Бойер не раз навещал нас в Грейстоне. На третьей неделе пребывания в плену – это было 18 января 1938 года – он сообщать нам, что Карахан возвращается на Восток.

– Вот человек, энергия которого неисчерпаема, – сказал он. – Из Бостона он направился на Бермудские острова, оттуда в Тринидад, затем на Панамский перешеек. Затем он возвратился назад в свою ставку, успев проинспектировать все три фронта и флот. И вы увидите, какие последствия будет иметь его поездка. Он вдохнул в людей энтузиазм, готовность умереть за него. Через неделю он явится сюда.

Вечером, когда мы сидели в библиотеке и грелись у камина, я рассказал Лин о предполагающемся посещении Карахана.

– Я хочу его видеть и в то же время я испытываю страх перед его приездом, – ответила она. – Я всегда буду принадлежать ему, но он более не принадлежит мне. За последние месяцы я заметила в нем разительную перемену. Его необузданная энергия и честолюбие стремятся ко все новым завоеваниям. Для него выигранное сражение – нечто, что кануло в прошлое и за что не приходится больше бороться. Воспоминанием об этом прошлом являются наши дети. Мне кажется, я была первой женщиной в его жизни и единственной, на которой он женился. Теперь он хочет развестись со мной. Его обуревает его честолюбие.

– Откуда вам известно обо всем этом? – спросил я.

– Хоть он мне ничего и не говорил об этом, но я разгадала его планы. Он сильно изменился за последнее время. От не признает, ничьей воли кроме своей, ничьей власти, кроме его власти. Теперь его мозг пленен мыслью о династии, касте, крови, предках, – всей этой бутафорией карточных королей.

Для того, чтобы удовлетворить свое честолюбие он вывел свой род от Чингиз-Хана. Если и дальше так пойдет, то скоро мы будем свидетелями зарождения твой желтой и цвенвой аристократии. Мы снова придем к кастами, к разграничению на высокородных и плебеев. Он все более становится схожим с Наполеоном, а мне отводится роль Жозефины.

Теперь вам понятно, в каком я нахожусь состоянии, и почему надо мной безпрестанно витает опасность. Я не знаю, кто явится моей преемницей, – я знаю, что преемницей его не будет ни одна из женщин, до сих пор привлекших его внимание. Рано или поздно появится женщина, которая станет для него заветной целью.

Я не знаю, где он отыщет ее, но я уверена, что в поисках за ней он переберет всю аристократию старого мира, пока не найдет какого-нибудь знатного рода, достойного разделить его славу, славу потомка Чингиз-Хана.

И что ужаснее всего, этот величайший в мире властелин, ныне властвующий над четырьмя пятыми всего земного шара, повторяет ту же ошибку, которую допускали все властелины доселе. Он утрачивает самообладание! Он опрокинул все троны Европы, изгнал все династии, заставил всех монархов искать убежища в демократической Америке, а теперь он сам ослеплен этой пышной бутафорией старого мира, и хочет связать свою судьбу с одной из представительниц этого мира! Я знаю Карахана! И я знаю, к чему он стремится.

Мгновение мы помолчали, уставившись в огонь.

– Кто же интересует его? – спросил я.

– Этого я не знаю, – ответила Лин. – Да я и не хочу этого знать. Должно быть, ей будет кто-нибудь из бостонского общества. Я никогда не видела ее. В последние месяцы у меня была хоть радость, заключавшаяся в том, что порой он приезжал ко мне. Он приезжал ко мне в сопровождении нескольких офицеров штаба, с которыми он выезжает обыкновенно на верховые прогулки.

Не раз и я, и Марго сопровождали его на прогулку. – Он рад случало побывать в ее обществе и я заметила, каким дьявольским блеском загораются его глаза при взгляде на нее. И его внимание к ней, ставшей моею лучшей подругой, все возрастает.

– А Марго осведомлена об этом?

– Мне кажется, да… Ей очень неприятно его внимание, но она мужественно переносит его и не теряет самообладания. К ней я питаю больше доверия, чем к кому бы то ни было, и я твердо решила не допустить, чтобы Карахан овладел ей.

И я готова, если понадобится, принести в жертву свою жизнь. Не ради моих чувств к нему, как бы они велики не были, а из любви к ней. Я люблю ее, словно она была бы моею родной дочерью и мне кажется, она питает ко мне то же чувство.

Карахан прибыль в Грейстон. К воротам подъехал десяток больших штабных автомобилей серого цвета, и из машин вышли стройные высокие офицеры в серых, отделанных мехом шинелях.

Вечером я ужинал в обществе Карахана и его свиты. Во главе стола сидел Карахан, справа от него – Марго, а на противоположном конце стола – Лин. Я сидел по левую руку от красного главнокомандующего, и рядом со мной сидел Бойер.

Карахан поздоровался со мною кивком головы и не удостоил меня ни словом. Он не упомянул ни о нашей встрече в Лондоне, ни о моей ране, ни о том, что я живу на положении пленника в доме его жены.

Но на следующее утро в восемь часов он принял меня в библиотеке, превращенной в его рабочий кабинет. Теперь он не был сдержанным и немногословным. На большом столе, перед которым стоял Красный Наполеон, были расстелены большие карты военных действий.

Внешне он остался все тем же Караханом, с которым я был два года тому назад в Лондоне, но вое же в нем появилась кое-какая перемена. Его личные свойства стали явственнее, более заметными. Он более не сдерживал себя.

Беседа наша носила характер монолога. От говорил, шагая по комнате. При этом я заметил, что он украдкой разглядывает себя в большом зеркале. В движениях его сквозила некоторая нарочитость – он позировал предо мной.

– Вы были военным корреспондентом, – продолжал он, – и я очень сожалею, что вас подстрелили. Я очень рад, что вы остались живы – у меня имеется для вас работа. Я решил вам поручить написать мою биографию.

Война будет закончена этим летом. Ничто не устоит прочив моего весеннего наступления. Я испытал металл, из которого отлиты ваши солдаты, и убедился в его достоинствах. Поэтому я никогда не пойду с вами на соглашение, и мир будет заключен лишь после моей победы. Я продиктую вам его.

Особенно тяжелых требований я не выставлю, – Америка станет частью нашего мирового союза, и вашим соотечественникам придется познакомиться со мной поближе. Эту задачу я возлагаю на вас – вы должны ознакомить американцев со мной.

Я читал ваши статьи обо мне и моей армии – далеко не все они говорят в мою пользу, но они правдивы. Я собрал все ваши статьи и хочу, чтобы они легли в основу вашей книги обо мне.

После завоевания Америки я стану властелином мира. Тем самым прекратится существование различных государств, народов и классов. Я организую это таким образом, что все это станет немыслимым – тем самым я дарую миру мир.

Вместо национальной розни и вражды, на земле установится единство и общность экономических интересов. И это будет предвестием вечного мира на земле.

К этому сводится цель моей жизни, и я горжусь ей, – да, я горжусь ей и не считаю нужным скрывать этого.

Вы знаете обо мне очень много – отныне вся моя жизнь должна быть вам известна. Быть может, кое-что и ужаснет некоторых, но мое решение неизменно.

В ближайшем будущем предстоят некоторые изменения в моей личной жизни. Мое положение требует, чтобы я выбрал себе достойную подругу жизни, которая даровала бы мне наследника – вождя. Поэтому я вынужден развестись со своей женой.

– Разрешите узнать, когда состоится свадьба? – спросил я.

– После завоевания Соединенных Штатов. Свадьба состоится в сентябре месяце этого года в столице вашего государства, в Сент-Луи. Я намереваюсь превратить этот город в столицу всего мира.

Я не хочу, чтобы вы писали в своей книге сентиментальные глупости обо мне, которые могли бы противоречить моим последующим действиям. Прежде всего я хочу, чтобы вы остались здесь и отдохнули.

Я не требую от вас честного слова в том, что вы не сделаете попытки к бегству.

Если бы вы и решили убежать, это было бы невозможным. Когда вы поправитесь, я направлю к вам одного из офицеров моего штаба, и он поможете вам при сборке документов и материалов. Полковник Бойер будет в вашем распоряжении.