёха мучительно думал — что это означает. Исходные и конечные точки — это явно указывает на то, что это расчёты временного перехода. Получившаяся таблица — параметры для настройки аппаратуры машины времени. Но почему исходная точка — 12 марта 1969 года? Насколько он знает, переходов было два — в июне 1968 и в сентябре 1968. Тогда это что? Посчитали про запас? Или же был третий переход во времени, о котором он не знает? Но Ковалёв про него тоже ничего не говорил.

6

Около дома его уже поджидали друзья.

— Ну ты где ходишь? — недовольно спросила Ольга. — У меня в пятницу утром самолёт, а мы ещё ничего не обсудили.

— Я запустил программу с перфокарт, которые мне дал Ковалёв, — похвастался Лёха. — Она вычисляет какую-то таблицу параметров для машины времени. Но весь прикол заключается в том, что переход рассчитан с 12 марта 1969 в 12 марта 1999 года.

— Вроде же было только два перехода, и оба — в 1968-м, — припомнила Ольга.

— Вот и я так думал. Тут что-то непонятное.

— Ладно, давай с этим потом. Что мне Нечаеву говорить?

— Ты сначала придумай, как ты к нему подойдёшь, — в своей скептичной манере высказался Иван.

— Это уже моё дело, — отмахнулась от приятеля Ольга. — Ну так какие будут мысли?

— Я предлагаю такую легенду, — вылезла Светка. — Типа ты — это я, то есть ты учишься на журналиста, а это у тебя курсовая работа — взять интервью.

— Ну не надо бывшего кгбшника совсем за дурака считать! — возмутилась Ольга. — Он на третьей же фразе раскусит, что я такая же журналистка, как он — испанский лётчик.

— Вот если бы я могла полететь вместо тебя! — мечтательно произнесла Светка.

— Мечтать не вредно! — Ольга тут же поставила её на место. — Народ, какие ещё мысли?

— Когда не знаешь, что говорить — говори правду, — предложил Лёха.

— Это включая твою затею с ГКЧП? — уточнил Иван.

— Давай стебаться потом будешь, — остановила его Ольга. — Значит, мы интересуемся советскими достижениями в области путешествий во времени. Почему мы этим интересуемся?

— Эта… — Лёха пощёлкал пальцами. — Потому что школьная учительница нам об этом рассказывала на уроках.

— Тебе рассказывала, а не мне, — уточнила Ольга. — Но сойдёт. Теперь дальше — почему я об этом спрашиваю именно его?

— Потому что о нём нам рассказал подполковник Ковалёв, — подсказал Лёха. — И типа ты спрашиваешь — а не он ли тот самый участник эксперимента, которого наградили орденом Ленина?

— Так, легенда мне ясна, — облегчённо вздохнула Ольга. — Для начала нормально, а дальше — как пойдёт. Осталось придумать, как с ним познакомиться.

— Ты прямо как подруга Джеймса Бонда, — притворно умилился Иван. И тут же получил от Ольги ответку:

— А ты — Джеймс Бонд, что ли? Ты бы лучше учился танк водить. Помнишь, как в фильме «Золотой глаз»?

1

Андрей Николаевич не спеша прохаживался по своему кабинету. При этом он бросал быстрые взгляды на фотографии на стене. На них были изображены известные люди, преимущественно политики. Но не только — Андрей Николаевич остановился перед снимком, где был запечатлён Арнольд Шварценеггер. Общее же во всех снимках было то, что на них неизменно присутствовал он сам — Нечаев Андрей Николаевич. Где-то на заднем плане, где-то — здороваясь или даже обнимаясь со знаменитостью. Например, со Шварценеггером он был запечатлён в обнимку. Рядом другой снимок — Джордж Буш-младший вступает в должность. Тут, конечно, в толпе найти Андрея Николаевича без подсказки непросто. А вот и его любимый снимок — инаугурация Ельцина в августе 1996 года. Сам Андрей Николаевич теряется в толпе, да и Борис Николаевич выглядит не лучшим образом, но при взгляде на этот снимок всегда вспоминается то чувство победы и облегчения. Да, были же времена!

Но вот когда дедок под Новый год заявил «Я устал, я ухожу», Андрей Николаевич впервые ощутил беспокойство. А потом ещё эта история с Ходорковским. Тогда Нечаев не стал дожидаться, и от греха подальше уехал в Лондон. И с тех пор тревога не покидает его, а только становится всё острее. И всё из-за этих расписок! Чёрт его дёрнул их подписать! Тогда он был в полнейшем раздрае — только что похоронил отца. Старик напоследок учудил — застрелился. Да было бы из-за чего! Ну запретили КПСС, но все эти разговоры про люстрацию и прочие ужасы так и остались разговорами. Наверное, у отца тогда просто сдали нервы. Но Андрей тяжело это переживал.

И именно в эти дни его пригласили на Старую площадь. Он не был там давно — с тех пор, как ушёл со службы. А когда-то ходил туда как на работу — всем хотелось из первых уст узнать, что же будет через двадцать пять лет. Он выступал раз за разом, и в конце концов заучил свои слова наизусть, как артист. Подхлёстывая воспоминания, он нажал кнопку музыкального центра. Раздался голос молодого Андрея Макаревича:

«…но сказать по правде,

Я хотел бы только посмотреть,

Посмотреть, что будет с нашим миром

Через двадцать лет…»

Рок-музыкант только хотел, а Андрей Нечаев посмотрел, только не через двадцать, а через двадцать пять. Не сказать, что ему сильно понравилось то, что он увидел. Но это объективная реальность, и с ней приходится считаться, как-то в неё вписываться.

«… Я отдал бы всё на свете

И просил бы об одном —

Чтобы только с нами что-то было

Через двадцать лет…»

Но нет, «что-то» Андрея не устраивало, он хотел большего. Гораздо большего! И он это получил тогда на Старой площади. Но неприметный человек потребовал расписки. И Андрей их подписал. Потом он долго вспоминал эти идиотские формулировки: «… получая в свой распоряжение народную собственность…», «…обязуюсь по первому требованию…». Но тогда он был просто ослеплён открывавшимися перспективами. Уже через месяц он зарегистрировал свой банк. Все охотно шли ему навстречу, и он подозревал, что при этом не обходилось без телефонного звонка неприметного человека со Старой площади.

Со временем он привык считать это всё своим. И он считал, что имеет на это право — ведь он точно знал, к чему всё идёт. И он тоже шёл к этому широкими шагами. И он не ошибся. Только вот эти расписки! В ночных кошмарах ему виделось, как к нему подходит неприметный человек и вкрадчивым голосом говорит: «Андрей Николаевич, мы благодарим вас за ваши услуги. А теперь верните народную собственность её законному владельцу — советскому народу!»