- Спасибо.

Губы Доминика тронула улыбка.

- Не за что, моя любовь.

Выражение, с каким он смотрел на меня, привело меня в смущение, и я отвела глаза.

- Как долго ещё до рассвета?

- Неважно. Когда он наступит, нас здесь уже не будет.

- Тадж Махал ведь тоже в Индии? Не хочу, чтобы эта ночь уже закончилась.

Неслышно приблизившись, Доминик обнял меня за плечи.

- В твоей власти сделать так, чтобы ночь не закончилась никогда.

В последнее время подобные высказывания заметно участились – Доминик страстно хотел меня обратить, и терпение его, судя по всему, было на исходе. А претворить мой план в жизнь до сих пор не представлялось возможным…

Почувствовав, что стою на твёрдой поверхности, я попыталась высвободиться из рук Доминика, но, пошатнувшись, тут же вцепилась в его плечи. Под ногами разверзлась бездна – ещё шаг и я бы в неё опрокинулась. Доминик рассмеялся.

- Похоже, эта ночь всё же оказалась не такой бесполезной, как я думал. Только что ты в самом деле обняла меня по собственному побуждению.

- Очевидно, у нас разные представления об объятиях.

Отстранившись, я огляделась кругом, и у меня перехватило дыхание. По фотографиям я знала, как выглядит Тадж Махал. Но то, что открылось сейчас с позиции, недоступной большинству смертных, потрясало воображение. Вершина купола, на которой мы находились, имела форму цветка лотоса, перевёрнутого чашечкой вниз. Я стояла на одном лепестке, Домниник – на другом. Чуть выше в небо устремился увенчанный полумесяцем шпиль. Яркий свет луны заливал огромный купол и изящные минареты, поднимавшиеся с четырёх углов величественного строения. Вокруг царил необычайный покой. Я осторожно опустилась на край каменного лепестка, свесив ноги в залитую лунным светом бездну. Доминик тут же присел рядом и спросил:

- Тебе известна история этого дворца?

- Какой-то махараджа построил гробницу для одной из своих жён.

- Для любимой жены, по которой, говорят, очень горевал после её смерти,- уточнил Доминик.

- Как видно, его воображения хватило на большее, чем возложение белых цветов на могилу.

- Думаешь, поэтому моя скорбь была бы менее искренней?

- Прошу тебя, какая скорбь?- я возвела глаза к светившей в небе луне.- Значение этого слова известно тебе только из книг.

- Можно подумать, ты знаешь, что это такое из личного опыта.

- Представь себе,- жёстко проговорила я.- Причём твоими стараниями.

- То, о чём ты сейчас думаешь, – чувство вины, а не скорбь,- усмехнулся Доминик.- Так же как то, во что ты играешь со мной, – притворство, а не начинающая просыпаться привязанность. Мне почти жаль тебя, когда ты изо всех сил стараешься убедить меня в наличии того, на что, судя по всему, не способна.

Всё внутри меня болезненно сжалось. В глубине души я надеялась, что мои вымученные чары действовали на Доминика хотя бы немного. Теперь он разбивал эту иллюзию вдребезги… Вздохнув, я устало покачала головой.

- Я могла бы попытаться убедить тебя, что ты ошибаешься. Но для чего? По большому счёту, тебе нет дела до моих эмоций, пока ты можешь удовлетворять свои желания. В этом я тебе не отказываю, так почему тебя должно интересовать что-то ещё?

Все усилия пропали даром, теперь мой взлелеянный план казался невыполнимым… Доминик вдруг резко поднялся со своего лепестка.

- Скоро рассвет. Пора отсюда убраться.

Я недоумённо вскинула на него глаза, но он на меня не смотрел. Тогда я тоже поднялась на ноги.

- Могу я попросить тебя о ещё одной услуге?

- Какой?

- Хочу посмотреть на эту гробницу со стороны,- я кивнула на первый попавшийся минарет.- Оттуда.

Доминик стиснул мои плечи так, что я поморщилась, но он этого как будто не заметил. Крыша минарета представляла собой уменьшенную копию большого купола. Доминик тут же выпустил меня из рук, и я на всякий случай уцепилась за торчавший из купола шпиль. Красота посеребрённого лунным светом дворца-усыпальницы была потрясающей, но я уже не могла на ней сосредоточиться. Меня удивляло поведение Доминика. Он по-прежнему избегал на меня смотреть, лицо было непроницаемым. Я не сводила с него пристального взгляда.

- Тебя как будто задели мои слова.

- С чего бы?

- Тебе… всё-таки есть дело до того, как я к тебе отношусь?

Доминик наконец повернулся ко мне.

- Ты ведь не настолько глупа, чтобы задавать вопрос, ответ на который очевиден.

- Но каким образом? Вы же не в состоянии испытывать человеческие чувства…

- Кто сказал, что это чувство – человеческое?

- И в чём отличие? Оно сильнее в сотни раз?

- Да, оно очень сильное, и это очень больно,- зло проговорил Доминик.- Но ты всё равно не поймёшь, пока остаёшься человеком.

- И поэтому ты так хочешь меня обратить? Чтобы я скорее поняла?

Глаза Доминика сузились.

- Я не знаю, чего хочу больше: обратить тебя или высосать из тебя кровь, чтобы ты следовала за мной вместе с тенями прочих моих жертв. Тогда бы ты тоже оставалась со мной вечно, только бы не причиняла никаких неприятностей.

При мысли о подобной перспективе мне стало нехорошо.

- Ты, конечно, этого не сделаешь, и всё же – из простого любопытства – разве ты видишь эти тени постоянно?

- Самонадеянность становиться твоим пороком, моя любовь. Но, клянусь всеми демонами ада, напрасно!

- Неужели?

- Не обольщайся моим откровением. То, что я к тебе испытываю, действительно имеет мало общего с человеческими чувствами. На самом деле для тебя было бы лучше, если бы я относился к тебе спокойнее.

- Можешь объяснить почему?

- Потому что ты стискиваешь зубы всякий раз, когда я к тебе прикасаюсь, и, к сожалению для нас обоих, я это знаю. Но самое ужасное, что мне, как ты говоришь, есть до этого дело, причём гораздо больше, чем мне бы хотелось. И это обстоятельство пробуждает во мне другие эмоции и желания, о которых тебе лучше не знать.

Порыв ветра растрепал мои волосы. Мимо пронеслась стайка птиц – до рассвета в самом деле оставалось немного.

- А если бы я сказала, что ты ошибаешься? Что я всё чаще забываю о ненависти, когда ты находишься рядом?

- Тогда бы я напомнил, что в моих венах течёт твоя кровь, и я чувствую даже то, что ты отчаянно пытаешься скрыть. Кстати – из простого любопытства – с какой целью?

Мне понадобилось всё самообладание, чтобы сохранить невозмутимость. Но это был мой шанс, единственный, и упускать его было нельзя.

- Для того, в чьих венах течёт моя кровь, ты на удивление недогадлив. Зачем бы я пыталась скрыть то, что тебя, как я думала, всё равно не интересует? Нет, не скрыть – я всеми силами пытаюсь это побороть. Ненависть за боль, что ты причинил. Эту боль я никак не могу тебе простить…

Горящие глаза Доминика не отрывались от моего лица, как будто он хотел проникнуть мне в самую душу. Казалось, мои слова привели его в смятение.

- Я не хочу вечности, наполненной ненавистью к тебе. Если бы я снова позволила тебе напиться моей крови, это бы могло что-то изменить? Я бы могла перестать тебя ненавидеть?

- Я не знаю,- тихо проговорил он.

- Тогда почему бы не попытаться? Разве нам есть что терять?

- Мне – нет.

- Мне – тем более.

Слабо улыбнувшись, он погладил меня по щеке.

- Ты ведь понимаешь, что тогда связь между нами усилится. Мне будет ещё легче подавить твою волю.

- До сих про ты прибегал к этому нечасто. Так почему это должно пугать меня теперь?

- Потому что я хочу обратить тебя, и соблазн полностью подчинить тебя моей воле становится всё сильнее.

Я рассмеялась.

- Это тебе вряд ли удастся, даже после того, как ты меня обратишь.

Улыбка не сходила с лица Доминика, он медленно наклонился ко мне, губы почти коснулись моих… но я быстро убрала руки от шпиля и, сильно подавшись назад, опрокинулась вниз. Падение длилось вечно. Перевернувшись в воздухе, я видела неумолимо приближавшиеся мраморные плиты, залитые лунным светом, и у меня мелькнула мысль: Доминику, пожалуй, надоели мои выходки, и он решил позволить мне разбиться. Представив, что это будет наверняка больно, я содрогнулась. Но в тот же миг знакомая сила закружила меня в вихре, и вместо мраморных плит у подножия Тадж Махала я опустилась на пушистый ковёр. Доминик стоял рядом и смотрел на меня взглядом весьма далёким от одобрения.