Иван сидел в своем кабинете и немигающим взглядом буравил точку на противоположной стене, где-то за окнами шумел город, ходили люди, а у него перед глазами лежал труп беременной девушки. Гратко не пытался строить какие-то схемы, мысленно рисовать образ убийцы, для этого у него было слишком мало материала. Он лишь пытался понять, чем движим человек, чтобы убить девушку, да еще с маленькой жизнью внутри нее.
Иван снова и снова натыкался на банальные фразы пособия юного следопыта. Для того, чтобы поймать или выследить преступника – нужно думать как он, видеть как он, дышать как он. Ваня прекрасно это знал и понимал, вот только смириться с таким превращением не мог. У него не было сомнений, что если пожелает, он сможет перевоплотиться в то чудовище, убившее девушку. Проблема заключалась в другом, сможет ли он стать прежним. Эти, казалось бы, пустые мысли тревожили его разум. Однако как не противно было в этом признаваться, но существовал от этих неприятных рассуждений один позитивный момент. Пока он думал о монстре, убившем беременную девушку, о том, что ему самому предстоит примерить облик этого чудовища, психолог не думает о зеркале, о Дарье, о все том, с чем пора давно проститься. Теперь он решил твердо. Он выбросит зеркало из ванны, он сожжет все фотографии, он обнулит свои воспоминания, он перестанет жить прошлым. С этим решительным настроем он поднялся и вышел из кабинета. Вставил ключ в замочную скважину.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич.
Женский голос за спиной оказался знакомым, но от неожиданности Иван вздрогнул. Повернулся, так и не успев, закрыть двери. Перед ним стояла девушка лет двадцати пяти. Уборщица Лиля. Ростом чуть ниже Ивана, с красивой фигурой, брюнетка. Волосы обрамляли слегка удлиненный овал лица с высокими скулами и бледной кожей. Эту бледность подчеркивали алые аккуратные, совсем не девичьи, губы и такие же черные, как и волосы, тонкие длинные брови. Она была красива, но скорее красива, как злая мачеха из сказки о Белоснежке. Такая жесткая красота. Типичный образ прекрасной стервы. И с этим образом никак не вязался синий халат спецодежды, резиновые рукавички и швабра с мокрой тряпкой. Ей бы сидеть за рулем «красной иномарки» в норковой шубке и в «лабутенах», но она стояла перед ним, мило улыбалась и излучала доброту.
Она всегда была добра к Ивану, с первого дня. Не смотря на то, что они были почти одногодки, Иван всегда воспринимал ее как добрую тетушку. Именно Лиля помогала разгребать завалы в кабинете, отмывать стены и снимать паутину с потолка. С ней он говорил много, в том числе и о том, как ему неуютно в коллективе. И она всегда внимательно слушала. Быть может, только благодаря ей и Семену, Гратко до сих пор оставался в этих стенах, смиряясь с насмешками, рутиной и неблагодарностью.
А еще жила в ней какая-то загадка, как и в столе Кролевича. И даже не в самой Лиле, а в шраме на ее лице, который объяснял почти все: и несоответствие образа стервозной красавицы с кротким нравом, и резиновые перчатки, и отсутствие норкового манто. Этот рубец, который в своем роде предрешил судьбу молодой женщины, брал свое начало над левой бровью и тянулся почти до середины левой щеки. Поэтому если вы находились по правую руку от Лили, пред вами стоял ангел неземной красоты, нисшедший до разговора с вами, но стоило вам перейти на левую сторону, белая борозда кожи возвращала вас на землю. Она не выглядела безобразно, но становилось понятно, почему работает именно тут и старается меньше говорить с людьми.
Иван моргнул, заставляя себя смотреть в глаза девушке, а не на шрам. Он давно уже признался себе, благодаря цинизму, который выдавался каждому работнику этого здания вместе с пропуском, что его не интересуют люди как целостный образ. Его интересовали детали. Этот рубец, как магнит притягивал взгляд Ивана. Словно серия сериала, закончившаяся на самом интересном, теребила разум Гратко вопросом не о том, что будет дальше, а что было до этого. Откуда на лице красивой девушки появилась эта отметина? Гратко вздрогнул, пауза затягивалась.
Лиля, держащая в правой руке швабру с тряпкой, с которой капала вода, мило улыбнулась. Хотя, милой стала правая половина лица. На левой – белый шрам покрылся маленькими морщинками и стал походить на большого морского червя с огромным количеством ножек. Иван, в который раз попытался отвести взгляд от шрама, но глаза, как привязанные, натыкались на изъян.
– Фух, ты меня напугала, – ему удалось посмотреть в темно-карие глаза девушки.
– Что много работы? Все уже ушли.
Теперь стоило и ему задуматься над ответом, он целый день просмотрел в одну точку, можно ли было назвать это работой? Ваня вяло улыбнулся, представив, что сказал бы по этому поводу начальник.
– Ты когда заканчиваешь? – Иван вышел из ступора и задал неожиданный вопрос.
Лиля опешила и сделала шаг назад, на ее лице появилось непонимание.
– Около девяти, – не уверено ответила она, стараясь скрыть свое смущение.
Ваня забыл о своем желании вычистить дом и разум. Бравый настрой развеялся, как только он покинул кабинет. Теперь Гратко боялся возвращаться в свою квартиру, он точно знал, что уснуть сегодня ему не удастся, поэтому хватался за любую возможность отсрочить миг щелчка замка в пустом помещении.
– Ваня, ты идешь?
Этот раскат грома вновь заставил психолога вздрогнуть, он глянул в сторону звука и увидел Семена, стоящего в конце коридора.
Несколько секунд Иван сомневался, а затем мило улыбнулся Лиле, как бы извиняясь за свой недавний вопрос, кивнул на прощание, повернул ключ в двери и зашагал по коридору. Они вышли на крыльцо, Семен автоматически зажал в губах сигарету и склонился над пламенем зажигалки, Ваня отрешенно уставился на окружающий мир.
– Классная телка, если бы не шрам… – с этими словами Семен выпустил струю дыма.
В целом, Иван считал Семена единственным нормальным мужиком во всем отделе, но иногда тот, как в подтверждение общеизвестного факта, что все мужики сволочи, становился полным дураком. Ваня непонимающе посмотрел на коллегу. Тот сделал еще одну затяжку, хитро подмигнул и продолжил свой монолог.
– Жалко девчонку, такие формы и пропадают, наверно еще не опробована?
– Так ты платочком ей лицо накрой, или представь, что под тобой твоя Светлана и действуй, – Ваня решил изображать такую же сволочь.
Это ему удалось, его слова долетели до собеседника, когда тот делал очередную затяжку, Семен подавился дымом, закашлялся, превращаясь в красный помидор с выпученными глазами. Он был женат, и не просто женат, а на крупной девушке с близлежащего поселка с зычным голосом и суровым характером. Ивана так и подмывало узнать причину столь необычного выбора своего сослуживца, но все время его чувство такта сдерживало парня, чтобы не спросить об этом напрямую. Трудный день сыграл свою роль, и Ваня был зол на всех.
– А еще лучше поверни ей голову другим боком, так вообще шикарный агрегат получится, – не успокаивался он.
– Да пошел ты!
Семен выбросил окурок, надул губы, как школьница. Он уже решил оставить товарища одного, начав спускаться с крыльца, но Гратко остановил его окриком.
– Семен! Постой, – Иван сделал несколько шагов вниз, догнав собеседника. – Ты ведь сам виноват, такую мерзость начал нести.
– Я понял, проехали. Но больше не надо мою Светлану сюда приписывать.
Обида еще оставалась на его лице и в голосе, но глаза вновь стали добрыми. Иван усмехнулся, и понял, что перед ним большой ребенок, и что именно, такая как Света нужна такому мужчине.
– По бутылочке пива?
Ваня внимательно следил за борьбой соблазна с наставлениями благоверной, которая отображалась на лице товарища.
– А, давай, – Семен махнул рукой, и они зашагали к ларьку.
Осень выдалась на удивление жаркой, даже сентябрьские ночи еще не приносили спасение, поэтому, проведя целый день в кабинетах без намека на кондиционирование, двое мужчин с неким трепетом держали в руках запотевшие бутылки с хмельным напитком. Они стояли в тени огромного тополя, глядя в никуда и думая каждый о своем. События утра не располагали к шуткам, но говорить снова о них не хотелось. Вот так молча, Семен и Иван пили пиво.
