Кузьма Абрамович похлопал Марата по плечу:

— Ты, сынок, сторонись корыстных и продажных женщин. Ведь проститутка — это платная общественная помойка, где толпа любовников освобождается от шлаков животных страстей.

Да, проститутку, шлюху не перевоспитаешь в преданную добрую жену. Ещё более ста лет назад об этом поведал великий писатель Александр Куприн в своей повести «Яма».

Конечно, есть и исключения из общих правил. Небезызвестный чудодей Григорий Распутин (тот, что был советником и наставником императора Николая II и его жены Александры Фёдоровны и одновременно лекарем их сына цесаревича Алексея) мог наставить падшую женщину на путь истины. Сам Распутин, несмотря на сан священника, как известно, не отличался святостью. Но, ради справедливости надо признать, у него были и добрые помыслы, и добрые дела. Он помогал своим сельчанам, делал пожертвования в храмы, был против войны, лечил, как знахарь, людей. Брался, и небезуспешно, за лечение весьма щекотливой болезни — блудострастия, которой страдали некоторые женщины. Подобным целительством Григорий Распутин занимался не только в Петербурге, но и в Казани, чаще по просьбе родственников или мужей. Процесс лечения он называл «изгнание беса» из женщины. Делал он это не только в помещении без свидетелей, но и публично при всём честном народе. В общем, место и методы этой процедуры лечения Распутин избирал сам. Многим они были непонятны, часто вызывали не только удивление, но и возмущение.

В 1903 году Распутин, будучи в Казани, как писал епископ Антоний Волынский на имя обер-прокурора Синода, «ездил верхом на бабе». Но мало кто знал, что Распутин избрал такой своеобразный метод исцеления Лукерии Мамлеевой от блуда и тяги её к злачным местам.

Распутин «оседлал» мещанку Мамлееву: повис на её спине, словно большой вещмешок. При этом он читал молитву и приговаривал: «Вот так в аду ты вечно будешь носить на себе всех грешников-мужчин: тех, что у тебя были, и тех, с кем будешь спать, помимо мужа».

После такой несложной процедуры и гипнотического внушения госпожа Мамлеева стала добропорядочной женой.

В сентябре 1914 года Григорий Распутин, находясь в Казани, вышел из публичного дома, как писал посол Франции в России Морис Палеолог, бичуя поясом бежавшую перед ним голую девицу, что вызвало большой скандал в городе.

Но газеты об этом молчали. Всем газетам Российской империи было запрещено под страхом их закрытия писать что-либо о Григории Распутине.

Опять-таки это было своеобразное лечение заблудшей женщины. Ещё несколькими годами раньше, когда Распутин возвращался из села Покровского на поезде, проезжая Казань, он заявил иеромонаху Илиодору (в миру Сергею Труфанову), что он «может любую девицу из дома терпимости излечить от грехопадения и вернуть её к жизни порядочной жены: {она} добровольно уйдёт из греховной обители и больше никогда не вернётся туда».

Он это неоднократно демонстрировал именно в Казани. И действительно, эти женщины, на коих он воздействовал своеобразными, необъяснимыми методами, становились добропорядочными.

Но обыватели видели только внешнюю неприглядную сторону. Именно по ней во многом и судили о Григории Распутине.

— Но более опасны корыстные женщины в масках добропорядочных светских дам, — продолжил Кузьма Бадретдинов своё предостережение. — Это и подколодные змеи, и затаившиеся безжалостные мошенницы, которые не только обворуют любящих их мужчин, но в конечном счёте предадут, продадут и даже помогут попасть в тюрьму или, ужалив своим ядом, отправят на кладбище.

Потом прораб рассказал, как его племянника, профессора КГУ, вернувшегося из-за рубежа с заработков, опутала некая Ирина Викторовна. Развела его с женой и детьми. Женила на себе для того, чтобы он был лишь ширмой её любовных похождений на стороне. Родила сына от любовника. Радует одно, что её уволили из следственных органов. Устроилась в адвокатуру, но и оттуда её выгнали.

«Неужели это та самая Ирина Викторовна Нингазова, которая вела моё дело? — удивился Билялов. — Ну, конечно, она! Бог в шельму метит».

— Ты давай, сынок, звони Елене Шакировне, — перебил его мысли Кузьма Абрамович, — она девушка со связями. Поможет устроиться на работу.

…Елена Шакировна — женщина лет тридцати пяти, красивая брюнетка — радушно встретила Марата в своём офисе. Просторный кабинет со множеством комнатных цветов находился в здании с вывеской «Детский сад», который они с мужем хотели приватизировать. Под крышей двухэтажного здания располагались сауна и бассейн. Воспитательницы этого заведения для детей богатых родителей владели иностранными языками. Обо всём этом вкратце поведала Билялову хозяйка «Детского сада».

— У нас уволился охранник, — сказала она. — Я предлагаю вам…

— Нет-нет, — перебил её Марат, — я уже отказался от такого предложения… Снова быть вышибалой не хочу. Из-за этого в тюрьму загремел. Сейчас столько неприкасаемых развелось, закон для них — тьфу! От всего откупаются.

— Помилуйте, — возмутилась Елена Шакировна, — каким вышибалой? Здесь же не ресторан и не гостиница. У нас тут дети и их родители обитают. К тому же я знаю, что вы пострадали из-за придурка Салмана Миннуллина. Кто не знает этого скандалиста, хулигана и негодяя? Мне наша общая знакомая Альбина рассказала о вашем столкновении с Миннуллиным. И что он, Миннуллин, победил в ссоре и сделал всё, чтобы вас посадить. Что вы отчаянный драчун-забияка, почти профи в боевых единоборствах, служили в десантных войсках. В общем, нам такой охранник и нужен. Тем более я собираюсь открыть детскую спортивную секцию по дзюдо и каратэ. Буду просить вас перейти в тренеры…

Елена Шакировна встала и вплотную подошла к Марату, пахнув на него тонким приятным запахом французских духов. Она наклонилась к нему, слегка прикоснувшись пышной грудью к его плечу, и нежным тихим голосом, похожим на мурлыканье, вопрошала: «Надеюсь, вы согласитесь… Условия работы обговорим… Договорились?..»

Перспектива заняться тренерской работой перевесила все сомнения, и Билялов решил остаться работать в детском саду.

Елена Шакировна устроила Марату экскурсию по её владениям. Стены залов и комнат украшали картины и детские рисунки. Преобладали красивые пейзажи.

— Мои сотрудники были на выставке художественных фотографий, — заметила Елена Шакировна. — Свои шедевры выставлял Кафиль Амиров. Нашим сотрудникам так понравились его фотографии пейзажей, что они воспроизвели их в виде картин маслом и акварельных рисунков. Вот теперь эта красота украшает наше заведение.

Билялов узнал, что вечером, когда детей разбирают их родители, устраиваются так называемые «девичники». Приезжают женщины в основном бальзаковского возраста, прожившие с опостылевшими мужьями лет по десять-пятнадцать. Некоторые из них жаждали новизны чувств. Среди ищущих чувственных приключений бывала и Елена Шакировна. Все эти тридцати-сорокалетние женщины отдыхали и веселились до полуночи. Плавали в бассейне, парились в сауне, пили вино, принимали массаж. Некоторые дамы приводили своих постоянных массажистов и из массажных кабин время от времени раздавались стоны, очень схожие со стонами от оргазма. Чтобы заглушить крики и стоны любви, включали музыку.

Другие дамы слушали весёлые любовные истории и анекдоты, которые рассказывал массовик-затейник. В этой роли подвизался прораб Кузьма Абрамович Бадретдинов. Это был весьма образованный человек с большим чувством юмора.

Марат Билялов удивился, когда увидел весёлого прораба в этом женском клубе.

На очередном таком «девичнике» хозяйка клуба представила собравшимся нового охранника, попросив не путать его с массажистом.

Женщина лет тридцати, оценивающе окинув взглядом Марата, заявила, что сама научит его, как делать массаж.

Елена Шакировна игриво погрозила той пальчиком:

— Марита! Не развращай моего мальчика. Он действительно не массажист. Мы идём с ним в бассейн.

— Ну а спинку он мне может потереть? Тут умения не нужны! — не унималась Марита. — Я иду в сауну.