- Нет, моя любовь, потом увлеклась ты,- насмешливо кривя губы, Доминик приближался ко мне шаг за шагом.- Признаться, давно не встречал более своенравного существа. Но с появлением одуревшего от любви Винса дёргать тебя за ниточки стало гораздо проще.

Я поперхнулась своей следующей шпилькой. Вот почему он так долго терпел присутствие Винсента… И неотступный выжидающий взгляд, когда всё пошло по его плану… Но я только улыбнулась.

- Разве не проще было бы самому очаровать меня?

- Не думаю.

- Для Ливии ты чар не жалел.

Доминик уже подошёл ко мне совсем близко, в янтарных глазах светилось ехидство.

- Кем бы я был, если бы не постарался доказать, что ты – моя единственная?

И меня закружило в вихре…

Узнав место, где оказалась, я попыталась удариться в бегство. Но Доминик меня, конечно, удержал. Мы стояли перед дверью дома Ливии… Вцепившись в мою руку мёртвой хваткой, Доминик нажал на кнопку звонка. Я снова попыталась вырваться, и это снова ни к чему не привело. Звонок пришлось повторить, но вот за дверью послышались шаги и она приоткрылась. Раздался сдавленный возглас Ливии. Разразившись рыданиями, она рванулась к Доминику, но, заметив меня, остановилась.

- Что она здесь делает?- в её голосе слышались боль и растерянность.- Почему?..

- Она нам не помешает.

Доминик, наконец, выпустил мою руку и, обняв ошеломлённую Ливию, втолкнул её в дом. Через открытую дверь мне было хорошо видно заплаканное лицо Ливии, её глаза, с мольбой устремлённые на вампира. Скользнув по щеке, пальцы Доминика погладили её шею.

- Помнишь, ты как-то говорила, что не можешь без меня жить, моя душа? Это действительно так?

Губы Ливии затрепетали.

- Ты же знаешь, ты для меня – всё… Я люблю тебя… Ты… ты ведь обещал, что никогда меня не оставишь!..

- Я обещал, что не оставлю тебя, пока ты жива,- с улыбкой уточнил Доминик.- И обещания свои я всегда выполняю, если с этим не связано слишком много хлопот.

Осознав, что сейчас произойдёт, я не помня себя бросилась к двери. Но было поздно. Не сводя с меня светящихся насмешкой глаз, Доминик сжал шею Ливии и быстро повернул кисть. Послышался хруст. Последний взгляд Ливии, повернувшей голову следом за вампиром, был устремлён на меня… Губы Доминика вроде бы шевелились, но я не различала слов, сознание отказывалось воспринимать то, что произошло…

Когда связь с реальностью начала восстанавливаться, я обнаружила себя среди каких-то деревьев, несущейся в неизвестном направлении. На мне была пижама, в которой Доминик вытащил меня из дома, тапочки, видимо, слетели во время бега. Больно споткнувшись о торчавший корень, я кубарем покатилась по земле и, уже не в силах подняться, прислонилась к стволу ближайшего дерева. Скорее всего, я находилась в сквере, примыкавшем к дому Ливии. Она как-то рассказывала, что бегает здесь по утрам, и предлагала к ней присоединиться… Ещё одна смерть по моей вине. Но сейчас эта мысль не вызвала у меня никаких эмоций, кроме бесконечной усталости. Не знаю, сколько я просидела, не двигаясь, уткнувшись лбом в согнутые колени, пока знакомое чувство холода не начало расходиться по венам. Я подняла голову. Доминик как ни в чём не бывало сидел рядом.

- И что теперь?- безо всякого выражение спросила я.

- Ничего. Я больше не хотел о ней слышать.

- Вот как. А я-то думала, ты хотел доказать, что я – твоя единственная.

- И правда, чуть не забыл. Но это я могу доказать и другим способом.

- Тебя это, кажется, в самом деле забавляет,- усмехнулась я.- Но что будет потом, когда ты меня обратишь? Когда я стану такой же, как ты?

- Твоя кожа станет намного холоднее, совсем ненамного бледнее, и ты перестанешь с осуждением относиться к тому, что я делаю.

Я рассеянно отметила, что в его голосе не было насмешливости, и, устало вздохнув, поднялась на ноги. Доминик поднялся следом и уже протянул ко мне руки, но я резко отпрянула.

- Неужели ты не понимаешь? Неужели это непонятно вам обоим? То, что вас так во мне привлекает, – это моя непохожесть на вас, моя тёплая кожа, моя способность испытывать страх и боль, моя человеческая уязвимость! Что от всего этого останется, когда я стану такой же бессмертной и бездушной, как вы? Когда мне будет всё равно, убей ты даже полсвета. Когда моё тело лишится согревающей его крови и умрёт, став таким же бесчувственным, как твоё собственное…

- Ты считаешь моё тело бесчувственным? И это после двух последних ночей!- искренне удивился Доминик.- Или процесс заживления ввёл тебя в заблуждение? Если тебя это утешит, твои царапины причиняют боль.

Я закатила глаза и отвернулась, но тон Доминика вдруг изменился:

- Ты переоцениваешь себя и недооцениваешь нас. Переход к бессмертнию изменяет, но мы всё равно остаёмся теми, кем всегда были. Каждый из нас так же непохож на другого, как непохожи между собой люди. Так почему с тобой должно быть иначе? Ты обращаешь на себя внимание, и это останется неизменным, кем бы ты ни была. Я не знаю, какой именно ты станешь, но уверен, это будет что-то неповторимое.

Я уставилась на него с удивлением, которого не могла скрыть.

- Неужели ты в самом деле говоришь обо мне? Куда же подевалось "жалкое смертное существо", каким я была ещё совсем недавно?

Доминик не сводил с меня янтарных светящихся глаз.

- Ты привлекаешь меня и будучи человеком.

- Тогда оставь меня такой!

Слова вырвались у меня прежде, чем я успела осознать всю их бесполезность. Тут же оказавшись рядом, Доминик легко провёл согнутыми пальцами по моей щеке.

- Я бы оставил тебя человеком, но что потом? Наблюдать, как ты медленно умираешь и превращаешься в ничто? А после до конца времён носить белые цветы на твою могилу?

Его поведение всё больше сбивало меня с толку, и я совершенно бездумно брякнула:

- Почему белые?

- В знак вечной памяти. Так было принято у нас в роду.

Скользнув под тонкую ткань пижамы, его ладони обожгли холодом мою кожу.

- Если я привлекаю тебя как человек, откуда ты знаешь, буду ли я привлекать тебя как…

Губы Доминика властно прижались к моим, потом переместились к уху.

- Больше не заводи этот разговор. Всё, что я сегодня сказал, должно, наконец, убедить тебя, что обращение неотвратимо.

Я стиснула зубы и с мгновенно вспыхнувшей злостью подумала: "Так же как и твоя смерть!".

[1] Tapas (исп.) – закуски на маленьких тарелочках.

Глава 12

Проснувшись, я никак не могла понять, где нахожусь. Широкая белоснежная постель, чёрный мрамор стен, голубоватый свет невидимых ламп… Обстановка была незнакомой, и я ломала голову над тем, какое сейчас время суток. Накануне я точно заснула на кровати в доме Доминика, после того как он снова постарался наглядно доказать, что тело его не бесчувственно. В этот раз я не стала раздирать ему спину, направив всю ненависть на фантазии о том, как его сердце пронзает изящный кинжал Толлака. Не знаю, как объяснил себе перемену Доминик, но в его по-прежнему неистовых ласках начала отчётливо проскальзывать нежность. Я устремила задумчивый взгляд на багровые кровоподтёки на предплечьях и запястьях. Теперь стоило немного изменить тактику. Не слишком резко и не сразу, иначе это вызовет подозрение. Доминик хитёр и видит меня насквозь, но постепенно я заставлю его поверить, что не испытываю к нему вражды, и что он может спокойно повернуться ко мне спиной…

- Мне искренне жаль твой загар.

Вздрогнув, я подняла глаза от синяков на стоявшего перед кроватью Доминика. Из одежды на нём были только джинсы, серебристые волосы взъерошены. Я удивлённо вскинула брови.

- Разве уже опять ночь?

Улыбаясь, Доминик опустился на кровать рядом со мной.

- Ещё ночь, мой ангел.

- Но небо ведь светлело.

- Там, где мы находились – да, но не там, где мы находимся теперь.