Вот и всё. Защёлкиваю замок, сжимаю ручку дипломата, делаю шаг к двери и замираю. Потому что из динамиков на меня выливается мелодия. Мелодия, что током бьёт по нервам. Свист флейты, сумасшедший гитарный перебор, отголосок ударных и голос. Мой голос:
Смоют талые воды пыль,
Унесут с собою тоску.
Ветер будет качать ковыль,
Наклоняя колос к песку…
Откуда? Как? Как эта песня попала в подборку? Ничего не понимаю! Разбудите меня уже!
Но никто не будит, а динамики продолжают выводить мою песню. И я бегу. Распахиваю дверь и бегу, залетаю в вагон, хватаюсь за поручень и стискиваю зубы. Меня трясёт. Там, на встрече с Кудряшкой не трясло, а сейчас трясёт. Кажется, я становлюсь параноиком, потому что мерещится: следят, за мной следят. Это дурацкое чувство уже давно промелькивало, но я отмахивался от него, не заострял внимания. А сейчас накрывает. Сдавливает со всех сторон чем-то. Будто бы невидимые стены, тонкая золотая решётка сужается, отделяя меня от мира.
Мотаю головой.
Прочь! Прочь из мыслей! Нет никаких стен, никакой клетки. Через пару часов всё закончится. Я вырвусь. Вылечу из капкана!
Вытекаю вместе с толпой из вагона, поднимаюсь по эскалатору вверх, вываливаюсь из духоты подземки на стылый зимний воздух, бегу к первому такси.
— Шеф, свободен? — спрашиваю, заглядывая внутрь.
— А то!
Называю адрес клуба. Таксист кивает, и я сажусь. Даже о цене не спрашиваю. Похуй мне сейчас на цены. Поскорей бы домчать, поскорей бы закончить. И убраться уже отсюда. Стереть себя из памяти этого города! Исчезнуть!
Таксист жмёт на педаль, выруливая машину, а затем щёлкает радио. И меня пробирает до мурашек. Потому что опять! Опять я слышу свой голос:
Прилетят в наш город стрижи,
Мы услышим их голоса.
Лишь сейчас себя поддержи,
В эти трудные полчаса…
Сжимаю зубы до скрипа, обхватываю кейс и пытаюсь заново научиться дышать.
Не знаю, кто запустил эту песню, кто раскрутил. Не знаю, но… Я продержусь. Я выдержу. Прорвусь…
Комментарий к Глава 15
Огромное спасибо Агнете Блоссом за стихи! Просто огромнейшее спасибо!!!
А так же большое спасибо Улетаю Наоблака, Юлии Белкиной, Елизавете Соловьёвой, Анастасии Безденежных! Их обложки и эстетики к работе можно посмотреть в шапке =)
Спасибо всем!
========== Глава 16 ==========
— С наступающим вас! А Лазарь здесь? — спрашиваю я у охранника, чиркая пропуском по панели.
И тут же понимаю, как я ступил. Ну вот с какого перепуга Лазарь обязан торчать тут всё время? Позвонить нужно было хотя бы. Бестолочь!
— У себя он, — отвечает охрана. — И тебя с наступающим!
Последние слова он кричит мне уже в спину. Я бегу, мчусь на всех парусах.
Закончить. Всё это говно нужно скорее закончить!
Коридор, лестница, лестница, ещё коридор, вот и кабинет. Торможу. Перевожу дух, собираясь с мыслями. Нихуя не получается. В мыслях кавардак, сердце удары шкалит. Блядь. Хоть дыхание выровнять.
Дышу. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вроде, помогает.
Отлично. Хорош уже тормозить. Вперёд!
Стучусь и тут же распахиваю дверь.
— Привет, Андреич! — залетаю в кабинет.
Андрей один, какие-то бумаги изучает. Ну, теперь не изучает, на меня смотрит.
— У меня для тебя сюрприз! — продолжаю бодрячком я. — Ну может, и не для тебя, но точно сюрприз. Вот!
Грохаю кейс на стол и открываю его.
— Я собрал выкуп. Здесь всё. Сто миллионов рублей. Передай их Крокодилу. Они его. А я теперь свободен. Покедова.
Уже начинаю разворачиваться к выходу, как меня останавливает спокойный голос Андрея, который медленно выговаривает:
— Подожди, пацан, не спеши.
— А! Ну да. Пересчёт, — вспоминаю я и поворачиваюсь обратно.
Но Андрей смотрит не на кейс, а на меня. И как-то странно так смотрит. Сочувственно? А потом нажимает на кнопку на столе.
— Собрал, значит? — хмыкает он и качает головой. — Ох, пацан, пацан… — И еле слышно: — Как же ты на неё похож…
— Что? — не понимаю я.
Что он там бормочет? На кого похож? Он собирается вообще бабло пересчитывать? У меня, блядь, поезд через пару часов!
Дверь за спиной распахивается и в кабинет заходят двое-из-ларца.
А они тут нахуя? Они, что ли, помогать пересчитывать будут?
Андрей странно смотрит на меня, потом переводит взгляд на парней и говорит:
— Отведите нашу Пташку к его любимому «клиенту».
Он говорит тихо, спокойно, устало как-то. Так, что до меня даже не сразу доходит смысл слов.
Что? Отвести меня? Куда? К клиенту? К какому клиенту? Я же заплатил. Выплатил. Долг. Вот он. Всё на столе. Всё! Я свободен. Не надо меня к Дамиру! Суки! Это нечестно! НЕТ!
Я кричу. Кажется, кричу. Кажется…
Рот разеваю. Ни звука, ни писка, ничего. Голос пропал. Как и воздух в комнате. Как земля под ногами.
Тащат. Меня тащат. Подхватили под руки и несут. Волокут. А я болтаюсь, трепыхаюсь безвольной птичкой. Тону. Снова…
Как же это? Почему? Почему, блядь?! Я же всё сделал. Не надо! Ну не надо! Пожалуйста… Отпустите…
— Прости, Птаха, — как сквозь толщу воды, слышу голос одного. — Это приказ.
— Если мы отпустим, у выхода тебя будут ждать десять таких, как мы, — вторит другой.
— Но почему? — шепотом кричу я. — Я же заплатил! Я всё отдал. Всё! Почему?!
Не отвечают. Не смотрят в глаза. Держат и волокут. И шаги отзвуком в голове: всё зря, зря, зря, зря…
Всё зря!
Зря старался, зря пырхался. Рисковал зря. Я уже давно в клетке. Давно. Просто не замечал этого. Дурак!
Вот и дверь. Меня толкают в номер. Щелчок замка за спиной. Всё. Это конец.
Он шагает ко мне. Он. С виду спокойный, расслабленный, даже улыбается. Но я чувствую: буря. На меня надвигается буря. Сейчас снесёт.
Он протягивает руку, я сжимаюсь, но Дамир лишь убирает с глаз прядь волос, гладит по щеке.
— Привет, Ярик, — негромко говорит он. — Я скучал по тебе. А ты?
Зачем? Зачем?! Зачем он всё это говорит? К чему эта идиотская игра?
— Слышал песню? — продолжает Дамир. — Понравилось? Это мой подарок.
Зажмуриваю глаза и судорожно вдыхаю воздух.
Хочется орать. Тупо орать. Это он. Он! Его работа! Купил мечту. Бросил к ногам. Сделал её реальностью. За считанные дни. Как всё просто, когда у тебя есть чёртовы деньги! Как же всё просто!
— Теперь тебя знает вся страна, Ярик. Ты доволен? Скажи уже что-нибудь.
В голосе еле сдерживаемый металл. Наконец-то.
— Что сказать?
Раскрываю глаза, но смотрю мимо. Не могу на него глядеть. Не могу.
— Да хоть что-нибудь, маленький. Хоть что-нибудь! — скрежещет металл. — Я хотел сделать всё красиво, солнышко. Красиво. Но ты!..
Дамир с силой прижимает меня к стене и выхватывает из моего кармана билет.
— Что это у нас? Билет? — скалится он.
А в следующую секунду разрывает бумагу, рвёт безжалостно на маленькие кусочки. Я смотрю и ничего не могу сделать. Я не могу остановить это. Ничего не могу. Ничего!
— А вот это, — говорит Дамир, и в его ладонях оказывается мой паспорт, — это я оставлю у себя. Так будет безопаснее.
Смотрю, как паспорт исчезает в его кармане, и что-то рушится во мне. Безвозвратно, необратимо рушится.
Это конец. Совсем. Всему.
Навсегда.
— Нужно было сделать это уже давно, солнышко моё, — цедит он каждое слово и медленно стягивает с меня пуховик. — Давно нужно было забрать тебя. Просто забрать и всё. А не играть в эти идиотские игры. Не трястись, думая, как ты там. Не застрелили ли тебя, не задавили. Полагаясь исключительно на наблюдения скрытой охраны. Но всё. С этим покончено.
Дамир обнимает меня, лезет руками под толстовку, скользит ладонями по спине. А я даже отстраниться не могу. Ничего не могу. Я давно уже под колпаком. Он следит за мной. За каждым моим шагом. Охраняет. Давно. Я давно у него в кармане. А всё, что было, это просто игры. Игры богатого ублюдка. Кошки с мышкой.
— Как давно?.. — хриплю я едва слышно. — Как давно ты меня купил?
