— Ну, девочки, — простодушно ответил он, — я поэтому по совместительству массовик-затейник. Больше говорю, чем… Я, как жеребчик, своё отгулял. Но, тем не менее, старый конь борозды не портит.
И тут же чей-то язвительный женский голос:
— Но глубоко и часто не пашет…
Некоторые женщины захихикали.
— Абрамыч, через часа два должен подъехать мой подбашмачник Руслан, — обратилась Елена Шакировна к массовику, — ты его задержи, если он появится раньше.
— Понял, не дурак, — ответил тот, — мы все сразу же нырнём в бассейн, как обычно.
…Хозяйка детского сада, не стесняясь, сбросила с себя всю одежду и не спеша погрузилась в бассейн. Марат последовал за ней.
Потом она попросила его помассировать ей плечи, спину и… живот. Закончился массаж жаркими объятиями и стонами сладострастия. Им казалось, что от их раскалённых тел вода в бассейне вот-вот закипит.
С этого дня начался бурный роман Марата с Еленой Шакировной. Каждое утро она звонила ему в комнату, которую он снимал в коммуналке, и нежным озорным голоском спрашивала:
— Милый, ты соскучился по мне?
— Соскучился, — отвечал он.
— А каким местом больше: верхней частью тела или нижней?
Когда он так же озорно, смеясь, отвечал, что нижней частью тела больше соскучился, она в следующий раз спрашивала таким же весёлым тоном:
— Как там поживает «скучалка»? «Скучалка» хочет меня? — без стыда вопрошала она.
Так прошло несколько бурных месяцев, пока однажды вечером на очередной «девичник» не заявился муж Елены Шакировны…
Для Марата это было полной неожиданностью. Ведь она говорила ему, что с мужем они разбежались официально.
Когда в зал вошёл круглолицый молодой мужчина интеллигентного вида с массивным обручальным кольцом на безымянном пальце, местный массовик-затейник Кузьма торжественно представил его:
— Почтеннейшая публика! Дамы и господа! К нам пожаловал в свои владения блестящий учёный Руслан Угезов. Он, к сожалению, не балует нас теплотой своего присутствия. Не радует своим остроумием. Всё это достаётся его коллегам по институту. Но ему простительно. Он весь в науке, весь в поиске истины. Для него сам поиск — смысл жизни. — И обращаясь к его жене: — Елена Шакировна, кажется, про вас говорят в городе, что это вы заказали в швейном ателье ночную рубашку, то есть пеньюар из ста метров шёлка с многочисленными оборками, кружевами, сложными складками, поскольку ваш муж — серьёзный учёный, и он во всём любит поиск.
Присутствующие дамы и их массажисты заулыбались, захихикали.
— Хватит, Абрамыч, зубоскалить, — огрызнулся Руслан Угезов, — тебя пряником не корми, дай только срамные истории, похабщину да сальные анекдоты излить прилюдно. Лучше бы побыстрее достроил наш гараж. Из двух твоих образований — строителя и историка — в тебе всегда больше проявляется историк-блудослов, чем строитель.
— Дорогой Руслан, всё будет построено в срок. А здесь я отдыхаю душой, ведь этот «девичник», этот клуб — святой уголок нравственного очищения от скверны стяжательства, предательства, извращённости и разврата…
Громкие стоны и причитания донеслись из массажного кабинета.
Руслан Угезов, муж хозяйки этого заведения, вскочил со стула:
— Что там происходит? Пытают, что ли, кого? — И он решительно направился в кабинет массажа. Его пыталась остановить жена, но Руслан, этот подкаблучник и мягкотелый рафинированный интеллигентик, вдруг проявил непослушание, не присущую ему строптивость.
В зале наступила кладбищенская тишина. И стало более отчётливо слышно, что делается в соседних комнатах. Заглянув в них, Руслан Угезов потерял дар речи. Он, как живая рыба, оказавшаяся на песке, беззвучно открывал и закрывал рот, прежде чем выпалить возмущение срывающимся криком:
— Это же здесь бордель образовался! Дом свиданий… И это под вывеской «Детский сад»… Какое кощунство! Там в массажной пожилая женщина, похожая на мумию, занимается оральным сексом с жеребчиком, который годится ей во внуки! А другая парочка, тоже вместо массажа, занимается половым сношением в извращённой форме…
— Дорогой Русланушка, — подал голос Кузьма Абрамович, — но это исключение из правил. Можно сказать, это отщепенцы здешнего нравственного коллектива. Паршивые овцы всегда найдутся в здоровом стаде. Но это не значит, что всё стадо надо под нож… Это не значит, что этот высоконравственный женский клуб надо разгонять… К тому же это мамы и бабушки детей, посещающих ваш сад. Вот вечером, они, бедняжки, измученные семейными проблемами, тяжким беспросветным бытом нетрадиционно отдыхают, творчески оттягиваются. Они же приходят сюда с массажистами, имеющими соответствующие документы, а не с любовниками. Иногда что и случается, так это исключительно для релаксации. Иначе говоря, для здоровья.
Но аргументы Бадретдинова не возымели действия на фактического хозяина этого заведения. И он попытался прикрыть этот женский клуб, как оранжерею по взращиванию мужских рогов. Но супруга Елена Шакировна переубедила его, заявив, что тогда богатые родители переведут своих чад в другие элитные детские сады, и они обанкротятся. Тем более, что женский клуб тоже приносит доход: взносы регулярно поступают за пользование помещениями и бассейном.
И всё же Елене Шакировне пришлось уволить Кузьму Абрамовича по требованию её супруга. Но прежде чем покинуть женский клуб, он напоследок высказал сентенцию, глядя в лицо хозяина:
— Знаешь, Русланчик, исследуй в своём институте такую важную для мужчин научную проблему, которая сводится к следующему: «У мужей-подкаблучников чаще вырастают рога, чем у мужей — лидеров семьи». Почему это происходит? Вот сакраментальный вопрос многих эпох и поколений. Эта тема тянет на госпремию… Минимум тянет на кандидатскую диссертацию.
— На что ты намекаешь?.. — насторожился Угезов. — Моя жена, как жена Цезаря, выше всяких подозрений.
«Так почти все мужья-рогоносцы считают», — хотел было сказать Бадретдинов, но передумал. Ведь каждый раз именно он помогал его жене встретиться с очередным понравившимся ей мужчиной. К тому же Бадретдинов и сам в своё время был её любовником.
По поводу его деликатных услуг он как-то сказал Елене Шакировне:
— Ты знаешь, я уподобился светлейшему князю Потёмкину Таврическому, который подыскивал своей бывшей пассии императрице Екатерине II новых фаворитов-любовников. Но в отличие от меня, он хотел сохранить влияние на императрицу через своих протеже. Правда, для полного повторения исторических событий тебе не хватает ещё помощницы — статс-дамы, то есть пробир-фрейлины, как это было у Екатерины Великой, которая в течение трёх ночей в кровати проверяла мужскую силу каждого претендента на роль любовника императрицы.
Слабаков опытная экзаменаторша госпожа Протасова Анна Степановна безжалостно забраковывала подобно тому, как в конюшнях забраковывают хилых лошадей при отборе племенного жеребца. И жалобные мольбы, и просьбы испытуемых допустить до «святого тела» императрицы, как до святых мощей усопших святых старцев, дабы «причаститься» с ней в кровати, статс-дама Протасова категорически отвергала.
В числе соискателей подобного «причастия» был и Александр Дмитриевич Ланской. Узнав, что он не сдал «экзамен» у статс-дамы («по причине малого усердия», как отмечала экзаменаторша в записке на имя Екатерины II), Александр Ланской якобы, как гласила молва, обратился к самой императрице с жалобой на несправедливость оценки его мужских достоинств. Красивое лицо Ланского заставило податливое сердце императрицы дрогнуть и в порядке исключения из строгих правил самой устроить ему «переэкзаменовку».
Да, красивое лицо — это ключ к сердцу и отмычка к разуму противоположного пола.
В общем, сдал он этот деликатный экзамен ей на «отлично». И судя по всему, Ланской, как фаворит, так сильно усердствовал с Екатериной Великой при их интимных встречах, что надорвался в её опочивальнях, как заключённый на каторжных работах, и вскоре скончался в возрасте двадцати шести лет. Поговаривали, что для повышения любовного усердия фаворит Ланской слишком много употреблял возбуждающей благодати.
